Как большие
В телевизионный эфир вернулись живые разговоры о жизни и о том, что людей, эту жизнь проживающих, волнует.
А вы в потоке бесконечных новостей о перемещениях президента, сериалов и выступлений юмористов этих разговоров и не заметили? Значит, вы не являетесь целевой аудиторией небольших и четко сегментировавших свое поле деятельности каналов. Я говорю о вполне музыкальном и вполне молодежном канале MTV Russia и о более всеохватном и более «взрослом», но все же сосредоточенном на неполитической части бытия канале «Культура».
Именно на этих каналах – на «Культуре» с начала года, а на MTV неделю назад – появились достаточно бойкие и вполне живые ток-шоу. Не лицензионные, не скатывающиеся в «желтизну», что в отечественном телепространстве редкость. Программу «Большие» на «Культуре» ведет перешедший с НТВ Петр Мансилья-Крус, один из «парфенят» (как в телевизионном мире зовут плеяду репортеров, выросших в программе «Намедни» Леонида Парфенова). По возрасту Петр вполне под стать героям «Больших». В шоу «Молодцы» на MTV ведущие постарше и поопытнее — это Тута Ларсен и Саша Пряников.
Что же случилось теперь, в первой половине 2006 года, что и не зажатый в жесткие тиски рейтингов, но являющийся частью государственной корпорации ВГТРК канал «Культура» и живущий за счет рекламы, а значит, за счет рейтингов, вполне раскованный и безбашенный канал MTV Russia выдали премьеры социальных молодежных ток-шоу?
При четкой ориентации нынешнего телевидения исключительно на зрительско-потребительские интересы можно сказать точно – и двадцать выпусков «Больших», и первые два выпуска шоу «Молодцы» вряд ли удержались бы в эфире, не будь этого зрительского интереса. Не будь того, что прежде обозначалось кондовым выражением «социальный заказ аудитории». Аудитория этих программ – поколение, только вступающее в жизнь, которому вдруг захотелось самоидентификации. И оно использовало телевидение – не самый прогрессивный, не самый молодежный, но все ж активно использующийся медиакоммуникатор – как средство понять себя.
Не случайно на минувшей неделе с разницей в четыре дня обе упомянутые программы говорили именно о поколении. Точнее, о поколениях. О поколении Next, нынешних 25-30-летних, и о тех, кто идет за ними следом. О 16-20-летних, выросших в абсолютно новой реальности постсоветской России.
Что их отличает? Чем они похожи и не похожи не предшественников? Существуют ли поколенческие отличия, или все разговоры о сколько-нибудь-десятниках — лишь общие слова, и люди делятся не по возрасту, а совершенно по иным признакам? Все эти вопросы горячо обсуждались в шоу «Большие» и «Молодцы» самыми разными людьми, по большей частью молодыми. Успешными программистами, раскрученными певцами и актерами, простыми преподавателями, социальными работниками и даже… дояркой и трактористом. Если успешные программисты в наших телепередачах случаются, раскрученные певцы и актеры из них практически не вылезают, то доярку и тракториста, да еще не преклонных лет, я видела на телеэкране едва ли не впервые за многие годы. Да и потребности говорить от имени поколения и ощущать себя поколением у молодых не случалось лет, эдак, двадцать, ну пятнадцать уж точно.
Повзрослевшие в середине восьмидесятых отдельным поколением почувствовать себя не успели. Перестройка и все, что за ней последовало, вызвали такую бурю в стране и в сознании людей, такую потребность переосмысления всего и вся, вне зависимости от возраста, что было не до поколенческих разборок. К середине 90-х это, вызревшее в 80-е, поколение уже столь прочно заняло все ключевые посты в изменившихся до неузнаваемости политической и общественной сферах, а еще более — в экономической и финансовой, что называть тогдашних 30-35-летних олигархов, министров, топ-менеджеров «молодыми» и «в жизнь вступающими» (как десятилетиями думали о себе их родители-шестидесятники) было нелепо. Они сразу ощутили себя не поколением, а «страной» и, минуя промежуточные карьерные ступеньки, принялись этой страной управлять. Перекрыв тем самым путь к активной деятельности и тем, кто был на десять-пятнадцать лет их старше, и тем, кто моложе.
Если до начала 90-х руководящие посты занимали люди под шестьдесят (пятидесятилетние считались «сопляками», «выскочками» и «вундеркиндами»), то уже к 1995 году на этих позициях оказались те, чей паспортный возраст можно обозначить, как «35 плюс-минус пять». От тридцати до сорока было в те годы и большинству олигархов от Потанина до Ходорковского, и почти всем руководителям телеканалов от Добродеева до Эрнста, и главным кремлевским политтехнологам от Зверева до Суркова.
Понятно, что руководитель, ставший абсолютно главным в своей сфере в тридцать с небольшим, не подумает освободить кресло ни в сорок пять, ни в пятьдесят. А это значит, что поколение тех, кто созрел в середине девяностых, на лидерство в экономике, политике и общественном сознании рассчитывать не могло. Да и не хотело. Что из этого «не могло» или «не хотело»» первично, сказать трудно. Но, так или иначе, нынешние тридцатилетние деньги зарабатывали, по миру гуляли, жили с размахом, но публично ощутить себя поколением не пробовали. Разве что время от времени выступали с саморазоблачением и самобичеванием, наподобие выплывшему в этом сезоне роману Сергея Минаева «Духless», посвященному именно «рожденным в 1970-76-м».
Однако «рожденные в 70-е» еще успели побыть пионерами, хотя до комсомольцев и не доросли. А нынешнее поколение «рожденных в 80-е» и доросших до общественной активности в 2000-е участница первого шоу «Молодцы», педагог и дочь известного актера Мария Филиппенко, сравнила с первым поколением не поротых дворян. Их непривычная для России начала XIX века непоротость привела к непривычному свободомыслию, вылившемуся в восстание на Сенатской площади.
Во что со временем выльется непоротость и непионерскость нынешних 20-летних, предположить трудно. Пока они вылились в две не развлекательные, а вполне серьезные телепрограммы. Это удивляет и радует. Если «первое непоротое» смогло заставить столь жестко регламентированную структуру, как нынешнее ТВ, не ограничиваться предназначенными для молодежи музыкальными чартами и шоу «ниже пояса», а начать вполне серьезные разговоры о том, что его волнует, значит, у этого поколения есть шанс пробить и другие стены. Хотя бы на ТВ.
Обсудить "Как большие" на форуме
А вы в потоке бесконечных новостей о перемещениях президента, сериалов и выступлений юмористов этих разговоров и не заметили? Значит, вы не являетесь целевой аудиторией небольших и четко сегментировавших свое поле деятельности каналов. Я говорю о вполне музыкальном и вполне молодежном канале MTV Russia и о более всеохватном и более «взрослом», но все же сосредоточенном на неполитической части бытия канале «Культура».
Именно на этих каналах – на «Культуре» с начала года, а на MTV неделю назад – появились достаточно бойкие и вполне живые ток-шоу. Не лицензионные, не скатывающиеся в «желтизну», что в отечественном телепространстве редкость. Программу «Большие» на «Культуре» ведет перешедший с НТВ Петр Мансилья-Крус, один из «парфенят» (как в телевизионном мире зовут плеяду репортеров, выросших в программе «Намедни» Леонида Парфенова). По возрасту Петр вполне под стать героям «Больших». В шоу «Молодцы» на MTV ведущие постарше и поопытнее — это Тута Ларсен и Саша Пряников.
Что же случилось теперь, в первой половине 2006 года, что и не зажатый в жесткие тиски рейтингов, но являющийся частью государственной корпорации ВГТРК канал «Культура» и живущий за счет рекламы, а значит, за счет рейтингов, вполне раскованный и безбашенный канал MTV Russia выдали премьеры социальных молодежных ток-шоу?
При четкой ориентации нынешнего телевидения исключительно на зрительско-потребительские интересы можно сказать точно – и двадцать выпусков «Больших», и первые два выпуска шоу «Молодцы» вряд ли удержались бы в эфире, не будь этого зрительского интереса. Не будь того, что прежде обозначалось кондовым выражением «социальный заказ аудитории». Аудитория этих программ – поколение, только вступающее в жизнь, которому вдруг захотелось самоидентификации. И оно использовало телевидение – не самый прогрессивный, не самый молодежный, но все ж активно использующийся медиакоммуникатор – как средство понять себя.
Не случайно на минувшей неделе с разницей в четыре дня обе упомянутые программы говорили именно о поколении. Точнее, о поколениях. О поколении Next, нынешних 25-30-летних, и о тех, кто идет за ними следом. О 16-20-летних, выросших в абсолютно новой реальности постсоветской России.
Что их отличает? Чем они похожи и не похожи не предшественников? Существуют ли поколенческие отличия, или все разговоры о сколько-нибудь-десятниках — лишь общие слова, и люди делятся не по возрасту, а совершенно по иным признакам? Все эти вопросы горячо обсуждались в шоу «Большие» и «Молодцы» самыми разными людьми, по большей частью молодыми. Успешными программистами, раскрученными певцами и актерами, простыми преподавателями, социальными работниками и даже… дояркой и трактористом. Если успешные программисты в наших телепередачах случаются, раскрученные певцы и актеры из них практически не вылезают, то доярку и тракториста, да еще не преклонных лет, я видела на телеэкране едва ли не впервые за многие годы. Да и потребности говорить от имени поколения и ощущать себя поколением у молодых не случалось лет, эдак, двадцать, ну пятнадцать уж точно.
Повзрослевшие в середине восьмидесятых отдельным поколением почувствовать себя не успели. Перестройка и все, что за ней последовало, вызвали такую бурю в стране и в сознании людей, такую потребность переосмысления всего и вся, вне зависимости от возраста, что было не до поколенческих разборок. К середине 90-х это, вызревшее в 80-е, поколение уже столь прочно заняло все ключевые посты в изменившихся до неузнаваемости политической и общественной сферах, а еще более — в экономической и финансовой, что называть тогдашних 30-35-летних олигархов, министров, топ-менеджеров «молодыми» и «в жизнь вступающими» (как десятилетиями думали о себе их родители-шестидесятники) было нелепо. Они сразу ощутили себя не поколением, а «страной» и, минуя промежуточные карьерные ступеньки, принялись этой страной управлять. Перекрыв тем самым путь к активной деятельности и тем, кто был на десять-пятнадцать лет их старше, и тем, кто моложе.
Если до начала 90-х руководящие посты занимали люди под шестьдесят (пятидесятилетние считались «сопляками», «выскочками» и «вундеркиндами»), то уже к 1995 году на этих позициях оказались те, чей паспортный возраст можно обозначить, как «35 плюс-минус пять». От тридцати до сорока было в те годы и большинству олигархов от Потанина до Ходорковского, и почти всем руководителям телеканалов от Добродеева до Эрнста, и главным кремлевским политтехнологам от Зверева до Суркова.
Понятно, что руководитель, ставший абсолютно главным в своей сфере в тридцать с небольшим, не подумает освободить кресло ни в сорок пять, ни в пятьдесят. А это значит, что поколение тех, кто созрел в середине девяностых, на лидерство в экономике, политике и общественном сознании рассчитывать не могло. Да и не хотело. Что из этого «не могло» или «не хотело»» первично, сказать трудно. Но, так или иначе, нынешние тридцатилетние деньги зарабатывали, по миру гуляли, жили с размахом, но публично ощутить себя поколением не пробовали. Разве что время от времени выступали с саморазоблачением и самобичеванием, наподобие выплывшему в этом сезоне роману Сергея Минаева «Духless», посвященному именно «рожденным в 1970-76-м».
Однако «рожденные в 70-е» еще успели побыть пионерами, хотя до комсомольцев и не доросли. А нынешнее поколение «рожденных в 80-е» и доросших до общественной активности в 2000-е участница первого шоу «Молодцы», педагог и дочь известного актера Мария Филиппенко, сравнила с первым поколением не поротых дворян. Их непривычная для России начала XIX века непоротость привела к непривычному свободомыслию, вылившемуся в восстание на Сенатской площади.
Во что со временем выльется непоротость и непионерскость нынешних 20-летних, предположить трудно. Пока они вылились в две не развлекательные, а вполне серьезные телепрограммы. Это удивляет и радует. Если «первое непоротое» смогло заставить столь жестко регламентированную структуру, как нынешнее ТВ, не ограничиваться предназначенными для молодежи музыкальными чартами и шоу «ниже пояса», а начать вполне серьезные разговоры о том, что его волнует, значит, у этого поколения есть шанс пробить и другие стены. Хотя бы на ТВ.
