Президент кончает Академию
Несколько дней назад на закрытом заседании правительства был одобрен законопроект, предусматривающий радикальное изменение взаимоотношений Российской академии наук (РАН) с государством. Согласно проекту (он оформлен как поправки в действующий закон «О науке»), Академия лишается всякой автономии. Ее президент будет «утверждаться» (т. е. фактически назначаться) главой государства, а устав – правительством. Что еще важнее, Академия утрачивает финансовую самостоятельность, оставаясь лишь распорядителем выделяемых и распределяемых государством бюджетных средств. Хотя законопроект еще даже не внесен в Думу, о вводимых им изменениях говорят как о свершившемся факте.
Комментируя эту новость, вице-президент РАН Геннадий Месяц сказал, что внезапная смена статуса стала для Академии шоком: «Нас никто не предупреждал, это произошло внезапно, многие до сих пор не могут опомниться». Вероятно, Геннадий Андреевич имел в виду лишь то, что президиум РАН, добившись снятия этого вопроса с повестки дня заседания правительства 26 мая, никак не ожидал, что следующая атака супостатов будет столь скорой и решительной, а потому вчистую пропустил удар. В целом же нынешняя схватка вокруг реформы РАН длится уже около двух лет, а разговоры о том, что с этой структурой надо что-то делать, идут все 15 лет ее существования.
Дело даже не в том, что координацией фундаментальных научных исследований от имени государства занимается структура, числящаяся самоуправляемой общественной организацией де-юре и никому, кроме самой себя, не подотчетная де-факто. Беда в том, что эти свои обязанности РАН выполняет чрезвычайно плохо. Когда говорят, что «чиновники пытаются отобрать управление наукой у ученых» – это не более чем дешевая демагогия: понятно, что реально системой институтов управляют не маститые академики и членкоры (собирающиеся раз в году на общее собрание Академии), а аппарат РАН. То есть те же самые чиновники, причем не лучшая их разновидность: по большей части это люди, у которых почему-либо не заладилась собственно научная карьера, и они пошли по административной линии, самоучками постигая премудрости менеджмента.
Результаты закономерны: даже на безрадостном фоне российских федеральных органов аппарат РАН выделяется своей бестолковостью, неэффективностью и непрофессионализмом. Доля административных издержек в общей структуре расходов учреждений РАН достигает почти 10% – вчетверо выше даже обычных российских норм. Специальная аналитическая записка, подготовленная Минобрнауки на основе проверок Счетной палаты и других контрольных органов, утверждает, что неэффективность академического менеджмента «съедает» до 80% доходов, которые могли бы поступать в госбюджет от РАН. Составители записки называют РАН «обособленной от проблем общества политизированной распределительной корпорацией, которая заботится не об исследованиях, а о комфортном существовании».
Конечно, Минобрнауки никак не назовешь беспристрастной стороной: именно оно (точнее, входящее в него Федеральное агентство по науке и инновациям) выступает знаменосцем похода против академической автономии и главным выгодоприобретателем в случае его успеха. Но не секрет, что основной задачей аппарата РАН и проводимой им «научной политики» давно стало сохранение контроля над имуществом Академии и поступающими в ее учреждения финансовыми потоками. Речь идет не только о бюджетных деньгах, но и о грантах (в первую очередь зарубежных), выделяемых конкретным ученым и исследовательским группам. Причем складывается впечатление, что предметом борьбы является не общий объем привлекаемых средств и даже не доля их, изымаемая структурами Академии, а именно контроль над их распределением. Достаточно вспомнить, как в ряде конфликтных случаев чиновники РАН предпочитали вовсе потерять грант, нежели отдать его тому, кому его реально могли выделить. Или как в первой половине 90-х президиум РАН упорно и успешно противился преобразованию академических институтов в федеральные научные центры – что означало бы «отдельную строку в бюджете», т. е. финансирование более щедрое и своевременное, но в обход Академии. Что до управления имуществом, то его качество зависит в основном от руководства институтов. Аппарат РАН тут выглядит явно лишним: испускаемые им документы откровенно мешают успешным хозяйственникам, никак не помогают слабым и совершенно бессильны против нечистых на руку.
Пока государство было неспособно выполнить собственные обязательства (да и не ждало от фундаментальной науки ничего реального), ему оставалось лишь терпеть все это по принципу «они делают вид, что работают, а мы – что им платим». Но избыток финансов немедленно породил соответствующие амбиции – вернуть России статус великой научной державы. И первый же взгляд на существующую систему управления фундаментальной наукой в стране показал: без ее коренного реформирования никакие финансовые вливания не дадут ни малейшего результата.
В принципе «общество с неограниченной безответственностью», в которое превратилась РАН, реформировать можно двумя путями. Первый – это отобрать у Академии государственные полномочия в области науки, изъяв из ее ведения исследовательские учреждения, но сохранить ее независимость и самоуправление. Тем самым РАН превратилась бы в профессиональную организацию научной элиты – наподобие британского Королевского общества или Национальной академии США. Репутация брэнда «Российская Академия» в мире все еще очень высока (возможно, даже выше, чем он реально заслуживает), и за ее будущее можно было бы не беспокоиться.
Другой путь – прямо противоположный: привести формальный статус Академии в соответствие с реально выполняемыми ею функциями, превратить ее аппарат в обычное ведомство (сами академики в этом варианте стали бы чем-то вроде общественного совета при министерстве – чрезвычайно широкого и авторитетного, но не имеющего никаких властных полномочий) и поставить под стандартный аппаратный контроль.
Государство, как водится, попыталось обойти столб справа и слева одновременно. План реформы РАН, разработанный в недрах Минобрнауки, еще в июне включал в себя элементы обоих путей: с одной стороны – изъятие институтов, с другой – назначаемый президент. (Президиум РАН, пообещавший при первых признаках готовящейся вивисекции сам реформировать Академию, за два года не придумал ничего, кроме 20-процентного сокращения штатов, в лучших советских традициях тупо и равномерно разверстанного не только по всем институтам, но и по всем лабораториям и службам каждого из них.) Однако, насколько известно, нынешний законопроект сохраняет за Академией полномочия государственного ведомства, лишь ужесточая контроль над нею со стороны правительства. Иными словами, эклектичность прелагаемой реформы замечена, осознана – и выбор сделан в пользу огосударствления. И это не выбор Минобрнауки. Его-то шкурно-аппаратным интересам отвечало бы как раз отделение Академии от государства – угадайте, кому достались бы в этом случае отчуждаемые ресурсы и полномочия!
Зато тактически момент для атаки выбран исключительно удачно. На 18 декабря назначены выборы президента РАН, причем занимающему ныне этот пост Юрию Осипову возрастной ценз запрещает претендовать на новый срок. Если же поправки вступят в силу до этой даты, выборы будут отменены, а полномочия нынешних президента и президиума – продлены на переходный период. Это позволяет авторам реформы (чей натиск Академия отбила уже дважды) надеяться, что на сей раз сопротивление верхушки РАН будет не столь ожесточенным.
С другой стороны, есть нечто символичное в том, что очередная «реформа» начинается с полной остановки даже рутинных и формальных изменений.
