Безрыбье

«Что это за белое вещество
виднеется в курином дерьме?»
«Куриное дерьмо».
Курт Воннегут. «Времетрясение»

Не хочу писать «на злобу дня». Злобы и так хватает. Хочу о вечном (вид каприза). Повод дал последний субботний эфир Юлии Латыниной на «Эхе Москвы». Я всегда приникаю с удовольствием к плодам ее творчества, что письменным, что устным. И на этот раз не прогадал. Журналистка подтолкнула меня к размышлениям своим неожиданным заявлением о том, что г-н Сурков, де, – несравненный мастер пиара, человек мирный, к тому же самый образованный и интеллектуальный в Кремле. Правда, какое у него образование и интеллектуальные заслуги, Латынина указать не смогла, хотя радиослушатели спрашивали.

Я понимаю, что такое заявление было скорее результатом импровизации, чем выражением продуманной точки зрения. (Чего не бывает, когда надо быстро отвечать на вопрос в прямом эфире.) Ведь совершенно ясно, что самая эффективная технология из пиар-арсенала г-на Суркова – это запрет на конкуренцию с ним для всех остальных. Его провальные проекты при этом становятся регулярным посмешищем не только в России. Взять хотя бы президентские выборы на Украине. Можно точно так же обсуждать и другие его позитивные качества, с восторгом отмеченные Латыниной. Но я пишу не о Суркове. Тема эта малоинтересная.

Меня больше волнует наше неискоренимое желание выискивать во власти и в персонах, ее олицетворяющих, что-то выдающееся и величественное. Более того, чем меньше власть дает к этому оснований, тем больше усердия проявляют люди в этом поиске (до некоторого взрывоопасного предела, конечно). Вот об этом я и хочу высказать несколько мыслей.

Начну с тезиса, который стал лозунгом позитивной философии периода модерна: «Все сущее разумно». Парадокс в том, что мысль эта, весьма спорная, досталась модерну от религии. В результате идея о разумности божественного творения была переработана в идею разумности (стало быть – объяснимости) всего сущего. Что бы мы ни наблюдали, все имеет свою причину, свое рациональное объяснение.

Современная наука давно выяснила, что это, мягко говоря, не так. Если уж и доводить любую идею до абсурда, то мысль, свойственная эпохе постмодерна, «все сущее случайно» гораздо ближе к истине, чем предыдущая максима. Но не буду вдаваться в философию, вернусь к практике.

Работая в Кремле, я с удручающей частотой сталкивался с такой ситуацией: в коридорах власти происходило какое-либо событие, принималось решение и т.п. крайне незначительное, вызванное ошибкой, поспешностью, непродуманной реакцией на текучку (власть переполнена подобной ерундой). И тут же «политологи» и политические комментаторы бросались объяснять всем суть происшедшего. Эта суть всегда была несопоставимо глубже и мудрее реальности. За власть выдумывали ее якобы многоходовые комбинации, несуществующие противостояния, преуготовления к неожиданным и важным шагам. (Боже! Чего только не городили!) И все это не имело к реальной жизни никакого отношения. Смысла было не больше, чем в гаданиях по внутренностям животных или полету птиц.

Подобные измышления журналистов и политологов сродни каннибализму. Каннибал, поедая печень убиенного врага, обретает, как полагает он (и его соплеменники, и его будущие противники), важные и полезные способности убитого. Журналист, вскрывая (несуществующие, впрочем) глубокие замыслы власти, сам обретает эту глубину – в своих глазах, в глазах коллег и, конечно, в глазах публики. Чем мудренее ты что-то придумал про власть, которая, понятное дело, все скрывает и от всего отказывается, тем искушеннее ты как профессионал. Вот такая жратва.

Хотите пример? Вспомним последние московские выборы, одновременно с которыми проводились довыборы в Госдуму по одному из московских округов. По нему выдвинулся Ходорковский, а несколько позднее Квачков, покушавшийся, как говорят, на Чубайса. В этот момент один известный политический журналист, регулярно выступающий на «Эхо Москвы», минут десять объяснял радиослушателям гениальность замысла Кремля, который и организовал, как он был уверен, выдвижение Квачкова. Тут наступил перерыв на новости, и радиослушателям сообщили о заявлении Квачкова, который выразил глубочайшее уважение к Ходорковскому и готовность снять свою кандидатуру, если она будет мешать. Перерыв кончился, и журналист, как ни в чем не бывало, перешел к другому сюжету.

А знаете, что скажет «каннибал»-разъяснитель, если его ткнуть носом в несообразности сотворенных им измышлений, в их противоречие фактам? Он скажет, что все эти противоречия свидетельствуют об искушенности тех, чьи происки он вскрывает, об их способности к маскировке и обману. А потому любые противоречия только подтверждают его версию. Именно поэтому так популярна конспирология. И практически не разоблачима. Между тем, девяносто процентов заговоров придумываются после некоторых событий для их рационального объяснения либо участниками, либо историками. Остальные десять процентов заговоров заканчиваются провалом.

К чему я все это? На том же эфире Латынина с восторгом рассказывала о гениальном пропагандистском ходе Суркова, когда он в ответ на появившиеся в прессе обвинения в президентских амбициях распространил сведения о своих чеченских корнях. Вполне возможно, что журналистка получила от кого-либо сведения о том, что последняя утечка организована именно Сурковым.

А рассказать вам, как это бывает в жизни на самом деле? Пожалуйста!
Итак, некое агентство получает заказ: «Мочить Суркова». Руководитель группы собирает сотрудников, и начинается «мозговой штурм»: выдумывается и привлекается все, что можно использовать в негативном ключе. В результате все валится в кучу и выплескивается в информационное пространство. Конечный эффект, который правильно уловила Латынина, – одна «утечка» гасит другую, кампания провалилась.

Через некоторое время собираются в кабинете коллеги Суркова и радостно обсуждают бездарную кампанию своих противников. Ставят тот же диагноз. Одного осеняет: «А давайте говорить, что это мы провели контркампанию и выкинули информацию о чеченских корнях!» Радостный гул. Все расходятся.

Еще раз, эта история не про Суркова. Она про жизнь. И в ней случайного, иррационального, непродуманного несопоставимо больше, чем нам кажется или хочется думать. С этим трудно смириться. Этому противоречат многие догматы науки позапрошлого века, которой нам пудрят мозги в школе.

Политологи и журналисты не одиноки в своих измышлениях про власть. Немало постарались биологи, разъясняя нам мудрость Природы. Например, объясняя происхождение одной из разновидностей бабочки, ученый пишет: «Отчетливо видимые на раскрытых крыльях бабочки глаза крупного животного призваны отпугивать птиц, поедающих этих бабочек». (Помните? «Все сущее разумно».) Только много десятилетий спустя другой ученый доказал, что среди природных врагов птиц, поедающих эту бабочку, нет животных с такими глазами, поэтому они никого не отпугивают. В конце концов, биологи-эволюционисты догадались, что могут быть мутации, которые закрепляются, поскольку появились совместно с другими, реально оказавшимися полезными для прохождения через фильтры естественного отбора. У таких мутаций нет ни рациональных причин, ни оправдывающих их последствий. Они – просто случайная игра природы.

Этот пример я привел для обоснования следующего тезиса. Отнюдь не все, что мы наблюдаем, имеет начало в виде некоторой рациональной причины. Многое сущее имеет место быть в силу случайных причин. Доказательств тому теперь великое множество: от физики элементарных частиц до истории. Мне это понадобится во второй части статьи.

Но один вывод можно сформулировать уже сейчас. Во-первых, не все действия власти нужно бросаться интерпретировать и обосновывать. Во-вторых, не все, что нуждается в интерпретации, должно объясняться мудрым промыслом. Большая часть действий власти — результат вульгарного бардака и первой непродуманной реакции на события.

Автор — президент Фонда ИНДЕМ