ИТОГИ ГОДА. А все так хорошо начиналось…
Прошедший год начинался для многих в российской политике лучше, чем заканчился. Той зимой казалось, что политическая ситуация до 2008 года останется достаточно спокойной и легко прогнозируемой. Россия эволюционно приближалась к парламентским и президентским выборам, а аналитики спорили о том, будет ли Владимир Путин участвовать в выборах 2012 года. Однако к концу года выяснилось, что многочисленные проблемы делают российскую политику непохожей на тротуар Невского проспекта.
Возьмем, например, международную ситуацию. В начале года проходила подготовка к первому приему в России «большой восьмерки», который должен был легитимировать пребывание РФ в клубе избранных в качестве полноправного участника, а не временно приглашенного посидеть на приставном стуле. Никто из западных политиков, принимающих решения, даже не задумывался о том, чтобы перенести саммит в другую страну. Сенатор Маккейн – главный сторонник изгнания России из G8 — конечно, моральный авторитет для США (выстоял во вьетнамском плену!), но когда речь идет о большой международной политике, к его мнению можно особенно не прислушиваться.
Саммит прошел прекрасно, почти идиллически. Однако прошло всего несколько месяцев, и для западного общественного мнения Россия оказалась почти таким же аллергеном, как и СССР в период холодной войны. Успешный саммит забыт, а актуальными после убийств Анны Политковской и Александра Литвиненко стали образы всесильного КГБ и «русской мафии» — основные стереотипы советских времен и первых постсоветских лет. Мало кому известный за пределами узкого круга специалистов полоний стал, пожалуй, самым знаменитым элементом таблицы Менделеева в современной Великобритании. Попытки «перевести стрелки» на Березовского, чеченских террористов и др. показали свою эффективность внутри России, но не за ее пределами, где информационная картина носит однозначно неблагоприятный для Кремля характер.
Еще одна международная проблема – энергетический диалог с Европой. В России существовало (и существует до сих пор) представление о том, что ради газовых преференций европейские страны готовы пойти на любые уступки. Октябрьский саммит ЕС-Россия показал, что это не так. Накануне встречи Россия предложила своему главному газовому партнеру – Германии – эксклюзивное сотрудничество: предоставление статуса европейского центра по распределению российского газа в Европе. В обмен требовалось всего немного – отказ от консолидированной позиции Евросоюза, требующего от России ратификации Энергетической хартии. Но прошло всего несколько дней и выяснилось, что позиция Ангелы Меркель отличается от шредеровской – нынешний немецкий канцлер на встрече с Жаком Шираком, а затем и на саммите предпочла европейское единство российскому «подарку».
Положительный результат во внешнеполитической сфере – конец переговорам с США по поводу вступления России в ВТО, что создает прекрасные возможности для завершения этого марафона в наступившем году и «синхронного» с Украиной вступления в организацию. Впрочем, в самой России консенсуса по поводу плюсов и минусов членства в ВТО до сих пор нет.
На постсоветском пространстве 2006 год начинался с успеха Партии регионов на украинских выборах. В середине года – вновь ощущение успеха – на смену «оранжевому» правительству приходит коалиция во главе с Виктором Януковичем. Однако последние месяцы года показали, что пророссийский Янукович не собирается давать русскому языку статус второго государственного (а «региональный» статус ему обещал еще Виктор Ющенко). И, более того, конкурирует с Ющенко в стратегически важном для Украины вопросе «западного» транзита. Разница только в том, что если президент делает ставки на спринтерский забег в Европу, то премьер – на стайерский: так что у Запада есть возможность выбора.
С Грузией ситуация не лучше, а, видимо, даже хуже. В начале года еще рассматривался (хотя и теоретически) вопрос о возможности приватизации Россией магистрального газопровода в этой стране. Сейчас это уже невозможно. Российская сторона, казалось, сделала все возможное, чтобы продемонстрировать нелояльному режиму Михаила Саакашвили максимум своих ресурсов – от винной до транспортной блокады. И что же – никаких реальных результатов добиться не удалось, грузинская экономика не развалилась, а разгневанные виноделы и работающие в России мигранты не свергли «антироссийский режим». Пример Грузии может оказать «заразительное влияние» и на других возможных участников «праздника непослушания» в рамках СНГ. В том числе и на «батьку» Александра Лукашенко, люди которого вдруг стали решать, кого из представителей кремлевского пула пускать на очередное собрание Содружества, а кого попросить остаться за дверью. В прошлом году представить себе такой афронт было бы крайне затруднительно.
Внутриполитические проблемы не менее значимы. В начале года проблема русского национализма казалась периферийной, не имеющей серьезного значения для большой политики – так, несколько сотен «отморозков», выступающих под радикальными лозунгами, чуть ли не «городские сумасшедшие» без каких-либо серьезных политических перспектив. Но события в Кондопоге изменили многое – стало ясно, что организованный национализм способен смыкаться с агрессией масс. Отсюда и судорожная реакция власти, пытающейся перехватить отдельные лозунги националистов с целью ввести ксенофобию в цивилизованные рамки. Проблемы только две. Первая – намерения центральных властей в российских условиях успешно блокируются на уровне коррумпированного чиновничества. Вторая – ксенофобия не бывает цивилизованной ни при каких обстоятельствах, а любые уступки начальства националистическим настроениям придают им легитимность, которую в противном случае было бы сложно завоевать.
Еще одна проблема – статус «Единой России». В начале года была полностью разгромлена рогозинская «Родина», представлявшая серьезную электоральную силу. Казалось, что теперь ничто не может помешать единороссам получить абсолютное большинство на выборах в Госдуму. У партии резко выросли амбиции – почему бы ей не почувствовать себя настоящей «партией власти», имеющей право выдвигать кандидата в президенты (на ближайших выборах формальное, а на последующих – может, и реальное), всерьез участвовать в формировании правительства и даже получить Владимира Путина в качестве нового партийного лидера. К концу года все эти планы оказались под сильнейшим сомнением. У Кремля появилась вторая партия – «Справедливая Россия», которая становится центром притяжения для элитных групп, или не принятых в «партию власти», или довольствовавшихся в ней ролью аутсайдеров. Таким образом, федеральная власть предпочитает партийную диверсификацию (на основную и запасную «партии власти») и не собирается создавать новую КПСС. Впрочем, у «Единой России» сохраняются шансы на получение абсолютного большинства в Думе, но за это ей придется всерьез побороться.
В начале года представлялось, что радикальная оппозиция не имеет особых перспектив для развития – тем более что она не сможет принять участия в думских выборах. Прошел год, и за это время конституировалась «Другая Россия», способная вывести на московскую улицу уже не сотни, а несколько тысяч своих сторонников. Это еще не похоже на Ющенко образца 2004 года, но уже близко к феномену Александра Милинкевича, который считается наиболее успешным лидером белорусской оппозиции за все время правления Лукашенко.
Таким образом, 2006 год стал для российской власти крайне непростым. Наступивший год также не обещает спокойствия – достаточно сказать, что россиян ждут парламентские выборы, а также окончательное определение кандидатуры преемника Владимира Путина. А это значит, что аппаратно-политическая конкуренция, которая в прошедшем году носила преимущественно подспудный характер (она вышла на поверхность разве что в связи с громким увольнением видного представителя «силовой группы» генпрокурора Владимира Устинова), будет в наступившем году не менее острой, но более явной.
Автор — заместитель генерального директора Центра политических технологий
Возьмем, например, международную ситуацию. В начале года проходила подготовка к первому приему в России «большой восьмерки», который должен был легитимировать пребывание РФ в клубе избранных в качестве полноправного участника, а не временно приглашенного посидеть на приставном стуле. Никто из западных политиков, принимающих решения, даже не задумывался о том, чтобы перенести саммит в другую страну. Сенатор Маккейн – главный сторонник изгнания России из G8 — конечно, моральный авторитет для США (выстоял во вьетнамском плену!), но когда речь идет о большой международной политике, к его мнению можно особенно не прислушиваться.
Саммит прошел прекрасно, почти идиллически. Однако прошло всего несколько месяцев, и для западного общественного мнения Россия оказалась почти таким же аллергеном, как и СССР в период холодной войны. Успешный саммит забыт, а актуальными после убийств Анны Политковской и Александра Литвиненко стали образы всесильного КГБ и «русской мафии» — основные стереотипы советских времен и первых постсоветских лет. Мало кому известный за пределами узкого круга специалистов полоний стал, пожалуй, самым знаменитым элементом таблицы Менделеева в современной Великобритании. Попытки «перевести стрелки» на Березовского, чеченских террористов и др. показали свою эффективность внутри России, но не за ее пределами, где информационная картина носит однозначно неблагоприятный для Кремля характер.
Еще одна международная проблема – энергетический диалог с Европой. В России существовало (и существует до сих пор) представление о том, что ради газовых преференций европейские страны готовы пойти на любые уступки. Октябрьский саммит ЕС-Россия показал, что это не так. Накануне встречи Россия предложила своему главному газовому партнеру – Германии – эксклюзивное сотрудничество: предоставление статуса европейского центра по распределению российского газа в Европе. В обмен требовалось всего немного – отказ от консолидированной позиции Евросоюза, требующего от России ратификации Энергетической хартии. Но прошло всего несколько дней и выяснилось, что позиция Ангелы Меркель отличается от шредеровской – нынешний немецкий канцлер на встрече с Жаком Шираком, а затем и на саммите предпочла европейское единство российскому «подарку».
Положительный результат во внешнеполитической сфере – конец переговорам с США по поводу вступления России в ВТО, что создает прекрасные возможности для завершения этого марафона в наступившем году и «синхронного» с Украиной вступления в организацию. Впрочем, в самой России консенсуса по поводу плюсов и минусов членства в ВТО до сих пор нет.
На постсоветском пространстве 2006 год начинался с успеха Партии регионов на украинских выборах. В середине года – вновь ощущение успеха – на смену «оранжевому» правительству приходит коалиция во главе с Виктором Януковичем. Однако последние месяцы года показали, что пророссийский Янукович не собирается давать русскому языку статус второго государственного (а «региональный» статус ему обещал еще Виктор Ющенко). И, более того, конкурирует с Ющенко в стратегически важном для Украины вопросе «западного» транзита. Разница только в том, что если президент делает ставки на спринтерский забег в Европу, то премьер – на стайерский: так что у Запада есть возможность выбора.
С Грузией ситуация не лучше, а, видимо, даже хуже. В начале года еще рассматривался (хотя и теоретически) вопрос о возможности приватизации Россией магистрального газопровода в этой стране. Сейчас это уже невозможно. Российская сторона, казалось, сделала все возможное, чтобы продемонстрировать нелояльному режиму Михаила Саакашвили максимум своих ресурсов – от винной до транспортной блокады. И что же – никаких реальных результатов добиться не удалось, грузинская экономика не развалилась, а разгневанные виноделы и работающие в России мигранты не свергли «антироссийский режим». Пример Грузии может оказать «заразительное влияние» и на других возможных участников «праздника непослушания» в рамках СНГ. В том числе и на «батьку» Александра Лукашенко, люди которого вдруг стали решать, кого из представителей кремлевского пула пускать на очередное собрание Содружества, а кого попросить остаться за дверью. В прошлом году представить себе такой афронт было бы крайне затруднительно.
Внутриполитические проблемы не менее значимы. В начале года проблема русского национализма казалась периферийной, не имеющей серьезного значения для большой политики – так, несколько сотен «отморозков», выступающих под радикальными лозунгами, чуть ли не «городские сумасшедшие» без каких-либо серьезных политических перспектив. Но события в Кондопоге изменили многое – стало ясно, что организованный национализм способен смыкаться с агрессией масс. Отсюда и судорожная реакция власти, пытающейся перехватить отдельные лозунги националистов с целью ввести ксенофобию в цивилизованные рамки. Проблемы только две. Первая – намерения центральных властей в российских условиях успешно блокируются на уровне коррумпированного чиновничества. Вторая – ксенофобия не бывает цивилизованной ни при каких обстоятельствах, а любые уступки начальства националистическим настроениям придают им легитимность, которую в противном случае было бы сложно завоевать.
Еще одна проблема – статус «Единой России». В начале года была полностью разгромлена рогозинская «Родина», представлявшая серьезную электоральную силу. Казалось, что теперь ничто не может помешать единороссам получить абсолютное большинство на выборах в Госдуму. У партии резко выросли амбиции – почему бы ей не почувствовать себя настоящей «партией власти», имеющей право выдвигать кандидата в президенты (на ближайших выборах формальное, а на последующих – может, и реальное), всерьез участвовать в формировании правительства и даже получить Владимира Путина в качестве нового партийного лидера. К концу года все эти планы оказались под сильнейшим сомнением. У Кремля появилась вторая партия – «Справедливая Россия», которая становится центром притяжения для элитных групп, или не принятых в «партию власти», или довольствовавшихся в ней ролью аутсайдеров. Таким образом, федеральная власть предпочитает партийную диверсификацию (на основную и запасную «партии власти») и не собирается создавать новую КПСС. Впрочем, у «Единой России» сохраняются шансы на получение абсолютного большинства в Думе, но за это ей придется всерьез побороться.
В начале года представлялось, что радикальная оппозиция не имеет особых перспектив для развития – тем более что она не сможет принять участия в думских выборах. Прошел год, и за это время конституировалась «Другая Россия», способная вывести на московскую улицу уже не сотни, а несколько тысяч своих сторонников. Это еще не похоже на Ющенко образца 2004 года, но уже близко к феномену Александра Милинкевича, который считается наиболее успешным лидером белорусской оппозиции за все время правления Лукашенко.
Таким образом, 2006 год стал для российской власти крайне непростым. Наступивший год также не обещает спокойствия – достаточно сказать, что россиян ждут парламентские выборы, а также окончательное определение кандидатуры преемника Владимира Путина. А это значит, что аппаратно-политическая конкуренция, которая в прошедшем году носила преимущественно подспудный характер (она вышла на поверхность разве что в связи с громким увольнением видного представителя «силовой группы» генпрокурора Владимира Устинова), будет в наступившем году не менее острой, но более явной.
Автор — заместитель генерального директора Центра политических технологий
