Пусть говорят!

На прошедшей неделе Гримпенская трясина издала тоскливый звук, и на поверхность всплыла пара пузырей. В воздухе пахнуло полонием...
Сначала в новостях BBC, затем в Times перевод на «Инопрессе») новую версию убийства Александра Литвиненко высказал бывший руководитель покойного — Александр Гусак, в прошлом — начальник 7-го отдела Управления разработки преступных организаций ФСБ России. Как пишет «Таймс», «Гусак, в прошлом возглавлявший секретное подразделение, которое Литвиненко назвал "бригадой смерти", сообщил, что к нему обращались агенты ФСБ, считавшие, что их имена были раскрыты британским спецслужбам».

Холодная голова Александра Ивановича пыталась блюсти чистоту рук:
"Скажу вам честно, я никому из них не сказал, чтобы он пошел и убил Литвиненко, хотя один из них (рассекреченных агентов) действительно мне сказал: "Слушай, он столько натворил, хочешь, я его прикончу?" — рассказал Гусак в интервью телепрограмме канала BBC Newsnight."
Но горячее сердце не давало: "Он, несомненно, был предателем. Он раскрыл самое святое, что есть у любого оперативного работника — источники информации. Люди, которых Литвиненко сдал британским спецслужбам, выходили со мной на связь и спрашивали, как им быть дальше. Как адвокат я им сказал, что действия Литвиненко попадают под статью 275 УК РФ (государственная измена), предусматривающую наказание до 20 лет тюрьмы. В советские времена Литвиненко бы был казнен".

Гусак противоречил не только Скотланд-Ярду (который шёл по следу и упёрся в бывших кадровых чекистов) и не только Большой Дмитровке (которая не знает, на какого олигарха показать – с берегов Темзы или с земли Ханаанской), но и самому себе. 27 ноября 2006 года в интервью "Коммерсанту" Александр Иванович столь же уверенно сообщал: Литвиненко отравили чеченские боевики, это была кровная месть за товарища, которого Александр Вальтерович лично до смерти замучил в 1996-м на «фильтре» у села Первомайское.

Новая версия сразу же породила недоумение. Почему разоблаченные шпионы искали помощи именно у г-на Гусака? Некоторые, впрочем, сочли, что "откровение г-на Гусака можно приобщить к делу об убийстве Литвиненко как признание в подстрекательстве".

8 февраля Александр Гусак прокомментировал своё интервью в программе "Разворот" в прямом эфире "Эха Москвы". Пока ведущие лихорадочно набирали номер Александра Ивановича, в студию дозвонился его безымянный коллега, добавил "негатива" в характеристику Литвиненко и попенял "эховцам": что же это они такие неправильные вопросы ставят, не о тех людях говорят, не те темы обсуждают, и так далее... Для "разогрева", так сказать.
Кто-то может возмутиться: такие вот "всем сердцем преданные серому слову и серому делу" и без того заполонили весь мыслимый эфир, зачем же последнее отдавать?
А по мне наоборот — пусть говорят!

Если им не мешать, мы узнаем столько интересного...
Разумеется, с одним ограничением: всё это "интересное" не относится к "миру вещей", но лишь к "миру идей". Что не обсуждается вовсе — так это улики и следы, которые позволяют выдвигать одни версии убийства и отметать другие. С материализмом в России покончено: речь идёт исключительно о таких субъективных субстанциях, как "мотивы". Казалось бы, разговор тут же становится скучен. Но и этих «ораторов» можно рассматривать под другим углом. Как заметил богослов — говоря, правда, о материях вовсе противоположных обсуждаемым в статье, — "слова Павла о Петре говорят мне более о Павле, чем о Петре".

Подполковник Владимир Путин сказал: "Литвиненко был уволен из органов. До этого служил в конвойных войсках. Никакими секретами не располагал. Привлекался к уголовной ответственности за злоупотребление служебным положением, за избиение граждан при задержании, и за хищение взрывчатки. Но ему дали, по-моему, три года условно".
"Конвойные войска" — это про дивизию Дзержинского. Не зря портрет Литвиненко использовался в качестве мишени в тире "Витязя", спецназа этой самой дивизии, куда спикер Миронов 7 ноября захаживал.

А ведь смел Гусак: говорит, что "Литвиненко "сдал" агентуру", хотя Путин постановил: "не является носителем вообще никаких секретов".
Ещё один бывший коллега Литвиненко, Гусака и Путина, вице-премьер Иванов, говорил про то же самое: "Литвиненко никогда не имел доступа к какой-либо важной информации. Когда Путин увольнял Литвиненко, он знал о многих случаях нарушения закона с его стороны". И тут же — разъяснение: «Пресс-секретарь Минобороны уточнил слова Иванова: министр имел в виду, что Литвиненко был уволен не лично Путиным, а в то время, когда он стоял во главе ФСБ".

Эта оговорка — то же, что и слова Путина "по-моему, три года условно", намёк на непричастность и неосведомлённость. Как про Ходорковского: "что-то где-то когда-то мельком слышал".
Вспоминается классический диалог: "Скажите, свидетель, Мизандари личную неприязнь к потерпевшему испытывал?" — "Да, говорил: я такой личный неприязнь испытываю, что кушать не могу..." И после паузы: "Нэт, он ещё потом спросил: а кто он вообще этот потерпевший, да?"

Но "кремлёвский диггер" Елена Трегубова тут же поправила Иванова: "Сам Владимир Путин в декабре 1998 года — по горячим следам скандала вокруг "заказа" на убийство Березовского (пресс-конференции 17 ноября, когда группа чекистов в масках предала «заказ» гласности), — сказал мне: "Вскоре после прихода на должность директора ФСБ я уволил Литвиненко и распустил подразделение, в котором тот работал. … Сотрудники ФСБ не должны выступать на пресс-конференциях — это не их работа. И не должны выносить внутренние скандалы на публику".
Так что "кто он такой, этот потерпевший", Путин хорошо знал, и "личный неприязнь к потерпевшему" имел место.

Что добавил к этому знанию Александр Гусак, выступая на радио?
В сухом остатке — римейк старой блатной песни: "Он обещал мне деньги франки / И жемчуга стакан / Чтоб я раскрыл ему по пьянке / Советского завода план. / Советская малина / Собралась на совет, / Советская малина / Врагу сказала "нет!"
По Гусаку, на бывшего литвиненковского агента "из негативной среды" вышел кто-то совсем не тот, кому полагалось. И агент пошел не к "кураторам", а к отставному чекисту...
Однако версии Александра Гусака — о том, что Литвиненко могли убить его же бывшие агенты "из негативной среды", или же чеченцы "по кровной мести" — остались "версиями", не получив никакой опоры в виде "паролей, адресов, явок". Мало того, что вторым выступлением Гусак создал «конфликт версий», он и в свои старые «показания» добавил немало противоречий.

Но из выступления Гусака и других бывших чекистов (которые, как известно, бывшими не бывают) можно почерпнуть немало любопытного. Пытался же Александр Иванович отрицать, а в итоге подтвердил: в 1998 году кто-то из фээсбешного начальства действительно вёл с ним как с начальником отдела разговоры об устранении Березовского. А если бы такой приказ поступил от директора ФСБ, Гусак бы его выполнил, поскольку всегда был исполнительным офицером.
Побольше бы нам интервью с такими исполнительными офицерами! Пусть говорят!

Совсем недавно внимание общественности было привлечено к гипотетическим "эскадронам смерти", с девяностых годов существовавшим в России. Александр Гусак, пытаясь опровергнуть старые обвинения подобного рода, исходившие от его подчинённого, преподнёс нам ещё одно доказательство!
Чеченцы, по мнению Гусака, не могут зарабатывать на жизнь иначе, как наёмными убийцами: "Я предполагаю как моральный фактор то, что чеченцы могли это сделать, непосредственно те чеченцы, которые проживают в Лондоне. Многие пытаются каким-то образом заработать... Исполнителями..."
А орудие убийства чеченцам поставил извечный враг: "Полоний чеченцы могли получить от американцев". Коварные — гадят нам нашим же полонием!

Были у Гусака и коллег проговорки. Для офицера ФСБ отнюдь не странно, "используя документы, удостоверение сотрудника ФСБ, ходить по киоскам и вышибать деньги" (в этом, по словам Гусака, подозревали Михаила Трепашкина), совершать "злоупотребление, избиение, хищение" ( Путин о Литвиненко).
Или просто действовать так, будто ты в павильоне, на съёмочной площадке сериала про крутых чекистов — сценарист которого не заглядывал ни в закон «Об оперативно-розыскной деятельности», ни в кодексы.
Или пытать до смерти людей на фильтрационном пункте.

Только расследование как таковое для чекиста невозможно — следствие не может не выполнять политический заказ. Поэтому английской полиции неинтересны версии Гусака про американцев, поставивших полоний: "Вы что думаете, англичане будут заинтересованы? В любом случае там, где присутствуют интересы государства, тот же Скотланд-Ярд будет делать так, как им скажут. Понимаете?"

А предательство для них, оказывается, естественно. Гусак трижды повторил про Литвиненко: "Александр Вальтерович, когда сбежал за границу, естественно, передал агентуру, которая состояла у него на связи. Чтобы остаться в Англии, он должен был им что-то сдать. ...естественно, чтобы его оставили, дали то же гражданство, не выдали российским властям, естественно, он сдал и агентов".
Но за предательство мстят: "Он, несомненно, был предателем. В советские времена Литвиненко бы был казнен". Если нарушишь первую заповедь "кодекса молчания": "Некоторые вопросы надо было решить в своем ведомстве, но не предавать огласке и не выносить на всеобщее обсуждение".
Так что пусть говорят!

На что, собственно, направлены многочисленные "негативные характеристики" Александра Литвиненко? Не на то же, чтобы дискредитировать покойного среди своих — там его и так полагают "предателем".
Они предназначены для нас с вами. Для тех, кто критически относится ко всей поступающей, а тем более навязываемой информации. И, разумеется, для тех "демократов", что воспринимают Александра Литвиненко как положительного героя, а его книги — если не как прорыв к правде, то, по крайней мере, как исправление кривды.

На самом деле "источники" дискредитируют сами себя. Они правдоподобно показывают "агента национальной безопасности" как "типичного человека в типичных обстоятельствах". И этот образ в чём-то убеждает. Ну как если бы в рамках "борьбы с тоталитарными сектами" в Иерусалиме выступил сначала коллега мытаря Левия Матвея. И описывал бы его злодеяния. А потом заговорил соратник Савла из Тарса, погромщика, побивавшего камнями отступивших от Яхве и пошедших за лже-мессией. Из их речей мы, скорее всего, ничего бы не узнали об апостолах. Но определённо немало бы выяснили о самих фарисеях.

А посему — пусть, пусть говорят!