Называйте меня "паном"
В 1918 году к маршалу Юзефу Пилсудскому,
который в свое время долго баловался марксизмом,
явились польские социалисты и назвали его
"товарищем Пилсудским". Маршал любезно ответил:
"Господа, я вам не товарищ. Мы когда-то вместе сели
в красный трамвай, но я из него вышел на остановке
"Независимость Польши", а вы едете дальше.
Желаю вам счастливого пути,
однако называйте меня, пожалуйста, "паном".
Поляки учинили себе люстрацию, на предмет выявления агентов КГБ. Не они первые из братьев наших меньших. Странно даже, что поляки, при их темпераменте и любви к России, сделали это так поздно.
Мы с Матвеем Ганапольским на днях вовсю развлекали аудиторию "Эха Москвы" дискуссией о том, хорошо или нет было бы устроить то же самое у нас. Прямо скажем, обсуждение носило гипотетический характер. С тем же успехом мы могли бы спорить, к примеру, о целесообразности перехода, в порядке эксперимента, с полового размножения на почкование. Дело даже не в том, что этого не может быть никогда, а в том, что народ не поддержит. Вот и с люстрацией как раз то же самое. В принципе у нас невозможна никакая люстрация. И не потому, что высокому начальству пришлось бы безжалостно люстрировать самое себя, что противоестественно. Главное — народ против.
В Польше закон о люстрации популярен, поскольку воспринимается прежде всего как патриотическая акция. Вся история этого народа за последние 200 лет есть история борьбы за то, чтобы хоть немного пожить отдельно от России. "Двести лет вместе" — сказал бы классик. Срок достаточный. И мы их здорово достали. Началось еще с разделов Польши при Екатерине, но то были цветочки. Продолжилось при Николае I, когда подавили польское национальное восстание, а наш великий поэт в гражданском порыве определил это как "братский спор славян между собою". Поляки были не вполне согласны с нашим великим поэтом: им хотелось бы, чтобы при братском споре один из братьев, тот, что поздоровее, не так больно пинал другого брата ногами по голове. Потом было еще много чего, но особенно удались финальные аккорды нашего братства: дележ Польши между Гитлером и Сталиным, депортации, Катынь, затем отказ в помощи Варшавскому восстанию и, наконец, на десерт — насильственное насаждение советской власти, включение Польши в качестве одной из провинций в состав Восточно-европейской империи.
Гиря до полу дошла. Они нас ненавидят и в царском, и в советском, и в любом другом обличье. Это пройдет. Со временем. Может быть.
А пока они мечтают об одном: быть от нас как можно дальше. Географически это невыполнимо, так хотя бы политически. И не они одни, но и венгры, и чехи, и украинцы, и прибалты. Все те, кто слишком долго был к нам слишком близко и успел устать от нашего жаркого дыхания и страстных объятий. В ЕЭС — так в ЕЭС. В НАТО — так в НАТО. Да хоть с обрыва вниз головой, только бы не к тебе опять, постылому!
И КГБ для них, даже их собственный КГБ, не суть важно, это не просто так себе КГБ, а вечное напоминание о национальном унижении, горячий привет из Москвы. И агенты КГБ суть агенты Москвы, то есть агенты российского империализма, то есть враги отечества.
То ли дело — мы. Их национальное унижение не что иное, как обратная сторона нашего имперского величия. Для нас (под "нами" я подразумеваю реальное большинство российских граждан), замученных, как подросток прыщами, постимперскими комплексами, КГБ — сон золотой, сладкий и трепетный, как песня первой любви. КГБ не просто ведомство. КГБ — символ и живой памятник империи, вечный образ которой ненавидим нашими соседями, но неотразимо привлекателен для нас. КГБ овеян легендами. Легендами о титанической мощи, о беззаветной любви к Родине, о девственной моральной чистке. Сюда же, в этот компот, немного Дзержинского, по вкусу Сталина, чуть-чуть Андропова да от души Штирлица — и пальчики оближешь!
Марк Алданов в 30-е годы так описывал советский, кремлевский "двор": "За президентом (имеется в виду М.И. Калинин — Н.С.) следуют сановники и чекисты. Не разберешь, кто сановник, кто чекист".
Сейчас ситуация, надо с удовлетворением признать, упростилась. Сановники, по большей части, сами же и чекисты. И это не случайно. Не надо лгать самим себе и уподобляться тупорылым сторонникам теории заговора. Нам не на кого жаловаться. У нас — демократия. Причем настоящая, в самом буквальном, исконно-коренном смысле этого слова. И имеем мы ровно то, что хочет народ. И ровно тех, кого он хочет. А выбор народа надо уважать. Выбор народа — это наш выбор.
Вот польские товарищи уважают наш выбор и желают нам счастливого пути. Только ласково просят не называть их товарищами.
Обсудить "Называйте меня "паном"" на форумекоторый в свое время долго баловался марксизмом,
явились польские социалисты и назвали его
"товарищем Пилсудским". Маршал любезно ответил:
"Господа, я вам не товарищ. Мы когда-то вместе сели
в красный трамвай, но я из него вышел на остановке
"Независимость Польши", а вы едете дальше.
Желаю вам счастливого пути,
однако называйте меня, пожалуйста, "паном".
Поляки учинили себе люстрацию, на предмет выявления агентов КГБ. Не они первые из братьев наших меньших. Странно даже, что поляки, при их темпераменте и любви к России, сделали это так поздно.
Мы с Матвеем Ганапольским на днях вовсю развлекали аудиторию "Эха Москвы" дискуссией о том, хорошо или нет было бы устроить то же самое у нас. Прямо скажем, обсуждение носило гипотетический характер. С тем же успехом мы могли бы спорить, к примеру, о целесообразности перехода, в порядке эксперимента, с полового размножения на почкование. Дело даже не в том, что этого не может быть никогда, а в том, что народ не поддержит. Вот и с люстрацией как раз то же самое. В принципе у нас невозможна никакая люстрация. И не потому, что высокому начальству пришлось бы безжалостно люстрировать самое себя, что противоестественно. Главное — народ против.
В Польше закон о люстрации популярен, поскольку воспринимается прежде всего как патриотическая акция. Вся история этого народа за последние 200 лет есть история борьбы за то, чтобы хоть немного пожить отдельно от России. "Двести лет вместе" — сказал бы классик. Срок достаточный. И мы их здорово достали. Началось еще с разделов Польши при Екатерине, но то были цветочки. Продолжилось при Николае I, когда подавили польское национальное восстание, а наш великий поэт в гражданском порыве определил это как "братский спор славян между собою". Поляки были не вполне согласны с нашим великим поэтом: им хотелось бы, чтобы при братском споре один из братьев, тот, что поздоровее, не так больно пинал другого брата ногами по голове. Потом было еще много чего, но особенно удались финальные аккорды нашего братства: дележ Польши между Гитлером и Сталиным, депортации, Катынь, затем отказ в помощи Варшавскому восстанию и, наконец, на десерт — насильственное насаждение советской власти, включение Польши в качестве одной из провинций в состав Восточно-европейской империи.
Гиря до полу дошла. Они нас ненавидят и в царском, и в советском, и в любом другом обличье. Это пройдет. Со временем. Может быть.
А пока они мечтают об одном: быть от нас как можно дальше. Географически это невыполнимо, так хотя бы политически. И не они одни, но и венгры, и чехи, и украинцы, и прибалты. Все те, кто слишком долго был к нам слишком близко и успел устать от нашего жаркого дыхания и страстных объятий. В ЕЭС — так в ЕЭС. В НАТО — так в НАТО. Да хоть с обрыва вниз головой, только бы не к тебе опять, постылому!
И КГБ для них, даже их собственный КГБ, не суть важно, это не просто так себе КГБ, а вечное напоминание о национальном унижении, горячий привет из Москвы. И агенты КГБ суть агенты Москвы, то есть агенты российского империализма, то есть враги отечества.
То ли дело — мы. Их национальное унижение не что иное, как обратная сторона нашего имперского величия. Для нас (под "нами" я подразумеваю реальное большинство российских граждан), замученных, как подросток прыщами, постимперскими комплексами, КГБ — сон золотой, сладкий и трепетный, как песня первой любви. КГБ не просто ведомство. КГБ — символ и живой памятник империи, вечный образ которой ненавидим нашими соседями, но неотразимо привлекателен для нас. КГБ овеян легендами. Легендами о титанической мощи, о беззаветной любви к Родине, о девственной моральной чистке. Сюда же, в этот компот, немного Дзержинского, по вкусу Сталина, чуть-чуть Андропова да от души Штирлица — и пальчики оближешь!
Марк Алданов в 30-е годы так описывал советский, кремлевский "двор": "За президентом (имеется в виду М.И. Калинин — Н.С.) следуют сановники и чекисты. Не разберешь, кто сановник, кто чекист".
Сейчас ситуация, надо с удовлетворением признать, упростилась. Сановники, по большей части, сами же и чекисты. И это не случайно. Не надо лгать самим себе и уподобляться тупорылым сторонникам теории заговора. Нам не на кого жаловаться. У нас — демократия. Причем настоящая, в самом буквальном, исконно-коренном смысле этого слова. И имеем мы ровно то, что хочет народ. И ровно тех, кого он хочет. А выбор народа надо уважать. Выбор народа — это наш выбор.
Вот польские товарищи уважают наш выбор и желают нам счастливого пути. Только ласково просят не называть их товарищами.
