Десять лет и три года
Президент обещал бизнесу сократить срок исковой давности по приватизационным сделкам с десяти до трех лет. Практически все наблюдатели расценили это как подарок предпринимательскому сообществу, как закрытие «приватизационного досье» 90-х годов. Однако не все так просто.
Во-первых, по значительной части сделок периода чубайсовской приватизации срок давности уже истек или истекает. Так, на суде над Михаилом Ходорковским даже прокурор согласился с тем, что по делу «Апатита» (единственная приватизационная составляющая этого процесса) он истек, и это был единственный пункт, в котором оказались солидарны обвинение и защита. В конце нынешнего года можно будет отметить своеобразный юбилей – десятую годовщину залоговых аукционов, тех самых, к которым больше всего вопросов. Так что президентское обещание может быть признанием существующей реальности.
Во-вторых, государство на самом деле не слишком хотело пересматривать итоги приватизации. И не только потому, что на Западе косо посмотрят. Важнее другое: большинство предприятий, которые получили новых владельцев при Чубайсе, уже успели неоднократно поменять собственников. Сейчас эти предприятия принадлежат добросовестным приобретателям, в том числе и иностранным инвесторам. Складывается дикая ситуация: в случае пересмотра итогов приватизации возможные нарушители окажутся в выигрыше (они уже свои деньги с лихвой вернули на перепродаже), а крайними станут те, кто поверил в российскую рыночную экономику и действовал в строгом соответствии с законом. Понятно, что это нелепо (если кому-нибудь придет в голову национализировать Тюменскую нефтяную компанию, то за чубайсовскую приватизацию придется пострадать ВР). Но даже в том случае, если предприятия переходили из рук в руки в рамках одной бизнес-группы, в суде в каждом конкретном случае пришлось бы долго и утомительно доказывать, что речь идет об аффилированных юридических лицах, а не об абсолютно разных субъектах.
В-третьих, у государства имеется в наличии куда более действенный ресурс влияния на бизнес – налоговые органы, – что прекрасно продемонстрировало «дело ЮКОСа». Если бы власти пошли по пути пересмотра итогов приватизации (при том, что срок давности еще формально не истек), то им бы пришлось в полной мере столкнуться с обозначенными проблемами. Есть серьезные основания полагать, что маялись бы до сих пор. А применение налогового рычага позволило в короткие сроки решить проблему огосударствления юкосовской «жемчужины» – ЮНГ. Ведь претензии в этой сфере не зависят от состава акционеров, истории создания компании и других подобных вопросов. Да и Запад смотрит на налоговые дела куда более лояльно, чем на устрашающий «пересмотр итогов», попахивающий реваншем, отъемом и разными другими неприятными вещами.
В-четвертых, многие забывают, что приватизация не только была – она есть и будет. Каждый год утверждается очередная приватизационная программа, в которую входят далеко не только сравнительно малоизвестные предприятия. Так, недавно ConocoPhillips купила пакет акций ЛУКОЙЛа, причем сделке предшествовала встреча трех президентов – России, ЛУКОЙЛа и ConocoPhillips (таким образом, американские инвестиции получили гарантии российской власти). Серьезно обсуждается вопрос о приватизации ряда других крупных компаний – например, «Связьинвеста» и «Аэрофлота». А на дальнем горизонте просматривается возможность приватизации «Росспиртпрома», который в нынешнем году подлежит акционированию. В состав этой компании входит в качестве филиалов 18 ГУПов, да еще в оперативное управление ей переданы госпакеты 80 предприятий-производителей ликеро-водочной продукции. Понятно, что речь идет о весьма выгодных «кусках» государственной собственности, которые будут приватизированы под контролем уже нынешней власти (точно так же, как при Чубайсе раздел шел при самом активном участии власти тогдашней).
Понятно, что Кремль вовсе не намерен держать дамоклов меч десятилетнего срока над теми инвесторами, которые будут им же приведены и согласованы и утверждены в официальном порядке. Более того, ему не хотелось бы, чтобы новым собственникам только что приватизированных предприятий могли быть заданы неприятные вопросы году в 2013-2014м. Сейчас это время кажется далеким, но вспомним, что из 1995-го никто не заглядывал в 2003-й. И хотя пересмотр итогов приватизации и в будущем выглядит не лучшим инструментом передела собственности, но подстраховаться все равно не мешает.
Поэтому сокращение «приватизационного срока» вряд ли можно рассматривать как щедрый подарок олигархам ельцинской формации. Скорее можно сказать, что власть сделала его себе.
Автор - заместитель генерального директора Центра политических технологий
