СПС: шесть целых, девять десятых
На недавних мартовских выборах в трех регионах «Союз правых сил» почти прошел в местные парламенты. В Московской области у правых – 6,9%, в Орловской – 6,98%, в Ленинградской – 6,99%. И ни в одном регионе – 7,01%. Конечно, чудеса случаются, но такое совпадение плюс приводимые СПС многочисленные данные о «кривых» подсчетах убеждают в том, что речь идет не о чуде, а о творении рук человеческих.
В результате СПС прошел только в четыре региональных парламента – в Коми, на Ставрополье, в Самарской и Томской областях. Добавим к этому неудачу правых в Питере. Да, партия на минувших выборах показала, что она жива (что смотрелось выигрышно, но разве что на фоне «Яблока», которому не позволили пройти в его питерском «домене», а в остальных регионах оно выглядело крайне бледно), но не более того. По сути дела, повторилась акция, уже проводившаяся в 2004 года, когда правые прошли в несколько законодательных собраний (Брянск, Курган и др.). «Технолог» как тогда, так и сейчас один и тот же – Антон Баков. Технологии также сходные – использование популистской риторики плюс отречение от Чубайса и Гайдара. Сейчас добавилась только фигура Никиты Белых, который может предъявить любому пенсионеру свое алиби – во время гайдаровской либерализации цен и чубайсовской приватизации он учился в средней школе.
Если бы в современной России прохождение в Думу зависело бы только от избирательных технологий, то на таком креативе в сочетании с финансовым и информационным ресурсами можно было бы строить успешную избирательную кампанию общенационального масштаба. Бытующая точка зрения, что российский избиратель не хочет новых лиц в политике, является стереотипом, имеющим мало общего с реальностью. Не случайно, было запрещено создание избирательных блоков – как только в регионе появлялся яркий политик и создавал собственный политический проект, то он имел прекрасные шансы оказаться в местном парламенте, отнимая голоса у «Единой России». Поэтому и фигура Белых может быть воспринята российскими избирателями. Тем более что СПС сохранил региональную инфраструктуру, причем в ряде субъектов Федерации в партию входят очень серьезные политики – такие как Борис Надеждин в Московской области или ректор одного из самых успешных томских вузов Анатолий Кобзев.
Однако современная ситуация в России такова, что избирательные технологии хотя и важны, но не имеют определяющего характера. Можно провести прекрасную избирательную кампанию – и быть снятым с выборов за неделю до ее окончания по формальным мотивам. Можно вообще оказаться не допущенным к участию в выборах – если эксперту-графологу не понравятся 10,01% автографов в подписных листах. Можно, наконец, оказаться в положении СПС, получив на пару сотых процента голосов меньше проходного барьера, и утешаться хождением по судам и доказыванием того, что на самом деле партия получила на пару процентов больше. Сути дела все это не изменит – партия окажется за пределами Думы.
В нынешних условиях в Думу можно пройти только в том случае, если удастся получить иммунитет от фокусов при подсчете голосов. А дать такой иммунитет может только Кремль. В ходе голосования 11 марта, как представляется, федеральная власть просто отстранилась от правых, не помогая им, но и не мешая. Не снимая их целенаправленно (иначе ситуация развивалась бы по катастрофическому сценарию «Родины» образца весны 2006 года), но и не препятствуя региональному начальству, если оно не хотело видеть правых в своем парламенте. Итог очевиден – при нынешнем состоянии дел СПС скорее не проходит в следующую Думу, чем преодолевает 7%-ный барьер. И явно второстепенен вопрос, какой результат получит партия – 5%, 6%, 6,9%...
Теперь СПС оказался перед нелегким выбором. Если партия хочет договариваться с Кремлем, она должна доказать ему свою полезность. Объяснить, зачем федеральной власти нужна либеральная партия в Думе в ситуации, когда сам факт ее появления там может ослабить позиции «Единой России», которые после появления «эсеров» и так не выглядят безусловными. При этом аргумент о том, что более демократический состав российского парламента важен для того, чтобы понравиться Западу, после выборов 2003 года уже не работает. Поэтому нужны другие доводы, более значимые для Кремля.
Например, СПС мог бы заняться продвижением непопулярных социальных инициатив (от чего он уклонился в начале 2005 года, раскритиковав монетизацию – Кремлю это явно не понравилось). В этом случае «Единая Россия» была бы избавлена от неприятной для нее роли пропагандиста всех непопулярных проектов, которые спускает в Думу Кремль, уступив ее правым. Но тогда правые должны стать убежденными монетизаторами и горячими защитниками политики Михаила Зурабова. А если к этому добавить еще ярко выраженную «антиоранжевую» составляющую в партийной агитации (сейчас СПС осторожно дистанцируется от «Другой России», чтобы не стать «персоной нон грата» в Кремле, но не более того), то шансы на выстраивание отношений с властью повысятся еще больше. В этом случае может остаться невостребованной и «Гражданская сила» — нынешний потенциальный спойлер (отбиратель голосов) для СПС.
Однако такой сценарий (одни назовут его циничным, другие – прагматичным) может вызвать у партийцев противоречивые чувства. Во-первых, так партия может потерять значительную часть актива и избирателей – причем как «ядерную» часть электората (традиционных либералов), так и пенсионеров, голосовавших 11 марта за хорошего парня Никиту Белых. Во-вторых, неизвестно, получит ли партия в случае снижения своей популярности гарантии федеральной власти на прохождение в Думу – или же речь будет идти о конечном результате, даже существенно худшем, чем 6,9%.
В 1999 году СПС смог пройти в Думу не только с помощью яркой избирательной кампании, но и посредством системы договоренностей – поддержав вторую чеченскую войну и выдвинув своего кандидата на пост мэра Москвы. В ответ Владимир Путин поддержал экономическую программу правых, что существенно прибавило им голосов на выборах. В 2003 году с договоренностями не получилось – и СПС не преодолел 5%-ный барьер. Теперь партия вновь оказалась перед сходной проблемой – только возможные договоренности выглядят куда более «напряжными» и менее выгодными, чем восемь лет назад.
Автор — заместитель генерального директора Центра политических технологий
