Как политиков делают радикалами
Верховный суд принял решение о ликвидации Республиканской партии России. Прокуратура приостановила деятельность Национал-большевистской партии и обратилась в суд с просьбой признать эту организацию (и без того официально лишенную партийного статуса) экстремистской. Крайне правый депутат Госдумы Андрей Савельев предлагает создать новую партию, которую мог бы возглавить белорусский президент Александр Лукашенко. Все эти события имеют одно общее – они связаны со «вторым уровнем» российской партийной системы, который де-юре не существует (или прекращает существовать – у республиканцев есть еще право на обжалование судебного решения), но де-факто продолжает действовать.
Вначале о первом уровне. На нем находятся партии, прошедшие регистрацию. Это парламентские партии («большая четверка», сформировавшаяся после региональных выборов 11 марта) плюс СПС с «Яблоком» плюс несколько спойлеров, которые должны отбирать голоса у более сильных партий. Правда, есть еще зеленые и умалатовская Партия мира и согласия, которые не являются ни кандидатами в парламент, ни спойлерами. Быть может, именно из-за них своего поста лишился глава Росрегистрации Сергей Мовчан, которого, как утверждает пресса, упрекали в сохранении на политическом поле «ненужных» партий.
На втором уровне – те, кто не прошел через сито Росрегистрации, но в отличие от явно «диванных» партий не собирается послушно прекращать свое существование. Новое законодательство о партийной системе действительно положило конец целому ряду никем не востребованных проектов, которые не имели за собой ни идеологии, ни реальных региональных отделений, ни значимых лидеров. Исчезновения каких-нибудь «истинных» или «народных» «патриотов России» почти никто и не заметил. Однако они в любом случае через несколько лет завершили бы свою не слишком славную историю – без применения таких сильнодействующих средств, как повышение минимальной численности членов партии с 10 до 50 тысяч человек. Более того, есть серьезные основания полагать, что нормальная проверка показала бы, что в составе этих партий не было не только 50, но и 10 тысяч реальных членов (а остальные партийцы были представлены лишь своими паспортными данными).
Однако наряду с виртуальными партиями под действие новой версии закона подпали и вполне жизнеспособные политические силы, имеющие сторонников в регионах, идеологические приоритеты, известных деятелей в своих рядах. Проблема в том, что они недостаточно контролируемы и с трудом вписываются в иерархическую систему власти. Более того, они имеют определенный электоральный потенциал – их результаты на выборах были невысоки, но политические процессы иногда приобретают непредсказуемый характер. Кто, к примеру, мог предположить, что из маленьких интеллигентских групп типа Московского народного фронта в конце 80-х за пару лет вырастет широкое демократическое движение, кандидаты которого выиграют выборы в Москве и Петербурге. Что академик Сахаров меньше чем за три года из горьковского ссыльного превратится в народного героя. Что партия малоизвестного юриста Жириновского спустя три с половиной года после своего создания выиграет первые «списочные» выборы в Государственную думу. Отсюда и желание власти подстраховаться на случай ухудшения для нее политической конъюнктуры.
В результате оказались «зачищены» республиканцы, возглавляемые известным либеральным политиком Владимиром Рыжковым. Они доказывали, что регистраторы пристрастны по отношению к ним, вместо 56 тысяч членов партии насчитав только 38. Принесли с собой в суд даже списки партийцев, которые можно было бы проверить и сделать собственные выводы. Однако суд встал на сторону регистраторов, не подвергая сомнению их аргументы и отвергнув доводы партии; причем сделал это в кратчайшие сроки. «Зачищается» и другая партия – Российская коммунистическая рабочая – леворадикальная политическая сила со своей историей, традициями, сторонниками, которую, однако, нельзя считать экстремистской (подобные партии нормально существуют во многих европейских странах). Сейчас ее ждет такой же процесс ликвидации, что и республиканцев.
Столь же печальная перспектива ждет и возможные новые политические проекты – с той лишь разницей, что их просто не зарегистрируют. Например, те, что могут претендовать на электорат «Родины» и куда могли бы войти такие популярные политические фигуры, как Сергей Глазьев и Дмитрий Рогозин. Понятно, что белорусский президент не возглавит российскую партию – информация об этом, видимо, носит сугубо пиаровский характер («партия Савельева» вряд ли могла бы заинтересовать СМИ; «партия Лукашенко» — совсем другое дело). Но в эту партию вполне может прийти Рогозин – впрочем, и в этом случае у нее чисто символические шансы быть зарегистрированной. Такие же, как, к примеру, у партии Касьянова, если она будет создана.
Таким образом целый ряд политических сил страны вытесняется из электоральной политики в уличную, маргинализуется и, следовательно, радикализуется. И объективно сближается с такими ультрарадикалами, как НБП, которые сейчас выдвигают общедемократические лозунги, но еще недавно скандировали «Сталин! Берия! ГУЛАГ!». И нет никаких серьезных оснований полагать, что они принципиально отказались от этих лозунгов.
Однако в результате общего «зажима» партийной системы лимоновцы оказались на том же «втором уровне», что и политические силы с совершенно иной генеалогией. И, следовательно, происходит вполне логичное сближение «товарищей по несчастью», для которых приоритетным становится принцип «против кого дружить». И если омоновцы хватают лимоновцев (а после решения прокуратуры у них прибавилось для этого законных оснований), то теперь им сочувствуют не только идейные сторонники, но и многие либералы, которые в конце 90-х годов считали членов НБП фашистами (и имели для такой оценки все основания).
Когда-то царское правительство, устраивая одновременные гонения на мирных земцев и ультрарадикальных социалистов, способствовало сближению различных оппозиционных сил. Точно так же, как оно слабо различало профсоюзных активистов-меньшевиков и фанатичных большевиков. Даже умеренно-либеральная кадетская партия не была тогда официально зарегистрирована, а за принадлежность к ней государственных служащих могли ждать неприятности (при том, что членство в «Союзе русского народа» или, скажем, во Всероссийском национальном союзе, напротив, могло способствовать карьере). И все ради того, чтобы обеспечить стабильность режима, максимально обезопасить его от нежелательных участников политического процесса. Результат подобного охранительного курса хорошо известен.
Автор — заместитель генерального директора Центра политических технологий
Обсудить "Как политиков делают радикалами" на форуме
Вначале о первом уровне. На нем находятся партии, прошедшие регистрацию. Это парламентские партии («большая четверка», сформировавшаяся после региональных выборов 11 марта) плюс СПС с «Яблоком» плюс несколько спойлеров, которые должны отбирать голоса у более сильных партий. Правда, есть еще зеленые и умалатовская Партия мира и согласия, которые не являются ни кандидатами в парламент, ни спойлерами. Быть может, именно из-за них своего поста лишился глава Росрегистрации Сергей Мовчан, которого, как утверждает пресса, упрекали в сохранении на политическом поле «ненужных» партий.
На втором уровне – те, кто не прошел через сито Росрегистрации, но в отличие от явно «диванных» партий не собирается послушно прекращать свое существование. Новое законодательство о партийной системе действительно положило конец целому ряду никем не востребованных проектов, которые не имели за собой ни идеологии, ни реальных региональных отделений, ни значимых лидеров. Исчезновения каких-нибудь «истинных» или «народных» «патриотов России» почти никто и не заметил. Однако они в любом случае через несколько лет завершили бы свою не слишком славную историю – без применения таких сильнодействующих средств, как повышение минимальной численности членов партии с 10 до 50 тысяч человек. Более того, есть серьезные основания полагать, что нормальная проверка показала бы, что в составе этих партий не было не только 50, но и 10 тысяч реальных членов (а остальные партийцы были представлены лишь своими паспортными данными).
Однако наряду с виртуальными партиями под действие новой версии закона подпали и вполне жизнеспособные политические силы, имеющие сторонников в регионах, идеологические приоритеты, известных деятелей в своих рядах. Проблема в том, что они недостаточно контролируемы и с трудом вписываются в иерархическую систему власти. Более того, они имеют определенный электоральный потенциал – их результаты на выборах были невысоки, но политические процессы иногда приобретают непредсказуемый характер. Кто, к примеру, мог предположить, что из маленьких интеллигентских групп типа Московского народного фронта в конце 80-х за пару лет вырастет широкое демократическое движение, кандидаты которого выиграют выборы в Москве и Петербурге. Что академик Сахаров меньше чем за три года из горьковского ссыльного превратится в народного героя. Что партия малоизвестного юриста Жириновского спустя три с половиной года после своего создания выиграет первые «списочные» выборы в Государственную думу. Отсюда и желание власти подстраховаться на случай ухудшения для нее политической конъюнктуры.
В результате оказались «зачищены» республиканцы, возглавляемые известным либеральным политиком Владимиром Рыжковым. Они доказывали, что регистраторы пристрастны по отношению к ним, вместо 56 тысяч членов партии насчитав только 38. Принесли с собой в суд даже списки партийцев, которые можно было бы проверить и сделать собственные выводы. Однако суд встал на сторону регистраторов, не подвергая сомнению их аргументы и отвергнув доводы партии; причем сделал это в кратчайшие сроки. «Зачищается» и другая партия – Российская коммунистическая рабочая – леворадикальная политическая сила со своей историей, традициями, сторонниками, которую, однако, нельзя считать экстремистской (подобные партии нормально существуют во многих европейских странах). Сейчас ее ждет такой же процесс ликвидации, что и республиканцев.
Столь же печальная перспектива ждет и возможные новые политические проекты – с той лишь разницей, что их просто не зарегистрируют. Например, те, что могут претендовать на электорат «Родины» и куда могли бы войти такие популярные политические фигуры, как Сергей Глазьев и Дмитрий Рогозин. Понятно, что белорусский президент не возглавит российскую партию – информация об этом, видимо, носит сугубо пиаровский характер («партия Савельева» вряд ли могла бы заинтересовать СМИ; «партия Лукашенко» — совсем другое дело). Но в эту партию вполне может прийти Рогозин – впрочем, и в этом случае у нее чисто символические шансы быть зарегистрированной. Такие же, как, к примеру, у партии Касьянова, если она будет создана.
Таким образом целый ряд политических сил страны вытесняется из электоральной политики в уличную, маргинализуется и, следовательно, радикализуется. И объективно сближается с такими ультрарадикалами, как НБП, которые сейчас выдвигают общедемократические лозунги, но еще недавно скандировали «Сталин! Берия! ГУЛАГ!». И нет никаких серьезных оснований полагать, что они принципиально отказались от этих лозунгов.
Однако в результате общего «зажима» партийной системы лимоновцы оказались на том же «втором уровне», что и политические силы с совершенно иной генеалогией. И, следовательно, происходит вполне логичное сближение «товарищей по несчастью», для которых приоритетным становится принцип «против кого дружить». И если омоновцы хватают лимоновцев (а после решения прокуратуры у них прибавилось для этого законных оснований), то теперь им сочувствуют не только идейные сторонники, но и многие либералы, которые в конце 90-х годов считали членов НБП фашистами (и имели для такой оценки все основания).
Когда-то царское правительство, устраивая одновременные гонения на мирных земцев и ультрарадикальных социалистов, способствовало сближению различных оппозиционных сил. Точно так же, как оно слабо различало профсоюзных активистов-меньшевиков и фанатичных большевиков. Даже умеренно-либеральная кадетская партия не была тогда официально зарегистрирована, а за принадлежность к ней государственных служащих могли ждать неприятности (при том, что членство в «Союзе русского народа» или, скажем, во Всероссийском национальном союзе, напротив, могло способствовать карьере). И все ради того, чтобы обеспечить стабильность режима, максимально обезопасить его от нежелательных участников политического процесса. Результат подобного охранительного курса хорошо известен.
Автор — заместитель генерального директора Центра политических технологий
