Итоги с Владимиром Путиным
Семь лет назад Владимир Путин был объявлен полноценным президентом РФ. Впереди у него последний год правления, который может принести и президенту, и его стране еще немало трудных проблем и разочарований. Но историческая роль второго демократически избранного президента РФ – уже ясна и не изменится. Можно подводить предварительные итоги.
Гламурная автократия
Путинский режим в целом нельзя назвать обособленным политико-историческим явлением. Путинизм есть высшая и последняя стадия ельцинизма, сложившегося в постсоветской России в 1993-96 годах.
Неглубокие/недалекие комментаторы называют Путина отцом новейшей российской автократии, что конечно же несправедливо. Еще в начале девяностых годов прошлого века стало очевидно, что определенный тип трансформации – либеральные экономические реформы плюс формирование нового правящего слоя из немногочисленных выгодоприобретателей, появившихся в результате кулуарно-чубайсовой приватизации советского наследства, – не может быть осуществлен демократическим путем. Поскольку русский народ за такую трансформацию и её инициаторов на свободных прозрачных выборах голосовать не намерен. Отсюда произошли и расстрел Верховного Совета в 1993-м, и ельцинская Конституция, отдавшая главе государства запредельный максимум исполнительных полномочий, и забавные президентские выборы 1996 года, каковые – при всем формальном уважении к их провозглашенному результату – очень трудно назвать честными.
Тогда же, в первой половине неистовых девяностых, стало очевидно, что идеологизированные либералы не в состоянии удержать страну под контролем. Это могли сделать только жесткие, чуждые демократическим сантиментам переходной эпохи бизнесмены, для которых так называемое гражданское общество было коллективным персонажем волшебной сказки. А государство выступало отнюдь не предметом поклонения и не сакральным объектом служения, но инструментом приватизации и защиты приватизированного. Чтобы не упустить свой единственный шанс быстрого сказочного обогащения на имперских развалинах, эти бизнесмены готовы были крепко взять власть и довольно долго не отпускать. Именно такие люди протащили Бориса Ельцина на второй срок. Они же – выдвинули в преемники Владимира Путина.
Подлинная миссия второго президента состояла и состоит в том, чтобы:
1) защитить большую собственность крупных людей, поставивших его во власть;
2) создать условия для своевременного «обналичивания» (превращения в реальные живые деньги) этой собственности, а также и власти как таковой;
3) подготовить почву для легализации результатов обналичивания (и хозяев этих результатов) на Западе.
И если оценивать эффективность режима Путина по уровню реализации его изначальной миссии, то следует признать, что президент оказался достаточно эффективен. Историческая задача N 1 (защита результатов не слишком легитимной приватизации) – успешно решена, задача N 2 (обналичивание властесобственности) – небезуспешно решается.
Проблемы есть только с задачей N 3. Проблема в том, что современная российская элита не верит в реальность некоторых простых ценностей, на которых во многом построена евро-атлантическая цивилизация. И этот ценностно-вероучительный барьер практически непреодолим. Собственно, нежданное понимание этой незадачи и породило в нашем правящем слое, который готов платить очень много денег, но не готов понять, что же такое «свобода» и почему она, черт побери, священна, нервно-крикливое раздражение, излившееся на западную публику в известной Мюнхенской речи.
Президент нисколько не подвел тех, кто пригласил его на престол. Все семь лет он четко играл по правилам и никогда не нарушал их первым. Хотя, конечно, мог ответить тем, кто неожиданно начинал ощущать себя вне системы и выше её правил – Михаилу Ходорковскому, например.
И Путин, и бизнесмены, всегда стоявшие за ним, изначально понимали, что для реализации трехчастной миссии им необходима политическая стабильность, хотя бы среднесрочная. А относительно длительная стабильность возможна только в формате авторитаризма. В конце 1990-х движение к авторитаризму сдерживалось личностью Ельцина, который никак не мог полностью расстаться с «демроссийской» легитимностью времен манежных митингов и баррикад Белого дома. Ельцин ушел на пенсию, чтобы открыть этому милому (гламурному) авторитаризму столбовую дорогу.
Именно – милому. Потому что держится путинская авторитарная стабильность вовсе не на тотальном принуждении и не на репрессиях. А на двух технологиях XXI века, которые называются по-другому.
Коррупция и шизофрения
Едва придя к власти, Путин предложил элитам коррупционный пакт примерно следующего содержания:
— президент и его элиты правильно понимают миссию режима и стремятся к одному и тому же;
— в то же время стороны признают, что для удержания русского народа в оптимистическом повиновении нужно сыграть в игру под названием «возрождение империи», которая, впрочем, не будет иметь существенного значения в настоящей политике;
— элиты понимают, что обеспечение их жизненно важных бизнес-интересов в условиях полноценной демократии и разгула гражданских свобод, в особенности свободы слова, не представляется возможным; «деньги любят тишину»; потому они (элиты) поддержат необходимые (не больше и не меньше!) ограничения демократии и свобод, а президент взамен именем государства гарантирует те самые интересы, нуждающиеся в приоритетной защите;
— всяк, кто при Ельцине хотел бороться за власть по правилам публичной политики, получит серьезную материальную компенсацию за отказ от борьбы и согласие ревностно участвовать в имитации публичной политики (тот же, кто не захочет имитировать, будет в полном соответствии с правилами удален с публичного поля);
— как бы ни была плоха власть в отдельных своих проявлениях, только она может защитить элиты от справедливого народного гнева, и элиты это признают; власть признает право элит салонно (и даже гламурно) поругивать самоё себя при условии, что в решающие моменты элиты будут с властью и за власть.
Элиты с радостью приняли коррупционный пакт – ведь он отвечал их глубинным желаниям и ожиданиям. Они давно почувствовали, что «эпоха зрелищ кончилась, пришла эпоха хлеба». А значит, нужен режим, полностью адекватный эпохе. И он настал.
Сомнения в действенности и неизменности пакта возникли только в 2003 году, на пике дела ЮКОСа. Однако очень скоро выяснилось, что Ходорковский «сам виноват», и страсти улеглись. Искрометные призывы «валить Путина или валить из страны» остались лишь досадным эпизодом, о котором и вспоминать-то неудобно.
Да, а что же народ? Ему была предложена новая системная технология, а именно шизофрения. По телевизору – неосоветский империализм и кардинальный отказ от политики ельцинских времен. В жизни – последовательное продолжение ельцинской политики и окончательный отказ от имперских ценностей. Поскольку телевизор главнее жизни (а это элита выяснила еще в середине девяностых, когда пришлось «выбирать сердцем»), народ поверил первому, а не последней. И, завороженный чеченской победой и антиолигархической кампанией, очень долго верил Владимиру Путину. Процентов на 70 верил, а то и больше.
Вера теперь почти исчерпана. И надежда подошла к концу. Но на путинский век – последние 14 месяцев, – пожалуй, хватит.
Первоуходец, или Просто выдающийся
Может ли Владимир Путин считать себя выдающимся правителем? Бесспорно.
Он сумел сыграть диктатора, диктатором нимало не будучи. Целых семь лет он удерживал свою популярность без большой крови. Раньше в России такого не бывало.
И еще никогда не бывало в России, чтобы полновластный государь, чей трон на глазах не шатается и чьё право править никем почти не оспаривается, брал и в расцвете сил уходил. Не будучи при том уверен, что уход не навлечет на него много всяческих бедствий. И здесь Владимир Путин – настоящий первопроходец.
Что бы ни говорили президентские друзья-недруги, Путин вовсе не был самодуром, жонглирующим своей безграничной властью. Напротив – став всесильным царем, президент свои монаршии полномочия использовал процентов на 15-20. Опираясь на традиционную монархическую легитимность, он мог легко порвать кондиции, многих — уничтожить, многое – переделать и переделить. Но он – следовал коррупционному пакту, и все (ну почти все) обязательства перед элитами – выполнил.
Критики скажут, что Путин ничего не сделал для модернизации России. Что он вообще не занимался строительством нового государства, которое пришло бы на смену переходной РФ. Что все кричащие проблемы страны он отложил в долгий ящик Пандоры, который переходящим призом ляжет к дрожащим ногам его преемника.
Это, конечно, так. Но, господа хорошие, никакой модернизации Путин никому не обещал. Правда, народу что-то такое постоянно рассказывают по телевизору, так что все желающие могут с телевизора и спрашивать. Всамделишный же Путин прекрасно понимал, что выбор прост: или тягостно-надрывная модернизация, или упитанный раздел-утилизация советского наследства. И призван он обеспечивать второе, никак не первое.
Больше того: для элит Путин явился царем-освободителем. Он освободил правящий слой от мучительной бессонной ответственности за модернизацию и вообще за долгосрочные перспективы страны. Он разрешил временным хозяевам жизни – впервые за всю русскую историю – спать спокойно. «А будут ли нас прославлять в грядущем – не все ли равно!» Разве это не приятнее каких-то там демократических выборов?
Пока он живой (Забугорная)
Все эти семь лет Путину было очень трудно. Он не любил власть и тяготился её бременем. А вынужден был почти круглосуточно заниматься властью.
Но восьмой год будет самым трудным. Путин столкнется с новым количеством и качеством катастроф. И еще – с предательством многих друзей, которые, когда настанет срок, поторопятся списать свои обязательства перед «хромой уткой».
Еще неизвестно, что случится с президентом незадолго до и вскоре после отставки. Поплачем о нем, пока он живой. Запомним его таким, какой он есть.
