День несогласия и непримирения
Одновременно с оппозицией, которая учится проводить уличные акции, власти Петербурга учатся их подавлять. В привычной нашему милитаризированному обществу терминологии, тактика точечных ударов, которая использовалась ОМОНом во время первого "Марша несогласных" 3 марта, сменилась тактикой ковровых бомбардировок.
Второй "Марш несогласных" в Петербурге был официально разрешен – правда, не в виде шествия, а в виде стояния на месте – перед памятником Грибоедову на Пионерской площади. Место действия было заранее огорожено желтым металлическим заборчиком и оцеплено ОМОНом, а там, где в заборчике был вход, стояли металлоискатели.
На площади собралось около 2 тысяч человек. Приехавшие москвичи говорили, что людей примерно столько же, сколько накануне было на Тургеневской площади. Над толпой летал милицейский вертолет, причем не какой-нибудь Ми-8, а пафосная «иномарка», закупленная во время саммита. Все прилегающие к площади улицы были перегорожены грузовиками, автобусами, поливальными машинами и всем, что попалось под милицейскую руку.
Неожиданно в толпе обнаружился транспарант «Вернем России русские СМИ, культуру и власть». Организаторы потребовали от милиционеров, чтобы они убрали провокаторов, и тут же появился человек с бэйджем «Администрация Петербурга», пытавшийся отстоять право сторонников русской власти и культуры высказывать свое мнение. После непродолжительных препирательств милиция все же пошла убирать транспарант.
Как и во время первого марша больше половины участников акции были людьми в возрасте – от классических советских интеллигентов до бабушек-коммунисток. Соответственными были и транспаранты в руках собравшихся – требования свободы и демократии перемежались с призывами расселить коммуналки и «вернуть бани». Отдельно стоял немолодой мужчина, державший в руках большую картонку с текстом: «Я, Степанов В.Н., считаю, что Путин – самый опасный преступник в России». Остальные – московская и местная молодежь из "Обороны", НДС, АКМ, НБП и других организаций. В роли ведущего был экс-депутат ЗакСа Сергей Гуляев, из столичных лидеров «Другой России» добрались Эдуард Лимонов, Сергей Удальцов и Александр Рыклин. Помимо традиционно участвующих в таких мероприятиях представителей оппозиционной политтусовки, довольно зажигательную филиппику в адрес режима произнес с трибуны актер Алексей Девотченко.
Ровно в назначенное время окончания митинга – минута в минуту – у динамиков отрубили электричество, Гуляев призвал всех идти в ближайшее метро «Пушкинская» или, если кто хочет, в индивидуальном порядке дойти до Смольного, раз уж колонной все равно не получится. Толпа медленно просочилась сквозь пять металлоискателей и по выстроенному омоновцами коридору пошла в метро. Однако, дойдя до метро, голова колонны, в которой были Сергей Гуляев, Сергей Удальцов и лидер местного НБП Андрей Дмитриев, не свернула ко входу, а пошла дальше, в сторону следующей станции – «Технологический институт». Пройдя метров сто, она уперлась в омоновскую стенку.
Взявши друг друга под руки, оппозиционеры выстроились стенкой и с полминуты две цепочки людей стояли, практически уперевшись друг в друга. Затем стало понятно, что голова колонны оторвалась от ее остальной части, которая была еще только у метро, и сил для прорыва оцепления явно не хватает. Лидеры оппозиции стали отступать, и в этот момент сбоку подбежали омоновцы.
Дальнейшее я видел из окон автобуса, куда меня, сбив с ног, затащили сотрудники ОМОНа. Справедливости ради следует признать, что обычные милиционеры, сидевшие в автобусе и принимавшие задержанных, были в отличие от омоновцев достаточно вежливы. Тем временем, толпа оказалась заблокированной возле метро, вход в которое был закрыт, а за дверьми стояли милиционеры. Люди попытались пробиться внутрь. «Я схватился за дверь и стал тянуть ее, - рассказал Сергей Гуляев, - омоновцы начали бить по руке дубинками, пока она не онемела и меня не оттащили». Сейчас Гуляев в больнице с переломом руки и ушибами внутренних органов.
Затем началось самое непонятное – ОМОН начал избивать прижатых к стенам станции метро людей. «Было очень жестко – до сих пор не понимаю, как они там никого не убили», - говорит Андрей Дмитриев. После этого омоновцы рассеялись и стали бегать по толпе, размахивая дубинками направо и налево. Тех, кого не били, тащили в автобусы.
Фантасмагорическую картину дополняли стоящий на коленях среди побоища сумасшедший хиппи и женщина, танцевавшая с белым платком перед строем милиционеров. Досталось от омоновцев даже старухам, чего не было на первом марше, когда они выхватывали из толпы только активистов и людей с флагами. Компанию мне, помимо оборонцев и акээмовцев, вскоре составили двое прилично одетых немолодых участника митинга, которые просто физически не могли оказывать сопротивление или нарушать общественный порядок.
В тот же день состоялись суды над всеми лидерами оппозиции, арестованными до или после акции. Официального организатора "Марша" яблочника Максима Резника и Эдуарда Лимонова судили за организацию незаконного шествия, лидера местного ОГФ Ольгу Курносову и Андрея Дмитриева – за публикации в СМИ информации об участии в "Марше" НБП (в КоАП существует статья, предполагающяя штраф за участие в деятельности незарегистрированных организаций). Сергей Удальцов был задержан еще на "Марше".
Когда всех, кого было надо поколотить, поколотили, и "Марш несогласных" таким образом завершился, нас отвезли в отделение милиции, где составили протоколы и держали 7 часов. Еще часа три прошли в коридоре мирового суда. Суд был очень забавным – выслушав лекцию в моем исполнении о методах работы журналистов и их профессиональных обязанностях, судья поинтересовалась, могу ли я доказать, что не оказывал сопротивление сотрудникам милиции. Ознакомившись с моей аргументацией, сводившейся к удивлению игнорированием принципа презумпции невиновности, судья удалилась на совещание сама с собой, после чего признала меня виновным в сопротивлении сотрудникам милиции, разгонявшим несанкционированный митинг, и постановила оштрафовать на 500 рублей.
Из суда я вышел около полдвенадцатого ночи. Но задержанных туда все еще привозили.
Санкт-Петербург
Обсудить "День несогласия и непримирения" на форуме
Второй "Марш несогласных" в Петербурге был официально разрешен – правда, не в виде шествия, а в виде стояния на месте – перед памятником Грибоедову на Пионерской площади. Место действия было заранее огорожено желтым металлическим заборчиком и оцеплено ОМОНом, а там, где в заборчике был вход, стояли металлоискатели.
На площади собралось около 2 тысяч человек. Приехавшие москвичи говорили, что людей примерно столько же, сколько накануне было на Тургеневской площади. Над толпой летал милицейский вертолет, причем не какой-нибудь Ми-8, а пафосная «иномарка», закупленная во время саммита. Все прилегающие к площади улицы были перегорожены грузовиками, автобусами, поливальными машинами и всем, что попалось под милицейскую руку.
Неожиданно в толпе обнаружился транспарант «Вернем России русские СМИ, культуру и власть». Организаторы потребовали от милиционеров, чтобы они убрали провокаторов, и тут же появился человек с бэйджем «Администрация Петербурга», пытавшийся отстоять право сторонников русской власти и культуры высказывать свое мнение. После непродолжительных препирательств милиция все же пошла убирать транспарант.
Как и во время первого марша больше половины участников акции были людьми в возрасте – от классических советских интеллигентов до бабушек-коммунисток. Соответственными были и транспаранты в руках собравшихся – требования свободы и демократии перемежались с призывами расселить коммуналки и «вернуть бани». Отдельно стоял немолодой мужчина, державший в руках большую картонку с текстом: «Я, Степанов В.Н., считаю, что Путин – самый опасный преступник в России». Остальные – московская и местная молодежь из "Обороны", НДС, АКМ, НБП и других организаций. В роли ведущего был экс-депутат ЗакСа Сергей Гуляев, из столичных лидеров «Другой России» добрались Эдуард Лимонов, Сергей Удальцов и Александр Рыклин. Помимо традиционно участвующих в таких мероприятиях представителей оппозиционной политтусовки, довольно зажигательную филиппику в адрес режима произнес с трибуны актер Алексей Девотченко.
Ровно в назначенное время окончания митинга – минута в минуту – у динамиков отрубили электричество, Гуляев призвал всех идти в ближайшее метро «Пушкинская» или, если кто хочет, в индивидуальном порядке дойти до Смольного, раз уж колонной все равно не получится. Толпа медленно просочилась сквозь пять металлоискателей и по выстроенному омоновцами коридору пошла в метро. Однако, дойдя до метро, голова колонны, в которой были Сергей Гуляев, Сергей Удальцов и лидер местного НБП Андрей Дмитриев, не свернула ко входу, а пошла дальше, в сторону следующей станции – «Технологический институт». Пройдя метров сто, она уперлась в омоновскую стенку.
Взявши друг друга под руки, оппозиционеры выстроились стенкой и с полминуты две цепочки людей стояли, практически уперевшись друг в друга. Затем стало понятно, что голова колонны оторвалась от ее остальной части, которая была еще только у метро, и сил для прорыва оцепления явно не хватает. Лидеры оппозиции стали отступать, и в этот момент сбоку подбежали омоновцы.
Дальнейшее я видел из окон автобуса, куда меня, сбив с ног, затащили сотрудники ОМОНа. Справедливости ради следует признать, что обычные милиционеры, сидевшие в автобусе и принимавшие задержанных, были в отличие от омоновцев достаточно вежливы. Тем временем, толпа оказалась заблокированной возле метро, вход в которое был закрыт, а за дверьми стояли милиционеры. Люди попытались пробиться внутрь. «Я схватился за дверь и стал тянуть ее, - рассказал Сергей Гуляев, - омоновцы начали бить по руке дубинками, пока она не онемела и меня не оттащили». Сейчас Гуляев в больнице с переломом руки и ушибами внутренних органов.
Затем началось самое непонятное – ОМОН начал избивать прижатых к стенам станции метро людей. «Было очень жестко – до сих пор не понимаю, как они там никого не убили», - говорит Андрей Дмитриев. После этого омоновцы рассеялись и стали бегать по толпе, размахивая дубинками направо и налево. Тех, кого не били, тащили в автобусы.
Фантасмагорическую картину дополняли стоящий на коленях среди побоища сумасшедший хиппи и женщина, танцевавшая с белым платком перед строем милиционеров. Досталось от омоновцев даже старухам, чего не было на первом марше, когда они выхватывали из толпы только активистов и людей с флагами. Компанию мне, помимо оборонцев и акээмовцев, вскоре составили двое прилично одетых немолодых участника митинга, которые просто физически не могли оказывать сопротивление или нарушать общественный порядок.
В тот же день состоялись суды над всеми лидерами оппозиции, арестованными до или после акции. Официального организатора "Марша" яблочника Максима Резника и Эдуарда Лимонова судили за организацию незаконного шествия, лидера местного ОГФ Ольгу Курносову и Андрея Дмитриева – за публикации в СМИ информации об участии в "Марше" НБП (в КоАП существует статья, предполагающяя штраф за участие в деятельности незарегистрированных организаций). Сергей Удальцов был задержан еще на "Марше".
Когда всех, кого было надо поколотить, поколотили, и "Марш несогласных" таким образом завершился, нас отвезли в отделение милиции, где составили протоколы и держали 7 часов. Еще часа три прошли в коридоре мирового суда. Суд был очень забавным – выслушав лекцию в моем исполнении о методах работы журналистов и их профессиональных обязанностях, судья поинтересовалась, могу ли я доказать, что не оказывал сопротивление сотрудникам милиции. Ознакомившись с моей аргументацией, сводившейся к удивлению игнорированием принципа презумпции невиновности, судья удалилась на совещание сама с собой, после чего признала меня виновным в сопротивлении сотрудникам милиции, разгонявшим несанкционированный митинг, и постановила оштрафовать на 500 рублей.
Из суда я вышел около полдвенадцатого ночи. Но задержанных туда все еще привозили.
Санкт-Петербург
