Все смешалось в доме Облонских после требования Великобритании выдать ее властям г-на Лугового по подозрению в убийстве Литвиненко. Все хлынуло градом: Путин снова обрушился с критикой на «однополярный мир»; Луговой предположил, что Литвиненко убрали сами английские спецслужбы; Иванов громыхнул «Искандером» и даже измельчавший и испиарившийся Борис Березовский прошелся по газетам мелким горохом цитат: «Да, я финансирую «Другую Россию», «Нет, я не финансирую «Другую Россию», - в надежде, что и его заметят и откомментируют на фоне сталкивающихся тектонических плит и рушащихся международных договоров.

Что ж – смерть Литвиненко, подобно аресту Ходорковского, и в самом деле стала поворотным пунктом в истории России. Потому что страны мира, в конечном итоге, не делятся на демократии, диктатуры, президентские республики и пр. Они делятся на страны, где врагов президента убивают, и на страны, где врагов президента не убивают. Мы принадлежали к одной категории, теперь принадлежим к другой. Это, как в ресторане: в одном подают чай с сахаром, в другом – с полонием. Мы сидели в одном ресторане, перешли в другой.

Но помимо этого - фактически раскрытое Скотленд-Ярдом убийство, как на томограмме, показало состояние умов и приемов спецслужб. Дело Литвиненко – это биопсия, взятая Скотленд-Ярдом.

Например – почему полоний?

Ведь полоний, в случае обнаружения, неминуемо означает акт государственного терроризма. Полоний невозможно достать случайно; полоний надо сперва изучить (все работы по воздействию полония-210 на живые организмы исчезли из открытой российской печати в 80-х), потом выработать в реакторе, потом покрыть соответствующей оболочкой, безопасной в транспортировке и легкой в применении - это три процесса, которые на каждом этапе требуют изрядной государственной машины - приказов, лабораторий, институтов, реакторов.

Высказывались разные предположения. Мол, потому и полоний-210, что рассчитывали, что не найдут. (Из всех изотопов подобного рода у полония-210 практически нет гамма-излучения, он – самый необнаружимый.) Мол, наоборот, потому и полоний-210, что люди вокруг Путина рассчитывали, что полоний найдут, Путин поссорится с Западом и станет заложником в руках партии «третьего срока».

Рискну высказать еще одно предположение. Полоний, потому что за него дают больше звездочек.

Ну вы подумайте: вот, допустим, организовали Литвиненко какую-нибудь трубу по башке в подъезде. Дел - на две недели для двух-трех человек, куратору – мелкое поощрение. А тут – по-ло-ний-210! Операция! На переднем крае нанотехнологий! И за ту операцию – звездочек жменями, горстями, всем институтам, отделам и генералам.

За Басаева, не соблюдавшего технику безопасности при работе со взрывчатыми веществами, наградили аж 24 человека; сколько получили за полоний? Вы думаете, полоний-210 – это по количеству нуклонов? А я думаю, это по количеству награжденных.

Это логика любой бюрократии, но в России она сейчас доведена до абсурда. Спецслужба осуществляет не самую легкую, не самую эффективную операцию, а самую сложную, самую замороченную, чтобы получить максимум бонусов. Так зубной техник, к которому вы пришли высверлить зуб, если дать ему волю, раскрутит вас на новую челюсть.

Наш российский Джеймс Бонд

Второй неожиданный результат этой томограммы – портрет современного российского Джеймса Бонда. Мы-то помним бесстрашных разведчиков, абелей, зорге и меркадеров; мрачных колоссов, готовых убить и умереть по заданию партии. Тут же – ничуть не бывало. Два преуспевающих бизнесмена. У одного  - Ковтуна  – домик в Германии, изумлявший местных бюргеров полуодетыми красавицами, игравшими на участке в бадминтон, пока участок не обнесли высоким забором - в домик, видимо, наши «новые зорге» ездили на совещания и семинары. У другого – охранное агентство, заводик в Рязани; охранное агентство, замечу, вещь невозможная без покровительства спецслужб. Притом такая странность - бизнес друзей Березовского в России поливали дустом, отбирали нещадно, а Луговой - не то что друг Березовскому  – помог бежать бывшему замдиректора «Аэрофлота» Николаю Глушкову и даже был за это осужден. Правда, побег не удался, и все говорили, что это провокация.

И вот с этим-то Луговым, устроившим побег (который - провокация) и сохранившим охранный бизнес, Березовский и Литвиненко продолжают общаться. Зачем? Они знают, кто такой Луговой, а Луговой знает, что они знают. Но – общаются. Каждая сторона надеется развести другую. Доразводились до полония.

А потом приходит пора оправдываться, и Луговой на пресс-конференции заявляет, что Литвиненко был агентом британских спецслужб, что он организовал мятеж в Нальчике и вербовал в английские шпионы самого Лугового, дело, мол, дошло до выдачи книжки Гришковца, по которой надо было связываться через шпионский код. При этом самого страшного шпиона и негодяя, пособника МI-6 и чеченских террористов, Луговой почему-то все время называет «Саша».

Очаровательная вещь эти объяснения г-на Лугового, потому что объясняется ведь офицер, титан мысли, российский джеймс бонд, «новый зорге», так и представляешь, что по поводу этих объяснений может спросить любой вменяемый следователь.

Простите, г-н Луговой, а если Литвиненко рассказывал вам, что он причастен к мятежу в Нальчике, то почему вы не рассказали тогда об этом всему миру, когда он еще жив был и мог возразить вам? Почему пособника Басаева (а верховным руководителем мятежа был Басаев) вы до сих пор называете «Саша»?

И к тому же, господин Луговой, зачем вы вместе с этим пособником Басаева ходили по разведывательным офисам? Если как частный гражданин – то это измена родине. Если по заданию родины – то зачем же вы на пресс-конференции фактически признаете свой статус двойного агента?

И вообще – если Литвиненко английский шпион и чеченский террорист, то чего ж Луговой открещивается? За его устранение орден давать надо. Героя России, вместе с Кадыровым.

Были у нас «новые русские» – а теперь у нас есть «новые чекисты».

Операция прикрытия

То, что Литвиненко отравили именно полонием-210, диагностировали еще накануне его смерти.  Так расследование и пошло. Британское – по следу тех, кто мог отравить Литвиненко, а российская сторона быстро установила, что а) Литвиненко сам отравился полонием, который он продавал террористам; б) что его отравил Березовский; в) что его отравил Невзлин.

Тем самым из поля зрения публики полностью исчезла та версия, которая впервые была озвучена самим Литвиненко: насчет Марио Скарамеллы, «черного списка» подлежащих уничтожению врагов режима и таинственной организации ветеранов «Честь и достоинство».

Как версия реальная она, вестимо, не имеет значения. Но она имеет очень большое значения как версия, которая всплыла бы, если бы полоний не был обнаружен.

Это очень важно отметить: перед второй, решающей встречей Лугового, Ковтуна и Литвиненко была проделана очень важная обеспечивающая операция.

Напомню суть дела. Есть Марио Скарамелла, человек, именующий себя «экспертом по спецслужбам», немножко скоморох, немножко авантюрист, настоящий «Портной из Панамы» Джона Ле Карре. Такой легковерный, возбудимый человек легко становится объектом шпионской игры, впрочем, его полезность, состоящая в готовности поверить во все, что ему говорят, сильно умеряется тем, что в то, что он говорит, мало кто верит. Вот и г-н Скарамелла легко задействовался в операциях подобного рода: например, рассказывал, что соперник Берлускони Романо Проди – агент КГБ, и это – в период дружбы между Путиным и главным соперником Проди, Сильвио Берлускони.

Этому-то легковерному Скарамелле приходит по электронной почте письмо от проживающего во Франции бывшего сотрудника КГБ Евгения Лимарева (еще одного из породы «новых чекистов»), с «черным списком» подлежащих уничтожению лиц, в котором фигурируют Политковская, Литвиненко и, разумеется, сам Скарамелла.

Письмо производит на Скарамеллу такое впечатление, что тот  прыгает в самолет и летит к Литвиненко. 1 ноября они встречаются в суши-баре; Скарамелла передает Литвиненко «расстрельный список», Литвиненко дальше едет на встречу с Луговым и Ковтуном и, заболев, первым делом делает сенсационное заявление: его отравили в ходе встречи с информатором Марио Скарамеллой, который передал ему «черные списки» приговоренных к смерти.

Как я уже сказала, никакого дальнейшего развития эта версия не получила, потому что вылез полоний. Но что это, как не классическая операция прикрытия, в которой задействована куча людей, а иные – и безнадежно спалены?

Какой мог бы быть ее результат?

Литвиненко мертв. Списки обнародованы - выглядят детским садом. Публика разделяется на две половины. Одни кричат, что вот-де Литвиненко погиб от рук авторов «списков», вот она, кровавая рука власти.

Другие – скептики – морщатся, как будто смотрят безвкусное кино. Анекдотический характер списков, паяц Скарамелла, репутация самого Литвиненко - все заставляет их сомневаться, а сомнения толкуются в пользу обвиняемых. Литвиненко – великий путаник, человек, живущий разводками, как и его бывшие коллеги. И говорили бы скептики (так же, как автор сих строк), что не надо каждую непонятную смерть сваливать на спецслужбы и тыкали бы пальцам в демшизу, упивающуюся разоблачениями от фантазера Скарамеллы.

Вполне грамотная операция прикрытия. Но именно ее распавшиеся обломки – по обнаружении полония - выдают авторов операции, так же как висмут-210 - результат распада полония-210 - выводит на след настоящего яда.

И последнее. Александр Литвиненко не был образцом для подражания. Он был плотью от плоти существующей системы ФСБ. Он ненавидел режим, он ненавидел Путина, и он не искал правды о режиме и о Путине. Он искал победы над ними; и ради этой победы, так же как и следователь  Каримов или прокурор Шепель, он был готов громоздить ужастик на ужастике, не задумываясь, что безудержный полет его фантазии дискредитирует не Путина, а его самого. Поцелует Путин ребенка в животик – Литвиненко тут же пишет статью о том, что президент у нас – гомосексуалист. Украдут террористы наших дипломатов в Ираке – Литвиненко тут же пишет статью, что дипломатов украли агенты ФСБ.

Литвиненко жил в том же мире спецопераций, что и его противники. И точно так же мечтал извлекать из спецопераций прибыль, как и они. Словом, он был очень похож на тех, от кого ушел. За одним существенным различием.

Они были готовы убивать. А он был готов умирать – за то, во что он так истово, болезненно, со всеми присущими чекисту вывертами, фантазиями и двоемыслием – верил.

И за это и умер.