29 марта 2007 г. федеральный политсовет СПС принял решение о перерегистрации Московского городского отделения. Поводом для такого решения послужили некие обращения, в которых выражалось недовольство руководством московского СПС. «Перерегистрацию» путем личной явки прошли около 1000 человек — треть московской организации. После этого члены Московского городского отделения СПС обратились с открытым письмом к Егору Гайдару, в нем говорится, что  МГО «подвергается беспрецедентному и ничем не объяснимому разгрому» со стороны федерального политсовета СПС и зампреда партии Леонида Гозмана. Своим видением ситуации с «ЕЖ» поделился первый заместитель председателя московского регионального отделения Владлен Максимов. 

«ЕЖ»: История с перерегистрацией Московского отделения СПС по требованию федерального политсовета партии уже получила резонанс в прессе и немало всех удивила. Вы непосредственный участник событий, расскажите, пожалуйста, как это произошло.

Владлен Максимов: Если говорить о формальной стороне дела, то она такова: на заседании Федерального Политсовета СПС 29 марта было принято решение о перерегистрации Московской городской организации и о приостановлении части полномочий ее руководящих органов. Решение было принято в режиме спецоперации:  никто из нас ничего не знал; председатель МГО СПС депутат Мосгордумы Иван Новицкий пришел на заседание по другому вопросу и обнаружил в раздаточных материалах сюжет по Москве. Заранее в Москву были тайно выписаны исполнительные директора четырех региональных организаций; на следующее утро они нагрянули в офис МГО. Предлог, или причина, как хотите, письма «доброжелателей» — жалобы на «дутую» численность Московского отделения. Кроме того, на заседании ФПС издалека показали некое письмо, «ходившее по администрации президента», в котором тоже якобы затрагивалась эта животрепещущая тема.

С самого начала забота о «чистоте рядов» выглядела вздором. На одно из твоих региональных отделений поступил «сигнал» — ну так пригласи руководство, попроси разъяснений. Нет, ничего подобного – доносы копили больше года (мы большинство из них увидели только сейчас), а потом начали против своей столичной организации настоящую войну.

Сразу хочу заметить, что сами по себе обвинения в «раздувании» региональной организации смешны. Наши оппоненты в СПС никогда не руководили даже первичкой и начали с «партии в целом», поэтому они постоянно путаются в предъявляемых нам обвинениях. Зачем нужна избыточная численность? Для получения денег? Но Московское отделение не получает от федерального центра ни копейки, оно само и содержит офис, и осуществляет текущее финансирование.  Для квот на съезд? По уставу Союза правых сил каждая региональная организация избирает одного делегата плюс еще одного за результат на последних выборах выше среднего по стране. И плюс еще одного за численность организации более 500 человек. Всё. Москва имеет этих трех делегатов на съезды – и больше иметь не может ну просто никак, даже если запишет себе еще десять тысяч членов.

Все помнят, что полтора года назад власть санкционировала изменение избирательного законодательства  –  по новому закону партии должны иметь не менее 50 тысяч членов, а их – реально – мало кто имел. В результате многие партии исчезли  – их просто не зарегистрировал Минюст. Тогда федеральное руководство СПС умоляло нас увеличить численность Московской организации в два раза: мол, друзья, давайте, действуйте, уговаривайте друзей, знакомых – всех кого можно. Все-таки Москва, мегаполис, мол, вам сам Бог велел. Тогда ценой невероятных усилий к имевшимся у нас полутора тысячам было принято еще порядка тысячи человек. Все прекрасно понимали, что эти люди никуда вступать не хотят, но раз партия, которой они симпатизируют и за которую голосуют, может быть снята с регистрации (так уж у нас изгаляется власть) – они переломили себя и написали заявление. А им, в свою очередь, обещали, что дергать их не будут, лишь бы вступили.

И вот теперь объявляют перерегистрацию – пусть все приходят заявляться лично. А как же ваши уверения в том, что от этих людей не потребуется никуда ходить? Молчат: не понимаем, мол. Но люди-то помнят. Многие из тех, кому звонили – хотим,  дескать, на вас посмотреть, и паспорт прихватить не забудьте, – сказали: вы что, издеваетесь? Да пошли вы куда подальше с вашей партией! Уже не говорю о том, что уставом партии никакой перерегистрации посредством личной явки или как-то еще не предусмотрено.

Так или иначе, из 2400 списочных членов партии — москвичей на перерегистрацию пришли  более тысячи. А ведь кого-то не было в Москве, в России, кто-то болел…

Если вернуться к письмам «неравнодушных» в Федеральный политсовет, то впечатляют даже не они сами, а то, с какой, я бы сказал, обнадеживающей радостью к ним отнеслись в аппарате партии. Вот одно из писем: здесь говорится, что Московское отделение управляется фашистами, что МГО СПС организованно участвует в «Русских маршах» и т.д. Так вот на заседании политсовета Союза правых сил, вроде как партии интеллигентных и умных людей, этот бред сивой кобылы – вместе с другим таким же – раздают в папке без всяких комментариев. В кулуарах спрашиваешь: вы что, и правда, в это верите? Улыбаются:  нет, но так, раздали до кучи. 

— И что теперь? Вот вы провели перерегистрацию, и что дальше?

— За мартовским политсоветом и решением о перерегистрации последовал политсовет апрельский, приостановивший вообще все полномочия руководящих партийных органов на территории Москвы – включая местные и первичные организации. Создан оргкомитет во главе с Леонидом Гозманом по проведению в Москве собрания или конференции.

Гозман хочет проводить собрание, и это неудивительно. Дело в том, что кворумное – 50% от списочного состава — общее собрание региональной организации партии (любой, не только СПС) невозможно собрать в принципе. Более того, три с половиной года назад, когда принимали новый устав  СПС, отказались от требования проведения собраний в местных отделениях (в регионах они действуют в районах, в Москве – соответствуют административным округам).  Собирать собрание местных отделений было очень тяжело, возникало множество проблем. Понятно, что в этом свете требование провести региональное собрание выглядит просто издевательством. Все это прекрасно понимают. В кулуарах наши оппоненты поясняют и без того очевидную вещь: не соберется собрание – хорошо. Пока введем внешнее управление, а там посмотрим.

Надо понимать, что нынешнее руководство МГО СПС  и его политическая линия пользуются доверием устойчивого большинства московских партийцев и без масштабных подтасовок «снести» московский политсовет невозможно. Но соответствующие технологии есть.

Есть, например, технология массового приема людей из близких к РАО ЕЭС коммерческих организаций  –  в свое время она была обкатана в Тюмени. Тюменской организацией руководил оппозиционер Бондарь – там провели в три дня перерегистрацию, потом федеральный совет принял триста новых партийцев – ну и новоиспеченные либералы собрались на конференцию и избрали новое руководство. Бондарь остался без организации, СПС без Бондаря. Чуть менее двух лет назад была организована зачистка оппозиции в Питере, когда на один день, но на разное время были назначены конференции нескольких местных организаций и между ними курсировал автобус с одними и теми же «делегатами» — при этом представители оппозиции к регистрации не допускались. Инакомыслящие подались кто куда, а очистившая свои ряды от действующих и бывших депутатов Заксобрания, правозащитников, руководителей районных организаций питерская организация под водительством г-на Еремеева недавно отметила свою победу провалом на выборах в городской парламент.

С Москвой, конечно, справиться сложнее: мы – одно из крупнейших отделений СПС в России,  мы на виду и, самое главное, мы боремся за свою организацию. Но готовы мы, разумеется, ко всему.

Выяснился, кстати, еще один любопытный и, я бы сказал, комичный момент. Оказывается, Леонид Гозман, будучи председателем оргкомитета по проведению собрания… собирается лично претендовать на пост председателя Московской организации. Об этом он сообщил в ходе недавней встречи с московским политсоветом: «Сам не хочу, но, видимо, придется». Даже покойный Туркменбаши наставлял, что отвечающий за выборы президента сам баллотироваться не должен. В либеральной же партии вполне допускается, оказывается, быть одновременно председателем  избиркома и кандидатом.

— Но это все официальные обоснования – а в чем глубинные причины конфликта?

— У нас с самого начала не было сомнений в политической подоплеке этой истории.

Конфликт между прокремлевской группировкой в СПС и Московской организацией начался еще в 2005 году, когда обсуждался вопрос, как идти на выборы в Мосгордуму. Наши оппоненты говорили, что им дают деньги, что есть секретный список СПС, но этот список не появился ни весной, ни летом. В результате оказалось, что никакого списка нет. Мы начали переговоры с «Яблоком» и сформировали единый демократический список, который в результате и прошел в Мосгордуму в декабре 2005-го. Эта победа удостоилась высшей оценки власти – подобные блоки были срочно запрещены отдельным федеральным законом.

Наиболее заметные фигуры среди тех, кто сегодня пытается покончить с Москвой, – зампред партии, член правления РАО ЕЭС Леонид Гозман и член федерального политсовета, кадровый сотрудник управления внутренней политики Администрации президента Александр Шубин. Мы принципиально расходимся с этой группой, прежде всего в том, что с Кремлем надо договариваться. Мы считаем, что Кремль объективно не заинтересован в прохождении либеральной партии – пятая партия в Думе, она сегодня, как пятое колесо в телеге, – не нужна никому. И прежде всего «Единой России», которая рискует в таком случае остаться даже без простого большинства. Мы уверены, что с Кремлем договариваться бессмысленно, потому как есть тьма примеров тому, как эти договоренности Кремлем же и нарушаются. На последних региональных выборах  с Кремлем тоже договаривались – это не помешало в трех регионах нарисовать СПС издевательские 6,99%.

Кроме того, мы против – в любом варианте –  операции «преемник». Противостоящие же нам «сервилисты» хранят на этот счет упорное молчание; на вопросы не отвечают. Я не удивлюсь, если они станут поддерживать того, кого им предложат – хоть Иванова, хоть Сечина.  

Нас категорически не устраивает нынешняя ситуация в партии: когда выстроена вертикаль, когда на федеральном политсовете прекратились дискуссии, когда все решения принимаются единогласно или почти единогласно. Есть еще люди, которые способны принимать самостоятельные решения – в первую очередь Борис Немцов, но он не всегда бывает на политсоветах. А съезды все больше похожи на партийные мероприятия 80-х годов совсем другой партии – с многословными благодарностями чуткому руководству и выступлениями в жанре «не могу молчать».

— Но ведь Никита Белых в различных интервью как раз говорил о том, что он считает возможным для членов партии участвовать в мероприятиях несистемной оппозиции – другое дело, что партия как целое не участвует. К тому же он сам приезжал на московский «Марш несогласных».

— Тут непростая история. С одной стороны – да, он приехал и заявил в интервью, что здесь много членов СПС, судьба которых ему небезразлична. С другой стороны, на  злополучном политсовете Никита Белых заявил, что именно факт его приезда на марш доказывает, что никакой политической подоплеки в наезде на Московское отделение нет. И получилось, что его приезд обернулся против членов МГО СПС – как участников марша, так и всех остальных.

Спору нет, Никита Белых — человек демократичный и доступный, этого у него не отнять, и это сегодня редкость для человека его статуса. Однако он не готов идти наперекор большинству, ссориться с доминирующей в данной конкретной системе силой. А доминирует сегодня в СПС «друзья Кремля». Белых, конечно, лавирует, только вот пространства для маневра остается все меньше. Разгром московской организации, в общем, не его война. Но и пробивать лбом стену, защищая поруганную справедливость, Никита Белых не будет. Что же до «лоялистов» в СПС, то они всегда – до  всякого Лимонова, до «Другой России» – были категорически против сотрудничества с несистемной оппозицией. Объясняли, что «безответственной критики власти мы недопустим», что это «каспаровщина».

— У Гозмана более «цельная» позиция?

— Его доктрина примерна такова: власть, может быть, и не хороша, но она  сдерживает животные инстинкты населения, т.е. избирателей. Поэтому надо выстраивать с ней отношения, сотрудничать, не скупясь на похвалы за хорошие поступки и слегка журить за плохие. Глядишь – власть как-то и изменится в лучшую сторону. А если и не изменится, то тоже ничего страшного, потому как избиратели могут такого выбрать, похлеще любого Путина будет.

Гозман сегодня в СПС не просто сам по себе – он выступает еще и от лица Чубайса, и в этом огромная проблема. Что там на самом деле думает Чубайс,  каким образом он получает информацию, в конце концов, в какой степени интересуется СПС — всего этого мы не знаем. На федеральные политсоветы Чубайс не ходит (там за него голосует Гозман), а  на съезде он в последний раз был, если мне не изменяет память, в сентябре 2005 года. Гозман выступает и голосует за двоих, а то и за троих, выдавая себя за представителя еще и Гайдара.

— А как вы относитесь к обвинениям, что вместо того, чтобы делом заниматься, вы развлекаетесь дрязгами с руководством. А вот, например, Митрохин из «Яблока» тем временем людям в Бутово помогает?

— За полтора года мы провели двадцать с лишним мероприятий. Год назад мы единственные провели акцию протеста против запрета молдавских и грузинских вин и «Боржоми». Недавно, 31 марта, МГО СПС была одним из организаторов «Марша за добровольную армию». После избиения людей во время «Марша несогласных» в Москве мы провели акцию у Министерства внутренних дел, протестуя против использования милиции для несвойственных ей функций. Количество упоминаний московского (именно московского) СПС в СМИ  выросло по сравнению с 2004-2005 годами в разы. Впрочем, нескромно хвастаться и говорить:  мы многое делаем, мы лучше всех. Это обычная, во многом рутинная партийная работа.

А что касается нанесенного нами партии ущерба… Ну хорошо, а как нужно было поступить? Многие в московской организации давно – еще со времен ДВР, кто-то вообще с самого начала. Что нам делать? Люди против нас действуют по беспределу: говорят, нужно получать билет в Кремле, и мы будем его получать, а вы заткнитесь и не мешайте.

— На этот счет существует весьма распространенное мнение, что лучше попасть в Думу, пусть и ценой компромисса,  чтобы иметь возможность отстаивать свои интересы, чем вечно оставаться «за бортом».

— Здесь возникает закономерный вопрос: а какова цена компромисса? Нам никак не расскажут, где та грань, которую нельзя переходить. Мы – за то, чтобы бороться на выборах, более того, мы прекрасно понимаем, что политика невозможна без компромиссов. Но фракция любой ценой — хоть тушкой, хоть чучелком, но попасть в Думу? А что дальше?  Гозман на полном серьезе объясняет: сейчас надо только пройти, а дальше мы распрямимся во весь рост, и с нездешней силой будем биться за демократические ценности.

Все три депутата — члена СПС, прошедшие в Думу на прошлых выборах, сегодня в «Единой России». И если сейчас идеологи партии бегают в Администрацию президента (а Шубин вообще там трудится), то будет фракция из 25 человек – будут всей фракцией бегать. Что такая фракция даст либерализму и демократии? При всей наивности вопроса, мне кажется, он закономерен.  При таком варианте прохождения в Думу мы решаем вопрос трудоустройства конкретных лиц, а к политической борьбе все это имеет весьма отдаленное отношение. Предлагаемый ими путь – это путь в никуда.

— Что касается выборов: известно, что на региональных выборах СПС применял технологии Антона Бакова. Технологии эти дорогие – по разным подсчетам, региональные выборы обошлись партии в 15-20 миллионов долларов, а выборы в Госдуму могут стоить все 150 миллионов. Как вы к этому относитесь?

— Отношение к этому сложное. С одной стороны, Баков продемонстрировал высокий уровень профессионализма, особенно в работе с сельским избирателем — там, куда не добираются ленивые конкуренты, можно легче собрать голоса. Но когда люди говорят, что в Московской области пенсии поднимут в четыре раз (не знаю уж, это Бакова идея или Надеждина) – это что-то запредельное. Хотя я понимаю, что тех процентов, которые есть, не хватает, что нужно обращаться к нетрадиционному электорату, искать новые методы.

— Понятно, что ситуация сейчас очень острая, что вы будете делать дальше: уходить? Бороться?

— Наверное, в этой ситуации было бы логично хлопнуть дверью и уйти: «Ну, раз вы развернули войну против своего отделения, раз вы бьете по нас теми людьми, которых мы по вашей просьбе принимали в партию, раз собираетесь проводить собрание, которое нигде и никогда не проводилось – оставайтесь сами по себе и клянчите в Кремле входной билет сколько угодно». Но слишком много мы отдали сил и времени московской организации. Сейчас мы в партии в меньшинстве, но мы имеем все ресурсы для сопротивления этому накату. Мы твердо решили сопротивляться.

Мы продолжаем бороться, собираемся обращаться в суд, некоторые партийцы  это уже сделали. На днях будем проводить московскую конференцию.  Мы надеемся на то, что ситуация изменится, люди что-то поймут – ориентирующаяся на отмашку из Кремля группировка не всегда  будет у руля. Мы хотим оставаться в своей партии, в той, в которую вступали по убеждениям.

Беседовала Екатерина Шмелькова