Правительство, составленное президентом на скорую руку, носит откровенно промежуточный характер. Назначения напоминают косметический евроремонт в исполнении спешно найденных турецкими строителями молдаван. Официальные пропагандоны (прошу не возмущаться – это самоназвание одного из них), безусловно, еще назовут его «правительством социальной стабильности», «борьбы с коррупцией» или «конкретных дел», однако его единственная задача – обеспечение социальной стабильности во время выборов. Именно поэтому из него удалены вызывающие наибольшее раздражение у населения Греф и Зурабов: теперь тонкие ценители голубого медведя и небритой выхухоли могут со смаком обвинять уволенных во всех смертных грехах. Разумеется, при этом они забудут, что все реформы, которые они в ближайшее время примутся клеймить, проштампованы «Единой Россией» в Госдуме, одобрены лидером «эсеров» Мироновым в Совете Федерации и введены в действие подписью хозяина всего этого театра околополитических теней – Путина.
 Существенно, что президент провел лишь поверхностные перестановки, не изменив структуру правительства, изувеченную административной реформой 2004 года. Ситуация, при которой каждую задачу решают по принципу «у семи нянек дитя без глазу» — министерство, определяющее политику, служба, осуществляющая контроль и надзор, и агентство, «предоставляющее госуслуги», — не может длиться долго. Неразделенность неуправляемых образований вроде Минздравсоцразвития и сохранение публично поставивших на себе крест персонажей вроде Министра культуры Соколова (единственного министра, возглавившего партийный список, да еще в регионе) — также признак незавершенности перемен.

 Пока же правительство, члены которого заняты в основном «спихотехникой», остается ярким образчиком «итальянской забастовки»: каждый в строгом соответствии с полномочиями исполняет лишь свои обязанности — и ничего больше. В итоге дело стоит, что выразительно, хотя и неудачно показал Зубкову начальник финансового департамента аппарата правительства Дроздов, сосланный за это на Сахалин — подстегнуть процесс. Похоже, он был сослан именно за неудачную попытку увильнуть, которая могла привести к обнажению полной безответственности правящей бюрократии — ибо премьер не мог не понимать, что механизм перечисления денег на Сахалин не подвластен данному чиновнику и ускорить завершение дела с Сахалина он может с таким же успехом, что и из Магадана.

Самый громкий шаг Путина — отставка Зурабова — производит впечатление фальстарта. Похоже, думским выборам, несмотря на их вполне предрешенный результат, почему-то придают политическое значение – ведь иначе эту отставку, ставшую мечтой России, берегли бы как «главный резерв Ставки Верховного Главнокомандования», для назначения президента. Но, возможно, дело не в политике, а в завершении Зурабовым концентрации финансовых потоков социальной сферы, на которые пришло время наложить лапу более близкому «к телу» клану.

Профессионализм Голиковой известен (в Минфине убеждены, что она разбирается в бюджете лучше Кудрина, хотя это и несложно), но не имеет ни малейшего отношения к ее новым обязанностям. Конечно, она будет добросовестно и быстро учиться, однако цена этой учебы может оказаться неприемлемой для нашей истерзанной реформаторами страны, раны которой отнюдь не зажили, а лишь слегка затянулись жирком нефтедолларов.

Назначение Голиковой вызвано желанием президента навести хотя бы минимальный порядок в хаосе, любовно созданном его назначенцем Зурабовым в социальной сфере, прежде всего в рамках системы дополнительного лекарственного обеспечения (ДЛО). Кризис этой системы (вызванный бесконтрольным завышением цен на лекарства в интересах трейдеров и связанных с ними чиновников) действительно оказался очень болезненным и для населения, и для бюджета, но его преодоление, как и решение других финансовых проблем, – дело не министра, а максимум его заместителя.

Назначение Голиковой, как ранее Сердюкова, призванного «разгрести» финансовый хаос, возникший вследствие, выражаясь политкорректным языком, «альтернативной компетентности» филолога С. Иванова, показывает: Путин стремится навести порядок в финансовом хаосе, созданном безнаказанностью подвластных ему чиновников. При этом Путин то ли вправду не знает, то ли сознательно игнорирует тот общеизвестный факт, что нормализация финансов — работа для заместителей, а сам министр должен обеспечивать развитие вверенной ему сферы, для чего финансы служат лишь инструментом.

Сохранение Сердюкова – признак того, что его отставка была просто рекламным трюком, вероятно, инициированным президентом. Действительно: было бы странно принять его отставку, назначив министром здравоохранения и социального развития жену министра промышленности и энергетики, не говоря уже о сохранении во власти остальных 35 групп родственников.

Повышение Кудрина не просто усиливает толкотню вице-премьеров и отвлекает его внимание от Минфина, и так ослабленного изъятием Голиковой, — оно грозит дальнейшим ухудшением исполнения бюджета. Это признак одобрения Путиным его людоедской политики «замораживания» средств налогоплательщиков в Стабфонде (с 2008 года — в Резервном фонде), блокирующей модернизацию России и восстановление ее человеческого капитала. В рамках этой политики с 2008 года Россия будет наращивать Резервный фонд за счет уже не налогоплательщиков, но увеличения государственного долга (за счет, прежде всего, внутренних займов). Проценты, которые Россия будет платить по внутренним займам, будут существенно выше процентов, которые она сможет получить за размещение этих же средств за рубежом; понятно, что очевидный идиотизм этой схемы требует повышения статуса ответственного за нее чиновника – просто для придания большего веса его словам.

Таким образом, президентские «критерии эффективности» правительства, скорее всего, будут не человеческими, а реформаторскими.

Увольнение Грефа полностью обесценено фигурой его сменщицы. Набиуллина – один из немногих персонажей реформаторского сообщества, которого без преувеличения можно назвать либеральным фундаменталистом. Она «правовернее аятоллы» — правда, последствия ее действий часто смягчает небрежность. Набиуллина была первым заместителем Грефа, пока не внесла в правительство проект программы социально-экономического развития, указывавший на недопустимость ответственности министров перед «абстрактным» правительством и требующий перехода к их ответственности перед «всем обществом» (то есть ни перед кем). Удивленный Касьянов минимум дважды просил Грефа, в том числе и в присутствии Набиуллиной, привести его в человеческий вид, но, когда проект программы в третий раз был представлен без изменений, «в человеческий вид» было приведено руководство министерства.

Набиуллина всегда занималась экономикой чисто теоретически и не сталкивалась с реальной экономической практикой; неудивительно, что в качестве одной из причин ее назначения (неожиданного для нее самой) называют стремление президента сохранить баланс между блондинками и брюнетками на высшем уровне исполнительной власти.

Теперь Греф станет героем не только немецкого бизнеса в России, но и сотрудников Минэкономразвития. На фоне нового министра его недостатки покажутся достоинствами.

Вряд ли отставка Грефа вызвана провалом попыток запихнуть Россию в ВТО. Греф, как можно судить, послушно делал все мыслимые и немыслимые уступки, которые требовались нашими стратегическими конкурентами, и не загнал страну в ВТО исключительно из-за ухудшения отношения Запада к Путину. Ситуация с присоединением России к ВТО напоминает австрийский ультиматум Сербии в июле 1914 года: даже если бы Россия приняла все условия США и по сути дезавуировавшего свое согласие Евросоюза, те все равно нашли бы повод заблокировать ее присоединение к ВТО, как минимум до завершения правления президента Путина.

Воссоздание Госкомрыболовства как самостоятельного ведомства отменило одну из главных аппаратных побед Грефа, когда-то загнавшего его под свой контроль. Цель может быть двоякой: с одной стороны, облегчить контроль за этой наиболее криминальной частью экономики, с другой, возможно, вульгарная переориентация взяток на представителей более «близкого к телу» клана.

Госкоммолодежи создано, скорее всего, не только в предвыборных целях и для трудоустройства покидающих Госдуму «едироссов», но и ради создания новых перспектив для «нашистов» всех мастей. Аппетиты представителей «путинюгенда» растут, они взрослеют — и после бесплатного мобильника, тренингов по избиению безоружных и свадеб на вконец загаженном ими Селигере им нужны теплые места во власти.

Сохранение Медведева призвано поддержать ложную интригу по вопросу о преемнике. Это сигнал о том, что Медведева еще рано сбрасывать со счетов, воспримут всерьез немногие, но не стоит забывать, что по покорности Путину и отсутствию воли к власти он, пожалуй, единственный в стране может соперничать с Зубковым.

Кроме того, Путин органически не может признать крах концепции национальных проектов, его любимого детища, — а отставка Медведева выглядела бы именно таким образом.

 Хорошая новость — завершение кавказской ссылки Козака. Бывший блестящий юрист-формалист многое понял, выгоняя разгневанных женщин из президентских приемных и беседуя с людьми в Беслане. К его чести, 1 сентября этого года, когда он едва не был избит бесланскими женщинами из-за Грызлова, приехавшего в город, видимо, в целях самопиара, то не пытался не только разогнать людей, но даже снять лозунги, несмотря на их откровенно антипутинское содержание.

 Теперь Козак получит огромные ресурсы, предназначенные для развития регионов. Возможно, ему удастся преодолеть сложившуюся тенденцию хаотичного и, в конечном счете, коррумпированного их распределения — хотя для этого ему придется окончательно вырвать процесс управления финансами из-под контроля кудринского Минфина. В любом случае, в последние годы, почти не видимый из Москвы, Козак прогрессировал настолько, что, безусловно, сохранится в политике и «после Путина».

 То же можно сказать и о Яковлеве. Он не развивал регионы — не имея для этого не только управленческих возможностей, но, по-видимому, и способностей, — однако нормализовал состояние ЖКХ. Да, чрезмерной ценой и на низком технологическом уровне, но жестокой позапрошлой зимой было лишь две средних аварии и ни одной крупной! Так что его способности еще пригодятся.

Главной интригой сейчас являются попытки силовиков отправить Суркова на место Козака – полпредом президента в Южный федеральный округ. Причина — беспрецедентная для российских межклановых отношений травля патронируемой силовиками «Справедливой России», развязанная Сурковым. Похоже, он поставил задачу не просто опустить ее на третье место (что более чем реально), но и добиться, чтобы она получила менее 10% (что маловероятно).

Сурков отчаянно сопротивляется (для него это политическая смерть, так как он не приспособлен для решения задач, которыми придется заниматься на этой должности) и, скорее всего, сумеет задержаться в Москве. Это стоит лишь приветствовать: по милицейской поговорке, «самый плохой порядок лучше самого хорошего хаоса», а лишение современного политического театра теней и марионеток управляющего центра приведет именно к хаосу, который может заставить пожалеть даже о приговоренном к списанию Жириновском.

Кроме того, «кавказская ссылка» Суркова может резко ускорить процесс явного или скрытого поглощения Ингушетии современной Чечней, что приведет к впрыску в традиционно русскую часть России очередной порции беженцев.

 Изложенное интересно с точки зрения красоты интриг, изящества разводок и по-ельцински внезапных «рокировочек». Но для страны ничего не изменилось: Путин вновь перетасовал исполнителей своей воли, показав их подбором неизменность своей политики.

Выборы сделают ее чуть более социальной, а пропаганда – чуть более ориентированной на развитие. Но это неважно: путинский квартет, как и крыловский, не зависит от того, как сидят музыканты.

Что же касается ответственности за судьбу России и качества управления – кто может всерьез размышлять о таких пустяках в заливаемой нефтедолларами стране, неотвратимо несущейся к назначению нового президента?

Автор — экс-помощник премьера России, директор Института проблем глобализации, д.э.н.