Течением времен обдает сразу, еще на Московском вокзале.
Я объявляю привычное «двести» за поездку до Литейного – и таксисты, вместо того чтобы обрадоваться этому слову, как радовались еще полтора года назад, молча отворачивают головы. «Пятьсот». Ого!
Стою и, как баран на новые ворота, гляжу на полотнище размером с футбольное поле, на торце гостиницы «Октябрьская». Стало быть, говорите, план Путина – победа России? Все никак не могу привыкнуть к этой новой стране, чьей победой стал никому неведомый план одного человека.
В прошлый раз это хотя бы был коммунизм. А теперь – хрен его знает…
Однако ж надо ехать (я имею в виду гостиницу).
Быстро сбиваю цену до четырехсот. А триста? – спрашиваю.
— Нет, — твердо отвечает немолодой труженик шашечек, — я и так-то вас везу из уважухи…
— А что это вас не видно? – спрашивает водила через пару минут. Как раз проезжаем под очередным транспарантом. Да вот, говорю, план Путина… победа России…
— А-а.
Видно, как человек пытается связывать явления. А на меня уже вываливается новое сообщение, семь на восемь: «Ты в плане Путина!»
Я?
Не хотелось бы…

Наверное, эти вариации на тему появились уже и на московских улицах, просто я не замечал. Но здесь, буквально на каждом шагу: ты в плане Путина, ты в плане Путина! И письменно, и из уличных динамиков… «Ты есть в плане Путина!»
— Мама, это они кому? – спросил мальчик, сын моей приятельницы – умница и отличник. Тебе, Никитушка, тебе! И тикай отсюда, пока не вошел в призывной возраст.
Мама Никиты – в прошлом телевизионный редактор, ныне безработная по причине тонкой душевной организации, – сейчас как раз и ищет способ перебраться куда-нибудь с Родины: во-первых, свидание единственного сына с армейскими «дедами» не входит в ее планы, а во-вторых, ее, по Хармсу, просто тошнит. Ну не может больше Таня видеть матвиенки — и вот этого, в плане которого мы все, как в проруби...
— Они нас держат за быдло, — констатирует она. Держат, соглашаюсь. И кажется, имеют основания.

…Три зеленых кружка, вертикально, друг под дружкой – как впавший в маразм светофор.
На кружках написано: пенсии, стипендии, зарплаты. И – уже привычный припев-слоган: «Ты в плане Путина!» И сразу всем становится ясно: если бы не было Путина, не было бы ни пенсий, ни стипендий, ни зарплат… И надо, пока не поздно, падать в ноги и выть, умоляя его остаться.
Перетяжка: «Ваша потенция — наша компетенция!» Господи, думаю, неужели и это тоже он контролирует? Но нет, слава богу, медведика с флагом на перетяжке не наблюдается — просто реклама медицинского центра... Зато ровно напротив, через Садовую, у очередного транспаранта с Путиным, — магазин одежды с милым названием «Макиавелли».
Это уже теплее…

У метро – раздача агитационных материалов; по площади, кучками, топчутся десятки людей в униформе; страдный месяц для студентов и старушек. Беру у благодарной тетушки сразу несколько газет. Цветная печать, хорошее качество, тираж сто тысяч; на первой полосе, разумеется, Путин с Валентиной Ивановной, во всей красе фотошопа. Если бы со вкусом в ихнем штабе дело обстояло так же хорошо, как с финансированием, — цены бы не было этой газете!..
Попадаются тут, правда, и блестки креатива: «Золотые медали в чемпионате России завоевала президентская команда!». Видать, Тимощук, хотя иностранец, а тоже не уберегся, попал в план Путина…
А вот и цитатник из Валентины Ивановны под полувоенным заголовком «Когда ни один человек не забыт…» Хочется переспросить: когда? Но спросить некого: Валентины Ивановны на Садовой не видать, мимо идут по своим делам люди – по преимуществу, надо заметить, усталые и раздраженные…
Вообще я заметил: чем более крупными буквами пишется имя главы государства, тем сумрачнее его граждане.

Над рынком «Апраксин двор» раз за разом звучит объявление о запрете на торговлю иностранным рабочим. Торжество закона в Петербурге сомнению не подлежит, и хотя лица кругом — сугубо неславянские, все они, надо полагать, граждане России, в чем по доступным тарифам сейчас убедится милицейский патруль, заворачивающий в ряды…
Рекламный щит к 90-летию МВД: «Служа закону – служим России!». Под этим скромным заявлением – чье-то альтернативное наблюдение, выведенное по стеклу синим фломастером: «Карману своему вы служите, козлы».

Юсуповский парк. Ни одного плаката. О, счастье! Пруд, дети катаются с ледяной горки… Зашел дать отдых глазам, сделал кружок по природе, полюбовался трансформаторной будкой с надписью аршинными буквами – «туалет». Если на клетке слона прочтешь надпись «буйвол»… Но откуда я знаю? — может быть, так в плане Путина…
Кстати, де-факто там действительно туалет.

У Николаевского собора – безногий инвалид лет сорока, в камуфляже, с коробочкой для милостыни возле кресла-каталки. Он, несомненно, тоже есть в плане Путина, просто они оба еще не в курсе. В развитие темы — неподалеку, в подъезде дома на Крюковом канале — инвалидный атлант с отбитою рукой…
А вот и Мариинский театр – разумеется, тоже с дежурной перетяжкой про Путина неподалеку. Афиша обещает Анну Нетребко в «Травиате». Ну, думаю, Верди, видать, справился сам, а Нетребко без Путина точно не споет!
Ты как… это… в плане Путина, Анна?

Ближе к мосту лейтенанта Шмидта, имевшего дело с позапрошлой вертикалью власти, еще одна вариация на тему нынешней: семь на восемь — «Сила Петербурга в плане Путина».
Написано сие в две строки и без знаков препинания; причинно-следственная связь вязнет в этой грамматике и погружается в туман… То ли Путин включил в свой загадочный план неведомую силу Петербурга, то ли сама эта неведомая сила подпитывается от путинского плана… Спросить не у кого.
Да и какая разница?
Главное: семь на восемь, да с каждого угла – Петербург, Путин, его план и этот медведь, забуревший под приватизированным триколором… И почти ничего кроме. Иногда только выглянет с плаката Барщевский со своей скромной гражданской силой… Кое-где висит на стене газета «Правда», и Миронов с Дмитриевой осторожно, чтобы не обидеть земляков-чекистов, хлопочут о справедливости… А СПС и «Яблока» – как будто вообще нет на этих выборах… Нет, ей-богу – за четыре дня ни разу не встретил!
Только Путин. Рекламным щитом, перетяжкой, простыней в полдома… С планом, с Петербургом, с тобой, со мной, и так, и эдак, и еще сто раз по всякому… Он везде, везде! — как Иван Александрович Хлестаков в порыве пьяного бреда.
С той только разницей, что их бред стал нашей реальностью.