Серийные правоохранители
Надо сказать, что в Ингушетии все происходит какими-то сериями. Одно время, осенью, по Ингушетии прошла серия убийств людей прямо на улицах. Схема убийств во всех случаях была одна и та же. Из-за административной границы в республику приезжала белая «нива», ехала к людному месту, рынку или автобусной остановке. Оттуда выскакивали люди, стреляли в молодого ингуша, клали рядом с ним автомат или гранату — и вертели себе дырочки под новые звездочки за ликвидацию боевика.
Эти истории кончились после убийства Апти Долакова в Карабулаке; тогда убийц жестоко избил местный ОМОН. Убийц, разумеется, отпустили, Долакова официально признали боевиком, ликвидированным с оружием в руках: но серийные убийства стали гораздо реже. Ведь когда ОМОН встает на сторону расстрелянных, то следующий шаг — это всеобщее восстание.
К тому же слишком многие наблюдатели тогда обратили внимание на то, что ни один из убитых на людных остановках не был заранее объявлен в розыск (в отличие от боевиков, которых ликвидируют в других республиках) и ни один из убитых не сопротивлялся — опять-таки в отличие от боевиков в других республиках. То есть в каждом отдельном случае не было, разумеется, доказательств: боевик убитый или нет. Но статистическая картина выглядела чудовщно.
Поэтому расстрелы безоружных людей в людных местах прекратились, а 12 февраля МВД объявило о другой удаче: сводный отряд ФСБ и МВД обнаружил в лесу возле села Аршты труп Халеда Юсефа Мохаммеда аль-Элитата, иорданского эмиссара «Аль-Каеды». Убитый боевик, с которого забрали оружие, валялся в лесу возле брошенного схрона. Официальный пресс-релиз гласил, что эмиссар погиб в ходе разборок между своими. Так себе и представляешь это зрелище. Идет по лесу прапорщик Вася, видит труп. «Эй, — говорит, — да это никак Халед Юсеф Мухаммед аль-Элитат!» — «Точно, он!» — отвечает прапорщик Сережа.
Впрочем, буквально через два часа после первого пресс-релиза прокуратура повесила на сайте еще один — просьбу помочь опознать неизестный труп. Опознали его через несколько дней, это оказался молоденький кумык Мухтар Заирханов из Хасавюртовского района республики Дагестан.
Власти решили употребить труп по второму разу и отчитались об уничтожении правой руки Доку Умарова, раненного в конце января во время боя под Бамутом. Тут важны два обстоятельства. Во-первых, «боя под Бамутом» не было. Была редкое по нынешним временам событие — засада боевиков, которые расстреляли федералов, забрали их оружие и ушли, после чего федералы открыли артиллерийский огонь, но промахнулись и попали не по боевикам, а на 25 км левее, по селу Гехи.
Во-вторых, боевики, чувствующие себя вольготно в лесу, могут бросить труп обобранным и непохороненным только в одном случае: сочтя убитого стукачом. Судя по тому, что спецгруппа (а эти как раз не заходят в лес, боятся) вышла точно к схрону и обнаружила там труп, подозрения боевиков были небезосновательны.
Если же кто-то спросит, почему труп объявили именно иорданским эмиссаром, объясняю: в том самый день, когда его нашли, Рамзан Кадыров в Москве встречался с королем Иордании. Президенту Ингушетии, видимо, показалось досадным, что его не позвали на встречу. Тут надо заметить, что решения об обнаружении трупов эмиссаров — иорданских ли, американских или израильских — должны приниматься в Кремле, а не в Магасе. Внешнюю политику России по отношению к Иордании должен опрелять МИД, а не личные чувства обитателей села Барсуки.
И вот теперь, после серийных расстрелов на глазах народа и серийных опознаний одного и того же трупа, пошла новая серия: взрывные устройства. В воскресенье на улице обнаружили телефон-ловушку с прикрепленной к нему взрывчаткой (подорвался бы тот, кто поднял), и тут же на рынке нашли пакет с миной.
Надо сказать, что взрывы на рынках совершенно не вписываются в действия боевиков. Боевики убивают федералов и милиционеров; обстреливают блокпосты, недавно обстреляли дом премьера правительства (дело возбуждено по статье «хулиганство»), банда Рустамата Махаури убивает русских (это выяснила бригада МВД, присланная из Москвы, о чем власти республики официально до сих пор не объявили). Но ингушские боевики не взрывают ингушских рынков и не захватывают ингушских школ: это же не русские и не осетинские школы.
Местные жители, если и становятся жертвами боевиков, то случайно. Как, например, в этот понедельник, когда двое милиционеров на «мерседесе» подъехали к банку в Назрани, зашли в банк и через несколько минут снова сели в машину. Та взорвалась — были ранены и милиционеры, и случайные прохожие.
Зато мобильники, разбросанные по дорогам, и взрывные устройства, заложенные на рынках, прекрасно вписываются в концепцию властей, которые утверждают, что боевиков в республике нет, а есть лишь провокационные силы, которые пытаются дестабилизировать обстановку и очернить президента Зязикова. Властей, которые не контролируют собственный ОМОН и дело об обстреле дома премьера возбуждают по статье «хулиганство», — но уверяют, что в республике самый лучший инвестиционный климат и что в ней построено 80 предприятий и 3 млн кв. м жилья.
Учитывая серийный характер, который носят действия правоохранителей в Ингушетии, можно предсказать следующее. В ближайшем будущем в Ингушетии с триумфом предотвратят захват школы, или найдут фугас на автобусной остановке, или обнаружат баллон с ядом, которым хотели отравить водопровод. В общем, произойдет что-то такое, из чего станет ясно, что власти бдят, а боевики злоумышляют не против властей, а против всего ингушского народа.
