В продолжение бесполезных дискуссий
При этом они упускают из виду полную непрозрачность механизма принятия любых, а не только военных планов и программ, какими бы грандиозными они ни были. Причём в сферах, где в отличие от Министерства обороны не только нет никаких секретов, но и в принципе быть не должно. Вспомним, например, публичную дискуссию медицинских академиков РАН и РАМН о реформе здравоохранения, когда обсуждался, в частности, крах отечественной фармакологии, медицинской промышленности и т.п. Когда академиков спросили, где же они были при разработке программы здравоохранения, ответ был кратким: в стране около 150 медицинских научных центров и институтов, но ни один из них не привлекался не только для разработки этой программы, но даже к консультациям (!).
Картина в высшей степени красноречивая. Нашим высшим чиновникам уже давно не нужны никакие научные обоснования, они прекрасно сами знают, куда и в чьих интересах нужно распределять колоссальные денежные потоки. А вы, господа участники дискуссии, печётесь об открытом обсуждении проблем в военном ведомстве!
Полагаю, что к нормальной практике обсуждения планов и бюджета Министерства обороны, принятой в любой демократической стране, в России придут не скоро, не видно для этого предпосылок. Будет только имитация гражданского контроля, как это происходит в Думе при обсуждении военного бюджета. Один вполне здравомыслящий депутат Думы, прекрасный экономист, как-то сказал мне, что видит все закрытые статьи годового бюджета по закупкам военной техники, знает, сколько какой техники, включая МБР, планируется закупить в очередном году, но не может оценить рациональность этих планов, поскольку объяснений ждать неоткуда. И он совершенно прав, ведь годовой бюджет — это всего лишь маленький срез десятилетней программы вооружения, которая только и способна дать представление о конечных целях перевооружения армии и флота. Только зная программу в целом, можно оценить рациональность текущих расходов. Но у нас эти программы никому не показывают. И ничего, кроме явного вреда, от подобной практики нет. Не только с точки зрения гражданского контроля, но и с точки зрения предсказуемости нашей мировой политики. Так, например, из официальных членов ядерного клуба (США, Россия, Великобритания, Франция, Китай) свои долгосрочные ядерные программы скрывают только Китай и Россия.
Ну а то, что происходит сегодня в стенах Министерства обороны, разумного объяснения не находит. Взять хоть идею перевода Академии Петра Великого в Болшево, на базу 4-го ЦНИИ Министерства обороны. Можно предположить, что кто-то рассказал г-ну Сердюкову, что на Западе университеты и исследовательские центры представляют собой единые комплексы. Если это историческая традиция, то она вполне оправданна. Но у нас такой традиции нет, и если сразу перенести её на российскую почву, то ничего, кроме необратимых потерь, не будет.
Как-то мне пришлось беседовать с президентом Рэнд Корпорейшн. У нас нашлись общие темы. Рэнд так же, как 4-й ЦНИИ МО, был создан когда-то для ВВС США (которые включают в себя стратегическую авиацию и стратегические ракетные войска). Наш 4-й институт — в интересах Ракетных войск стратегического назначения (РВСН). Было много аналогичных задач. В ходе беседы я спросил президента, сколько времени в среднем работают у него сотрудники. 5-6 лет — последовал ответ. Я сидел и думал о том, что у нас офицер в институте несколько лет ждёт получения квартиры, и после этого его уже никогда никуда не отправить...
Перевод Академии РВСН в подмосковное Болшево в 4-й ЦННИ МО приведёт к практически полной потере профессорско-преподавательского состава, научных школ, лабораторной базы старейшей академии с соответствующим катастрофическим снижением уровня подготовки офицеров-ракетчиков. Смешно рассчитывать на то, что кто-то из преподавателей захочет переселиться в Болшево. Тем более что жилого фонда для этого нет — в 4-м ЦНИИ МО сотни бесквартирных офицеров. И ездить через московские и подмосковные пробки никто из пожилых людей не будет.
Вряд ли можно сомневаться в том, что основная цель этой акции — извлечение баснословных денег из исторической недвижимости в центре Москвы. На что пойдут эти деньги, общественность не знает, контроль, как уже говорилось, отсутствует.
Идея ликвидировать институт прапорщиков и мичманов могла появиться из-за распространённого мнения, что эта категория военных удобно расселась по различным складам и ворует. Какая-то часть из них действительно ворует. Но это означает только то, что подавляющее большинство этих людей следует перевести на службу в подразделения, где они должны заниматься боевой подготовкой и обслуживанием техники. Заменить их сержантами-контрактниками в ближайшей перспективе — абсурдная идея, который приведёт к потере наиболее квалифицированного звена в ВС.
Предположения о возможной отставке начальника Генерального штаба и других генералов, как мне кажется, не лишены оснований хотя бы по причине резкого различия стиля работы г-на Сердюкова и руководства Генштаба. Я полностью доверяю тому, что сообщил Л.Г. Ивашов в «НГ». Он, в частности, рассказал о многочасовых ожиданиях генералитета прихода министра на назначенные им же совещания, об отсутствии на ЦКП информации о местонахождения министра и т.п. Это не укладывается ни в какие цивилизованные рамки. В любой демократической стране только этого было бы более чем достаточно, чтобы отстранить министра от должности. Раньше я думал, что худшего министра обороны, чем С. Иванов, который скользил по верхам армейских проблем, быть не может. Но время вносит свои коррективы. Оба хуже…
Нельзя исключать того, что описанные выше и получившие отклики в СМИ противоречия в военном ведомстве имеют более глубокие причины. Полагаю, там есть ещё люди, которых заботит судьба и ход так называемых реформ Вооруженных сил. До сих пор — и при министре С. Иванове, и при нынешнем — армия подвергалась лишь мелким косметическим правкам, а по существу так ничего и не сделано. Если не считать финансовых вливаний за счёт свалившихся доходов от экспорта энергоресурсов. Некоторые полагали, что приход Сердюкова связан с наведением порядка в финансовой сфере, с противодействием коррупции. Но механизмы такого противодействия скрыты от посторонних глаз. Да и нельзя отрывать эту проблему от того, что творится в стране.
Представляется, что достаточно надёжными данными по состоянию коррупции в стране располагает фонд ИНДЕМ. Мне удалось познакомиться с методиками фонда, которые используются для сбора статистического материала и оценки уровня коррупции, и полагаю, что они заслуживают доверия. По данным фонда, ежегодная бытовая коррупция в 2000 г. была на уровне 3 млрд долл., а в бизнесе — около 30 млрд долларов. За 5 лет «успешного развития» бытовая коррупция практически не увеличилась, только обширнее стала номенклатура взяток. А вот в бизнесе она превысила 300 млрд долл. в год, то есть возросла более чем на порядок (!). Есть основания считать, что сейчас она достигла уже 500 млрд долл. в год. Как можно создать в Вооружённых силах «остров бескорыстия» в океане повальной коррупции, никто не знает. По некоторым авторитетным данным, «откаты» в сфере военных НИОКР достигают 60%. Удалось ли г-ну Сердюкову снизить этот показатель — неизвестно.
А что касается возможных отставок, то можно только сожалеть, если начальник Генштаба Ю.Н. Балуевский действительно уйдёт. Мне приходилось с ним работать. Мы вдвоём (больше в Генштабе было некому) по ночам писали срочные доклады министру обороны И. Сергееву, и я высоко ценю его понимание стратегических, военно-технических и экономических проблем военной безопасности страны. Знаю также о его замыслах в сфере давно назревших и перезревших структурных преобразований ВС, где существует традиционное сопротивление. Жаль, если этим планам не суждено сбыться.
Автор — генерал-майор в отставке, бывший начальник 4-го ЦНИИ Министерства обороны
