Судьба Григория Явлинского и его партии, в общем, закономерна. Партия не может наладить отношений ни с властью, ни с большинством оппозиционных политических сил. Такую роскошь может позволить себе самодостаточная структура, имеющая массовую электоральную поддержку — но «Яблоко», чьи результаты на выборах постоянно ухудшаются, к таковым явно не относится.

В 1990-е годы отличительной особенностью «Яблока» был обостренный ригоризм — членов партии, решившихся войти в состав правительства, исключали из ее рядов. Явлинский пытался создать в российских условиях цивилизованную партию по образцу классических демократий, когда оппозиция не только не сговаривается с властью о министерских портфелях, но и последовательно голосует против проекта бюджета, вносимого правительством (даже если этот проект ей в чем-то нравится). Однако избиратели в своем абсолютном большинстве считали, что оппозиция — это те, кто наиболее громко ругает начальство, пусть они во время голосования за бюджет и отряжают несколько десятков человек поддержать правительственный проект (так поступали тогда коммунисты). Драматический парадокс: для сторонников власти «Яблоко» было слишком оппозиционным, а для его противников — излишне провластным (потому что выступало за рыночную экономику и демократические реформы, хотя и понимаемые иначе, чем гайдаровские, — но в тонкости избиратели предпочитают не углубляться).

В современной Европе «Яблоко» с его социальным либерализмом, близким по духу к социал-демократии, могло бы стать влиятельной левоцентристской партией. В России из-за «рыночности» и демократизма журналисты все чаще относят ее к «правым», каковыми Явлинский и его сторонники никогда не были. В довершение всех бед традиционный избиратель «Яблока» (врач, учитель, инженер, научный сотрудник — в общем, интеллигент, обычно проигравший от реформ 90-х) еще несколько лет назад начал переходить либо к власти, которой благодарен за то, что перестали задерживать зарплату, либо к Глазьеву (в нем часть «яблочников» увидела «настоящего левого»). Этому способствовала общая невнятность не только позиции партии, но и имиджа Явлинского — его все больше воспринимали как теоретика, а не практического политика.

В этих условиях ригоризм в отношениях с властью был отставлен как потерявший актуальность. В 2004 году Игорь Артемьев стал главой Федеральной антимонопольной службы, а Владимир Лукин — уполномоченным по правам человека (в качестве президентского кандидата); руководство «Яблока» ничего не имело против этих кадровых решений. Двумя годами позже «яблочники» решительно отмежевались от радикальных оппозиционеров из «Другой России». Уже в нынешнем году лидеры партии отказались участвовать в питерской конференции оппозиционеров, которая прошла под весьма радикальными лозунгами — хотя в подготовке этого мероприятия участвовали некоторые «яблочные» активисты. На встрече с Кондолизой Райс Явлинский вел себя предельно корректно (с точки зрения Кремля), не жалуясь на проблемы с правами человека, а поднимая важные для российской власти военно-политические темы. Неудивительно, что лидер «Яблока» оказался единственным представителем демократов, которого принял Владимир Путин, после чего в СМИ появилась масса слухов о его переходе на госслужбу по модели Рогозина (нечто дипломатическое, только с функциями не злого, а доброго следователя в отношениях с Западом).

Таким образом, «Яблоко» все последние годы позиционирует себя как системная политическая сила, хотя и сохраняющая свою идеологическую особость. Проблема в том, что линия на «системность» выгодна преимущественно федеральному руководству «Яблока». Для многочисленных же партийных активистов «системность» не означает иммунитета от арестов и иных преследований. В нынешнем, едва начавшемся, году возбуждено уже три уголовных дела против лидеров региональных отделений партии — Максима Резника (Санкт-Петербург), Василия Попова (Карелия), Олега Кочкина (Пензенская область). При этом в двух первых случаях речь идет о представителях наиболее дееспособных местных организаций, что подтверждается также и снятием их с выборов в Законодательные собрания. Там, где «Яблоко» не имеет шансов на успех — а это большинство регионов страны, — партийный список незачем со скандалом снимать с дистанции. Добавим, что Резник был освобожден из следственного изолятора только после общественной кампании в его поддержку, зато Кочкин пребывает в аналогичном учреждении уже почти две недели.

Поэтому интересы Явлинского и части «яблочных» активистов могут разойтись. Первому необходимо сохранить партию как участника политического процесса — иначе как с помощью системы компромиссов этого сделать нельзя. Вторые все меньше понимают, какие конкретно плюсы они получают от членства в партии, имеющей все меньше перспектив и, несмотря на свою умеренность, подвергающейся все более сильному давлению. Характерный штрих — участникам заседания бюро партии 28 марта пришлось выручать одного из лидеров «Молодежного Яблока» Ивана Большакова, которого на выходе из здания пытались задержать правоохранители. Один этот пример ставит под вопрос эффективность линии на системность.

Что будет с «Яблоком» в дальнейшем? Представляется, что Явлинский вновь одержит верх над своими оппонентами, как это бывало и раньше (вспомним Болдырева, Грачева, Игрунова и многих других, вынужденных покинуть «Яблоко» за долгие годы его существования как движения, а затем и партии). Преемника Явлинскому в «яблочных» рядах не предвидится — партия слишком тесно связана со своим основателем, пусть даже и утратившим былую популярность. Многие активисты останутся в партии по инерции — все же привыкли за много лет, да и привлекательной альтернативы они не видят. По-прежнему будет проводиться линия на системность, хотя и без иммунитета от гонений, а ее оппоненты, разочарованные в своем лидере и его курсе, вполне могут покинуть партию и присоединиться к радикальной оппозиции. С политической сцены партия не уйдет: само ее существование крайне выгодно власти, ибо демонстрирует наличие демократов в российской партийной системе — на случай претензий со стороны европейцев и американцев. Так что история «Яблока» не окончена — но это история медленного и печального угасания.

Автор — вице-президент Центра политических технологий