Итоги недели. Билан + Шредер = Линде + Марс
Я понимаю, как такая «подростково-задорная журналистика» должна злить академиков — она злит даже меня, не имеющего к РАН ни малейшего отношения.
Между тем, все это далеко не так смешно. Или, если угодно — УЖЕ смешно, в том смысле, что, когда нечего делать, остается только «ржать».
Ну, для начала пара слов о тех самых «мальчиках для журналистского битья».
С Кнутом разобрались. По-моему, кстати, благообразное «академик Глазьев» куда смешнее.
Ишаев. Ясно, каковы его НАУЧНЫЕ заслуги. Неясно другое — каковы заслуги Хабаровского губернатора перед Дальневосточным отделением РАН, по которому он избран. Во вполне уважаемой американской Академии наук и искусств в Бостоне (вторая по значению академия в США) есть специальное отделение. Туда без лицемерия принимают «за филантропическую деятельность» — это и в названии отражено. Там много крупных бизнесменов, среди них, кстати, Сорос (вот уж кто более чем достоин быть членом РАН! В 1990-е он реально сыграл гигантскую роль в спасении остатков затонувшей российской науки — и вкладывал, кстати, свои личные миллионы, сотни миллионов). Если Ишаев помогает отделению (а не отдельным его членам!), то, что ж, нормально его избрать. Но по-честному — в такое вот «филантропическое отделение», не менее почетное, чем любое другое (Нобелевская премия мира не менее же почетна, чем за науку, но Горбачеву или Картеру не дали же — в знак глубокого уважения — премию по физике!).
Что касается «друга Герхарда», то это, конечно, вполне позорное избрание. Когда-то Ельцин наградил Ширака орденом «За заслуги перед Отечеством I степени» (да еще и орденом N 1), простодушно пояснив, что заслуга «друга Жака» в том, что тот прочитал по-русски «Евгения Онегина». Но все-таки тогда не дарили другу звание академика РАН… Впрочем, и тут есть определенная традиция. Во многих странах политиков легко выбирают в академии. Черчилль был членом Королевского общества (самая престижная академия наук мира — АН Англии). А во Французской академии (правда, не в Академии наук) вообще заседали чуть не все маршалы Франции, сейчас эту Академию украшает экс-президент Жискар д”Эстен. И я, хоть и не знаю его биографию, но не уверен, что тут научные заслуги больше, чем у строителя Балтийского газопровода.
А в XVIII-XIX веках членами Российской императорской АН были Фридрих Великий, Фридрих-Вильгельм III, Фридрих-Вильгельм IV, Вильгельм I «и прочая и прочая и прочая». Поскольку мы в XXI веке, как умеем, копируем-пародируем благородные Императорские фарфоры, то стараемся и в этом вопросе тоже…
Ладно, Бог с ними, с мелкими анекдотцами.
Перейдем к тому Большому анекдоту, которым являются эти выборы. Да — честно сказать — в большой мере и сама Академия.
Известная история — которая, видимо, почти буквально соответствует действительности. В 1934 году министр науки и образования Третьего рейха обергруппенфюрер SS д-р Руст спросил ректора Геттингенского университета Давида Гильберта: «Правда ли, что ваш университет сильно пострадал от изгнания евреев?» На что великий математик отрезал «Нет, неправда. Университет не пострадал. Университета больше нет».
В чем разница между этой ситуацией и ситуацией в РАН сегодня?
Во-первых, из России никто никого не изгонял. Просто с конца 1980-х скрытый кризис советской науки (как и всей Системы) перешел в стадию «открытого кровохарканья», и в начале 1990-х науку кормить перестали, а двери клетки открыли — «Никого не держим!». В такой ситуации «изгонять» — только зря силы тратить…
Во-вторых, из Германии изгнали действительно только евреев. И хотя уехало еще некоторое число «арийских ученых» (например, знаменитый математик Г. Вейль, у которого жена была еврейкой, или создатель волновой механики великий физик Шредингер, ненавидевший фашизм), но это были исключения. К позору немецких ученых, практически все они остались на родине. Из СССР-РФ в 1989-1992-м (этап, когда «из расколотого черепа брызнули мозги») уехало, конечно, немало евреев, в том числе составлявших золотой фонд российской науки, но отнюдь не только евреи. Сейчас среди российских ученых, постоянно работающих в США и Европе, — С. Новиков, В. Воеводский, А. Линде, А. Окуньков, В. Захаров, Л. Горьков, Н. Крылов, Р. Сюняев, Р. Сагдеев (это я перечисляю только ученых экстра-класса), которых никто не «заподозрит» в еврейском происхождении.
В-третьих, Гильберт был НЕПРАВ. Да, немецкая наука очень много потеряла от изгнания евреев (а Гитлер конкретно потерял атомную бомбу, которую эти люди сделали в США и которую они бы, скорее всего, могли сделать и в Германии — так что, изгнав еврейских ученых, Гитлер поневоле спас человечество). Но немецкая наука осталась очень мощной наукой. И тогда, в 1930-40 годы, и, в меньшей степени, сегодня.
Конечно, если «до Гитлера» немецкая наука была «первой в мире» (а за ней шли Англия и США), то теперь ситуация кардинально изменилась. Безраздельна и абсолютна научная гегемония США, да и в Европе немецкая наука — оставаясь одной из сильнейших — все же уступает английской. Так что Гитлер только «чуть-чуть» ослабил немецкую науку — и с этого времени она стала хиреть. Как известно, Толстой говорил, что искусство отличается от неискусства всего лишь «на чуть-чуть». Вот это «чуть-чуть», отличающее науку N 1 от науки со всеми последующими номерами, Гитлер и срезал.
Но вот по отношению к РФ слова Гильберта — которых, к сожалению, никто не посмел произнести — гораздо больше похожи на правду.
КАТАСТРОФА. Она случилась именно потому, что ученых не выгоняли ни по расовому, ни по классовому, ни по идеологическому принципу. Не было ни сожженных «еврейских книг», ни «философских пароходов». Люди просто сами — тихо, мирно, сохраняя квартиры в Москве, российские паспорта и часто даже должности в своих НИИ — уезжали.
Это была самая страшная селекция.
Не расовая, повторяю. Не идеологическая. А сугубо ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ. Кто чувствовал в себе силы работать по специальности на мировом уровне — тот и уезжал. А кто не чувствовал — тот оставался (и часто уходил в бизнес).
Нет, я, понятно, не говорю, что это правило без исключений.
Ни один дурак не скажет, что академики Гинзбург или Алферов, Фадеев или Маслов, покойные Басов и Прохоров — ученые не мирового уровня. Очевидно, что в любой стране мира их бы с руками оторвали. Как оторвали академиков РАН Гельфанда и Абрикосова, Арнольда и Синая, Новикова и Сагдеева, Горькова и Сюняева, Захарова и В.В. Иванова, член-корреспондентов Манина и Полякова, ученых не удостоенных чести попасть в РАН — Маргулиса, Зельманова, Громова, Концевича, Окунькова, Воеводского, Дринфельда, Дынкина, Каждана, Бернштейна, Суслина, Крылова, Смирнова, Баренблатта, Варшавского, Каца, Клибанова, Пятецкого…
Эти имена, как правило, ничего не говорят публике. Вполне понятно — они не хоккеисты, не Ксюша Собчак и не чиновники. Все это ученые мирового класса. Критерий, по которому я, не будучи специалистом ни в одной науке, набрался наглости их так называть, прост и достаточно объективен.
Эти люди — лауреаты самых престижных международных премий уровня Нобелевской (Филдсовской, Хейнемана, Дирака, Планка, Вольфовской, Киото, Больцано, Кроуфорда, а Абрикосов — Нобелевский лауреат), избраны иностранными членами Королевского общества, Национальной АН США, Французской АН. То есть люди, которые входят в мировую научную СВЕРХЭЛИТУ. Всего ученых такого уровня в мире, т.е. в США и Европе (еще чуть-чуть в Японии, Канаде, Австралии), — порядка одной-двух тысяч. Штучный товар, избранные, считаные (персонально) люди. И как в Древней Греции, как в XVII или в XIX веке, так и сегодня только они (во главе своих коллективов или персонально — как, например, математики) делают то, что называется наукой. «Большие батальоны», миллионы титулованных и нетитулованных исследователей, делают тоже нужное дело — ПОВТОРЯЮТ их работы (с добавлением микроскопических деталей), устраивают массовые забеги по проложенной этими единицами лыжне. Такова «роль личности в истории», если речь идет об истории Науки.
Ученых ТАКОГО уровня в России осталось, в том числе среди 1300 членов и член-корреспондентов РАН, — по пальцам пересчитать. Нобелевские лауреаты Гинзбург и Алферов, лауреат премий Планка и Дирака Фадеев, член Королевского общества Шафаревич, а также лауреат Филдсовской премии Перельман, который даже не удосужился документы в РАН подать и знай себе преподает математику в средней школе Петербурга… И еще 5-6 человек такого же уровня, имеющих похожие заслуги сегодня или имевшие их вчера.
И все. Например, лауреатов Филдсовской премии (высшая премия математиков) в России — один. Тот самый «нелюдимый Перельман». За границей — 7 (семь!) лауреатов этой премии — выходцев из России. Маргулис, Зельманов, Дринфельд, Воеводский, Окуньков, Новиков, Концевич. А всего-то «филдсовцев» в мире живет 43 человека.
Российских лауреатов премии Дирака в России — 1 (Фадеев), в США — 4. А всего эту премию в мире имеет 38 человек.
Пожалуй, кто-то скажет, что ученым, живущим в России, премии «не дают» (русофобия!), а им же, когда они уезжают на Запад — дают (платят за измену родине!). Поэтому об уровне науки нельзя судить по международному признанию, по тем же премиям и т.д. Увы… Многие получили эти премии, еще когда жили в СССР. Премии — международные, от всемирных союзов математиков, всемирной организации чистой и прикладной физики, в руководстве которых представлены «дети разных народов» и государств. Наконец, наука (в отличие от политологии или истории КПСС) — абсолютно космополитична, как логика и математика. Серьезные статьи — из Красноярска, Бухареста, Иоганнесбурга, Кобленца или Нанкина — публикуются в одних и тех же журналах, на одном и том же международно-английском, читаются одними и теми же людьми. Так что верить не запретишь, если кто-то верит в «русофобию», «всемирный заговор» и т.д. — вольному воля. Но ни один СЕРЬЕЗНЫЙ ученый, ни в России, ни в другой стране никогда не скажет о «нечестном судействе»… если речь, конечно, не идет об оценке его собственных работ.
Кроме того, если нельзя судить по международному признанию — то как же судить? По высказываниям Путина на сессии РАН?
И вот если считать «по гамбургскому счету», то действительно — наука не понесла урон. Ее больше нет. В СССР были очень сильные, абсолютно конкурентоспособные научные школы в математике и физике (особенно теоретической), занимали такое же место в своих областях, как ЦСКА в хоккее. Эти школы развалены, полностью, или фрагментарно переехали в США.
Да, многие из наших лучших ученых, члены РАН Арнольд, Новиков, Синай, Захаров, Сюняев, стараются жить на два дома. Они профессора западных университетов 9 месяцев в году, но 2-3 месяца проводят в Москве (особенно активен, пожалуй, Арнольд — один из величайших математиков мира, преподающий в Париже, но регулярно бывающий в Москве). Такова общая мировая практика, очень многие европейские ученые по тому же принципу работают в США. Но есть различия: самые дееспособные, 30-40-50-летние российские ученые (т.е. выходцы из СССР, из РФ, часто сохраняющие гражданство), в отличие от своих старших коллег — членов РАН — работают исключительно на Западе, хотя заезжают и в Москву.
В свое время ходил такой анекдот про Г. Маргулиса — одного из крупнейших математиков, лауреата Филдсовской и Вольфовской премий, члена Национальной АН США и прочая и прочая. Уже многие его друзья, куда более слабые ученые, чем он, уехали, а он, имея приглашения на профессорскую должность в лучшие университеты мира, – упорно торчал в Москве. «Чего ты не едешь?» — На этот регулярно задаваемый ему вопрос медлительный Маргулис, подумав отвечал: «Понимаешь, в МГУ такая ситуация… Я могу пройтись по нескольким этажам и поговорить со всеми нужными мне специалистами. Больше этого, пожалуй, нигде в мире нет…» А потом он подал заявление на отъезд в США. «Что же ты едешь?» — спросили его. «Понимаешь, — отвечал Маргулис, — такая ситуация, что сейчас, пожалуй, не с кем стало разговаривать…»
Верна эта байка применительно к профессору Йельского университета Маргулису или нет — я не знаю. Но в принципе здесь ВСЕ сказано.
Выдающиеся ученые нуждаются не в деньгах. Они нуждаются друг в друге, искра высекается от трения. До поры до времени есть критическая масса научной среды. Есть научная аура — такая, как была в Институте теоретической физики Ландау, на мехмате МГУ, в теоротделе ФИАНа. Потом она потихоньку размывается. А в какой-то миг — ее больше нет.
А значит, ничего нет. Есть — вывески, зарплаты (их сейчас резко повысили), интриги, статьи, диссертации, распределение средств, выборы в РАН и т.д.
Нет — того, «во имя чего» все это делается. Науки, так сказать… Была, да вся вышла.
И попытка сегодня опять «подманить кормом» не дает эффекта. Развалить легко, собрать трудно. То притяжение среды, которое раньше держало в Москве, сейчас держит в других местах… Да и не в деньгах научное счастье — западная научная бюрократия очень тяжела (как говорят), но наша хищная и корыстная научная бюрократия — куда хуже (как опять же говорят эксперты). Так что «перекупить назад» науку не получается.
Обидно.
Вот сейчас прошли выборы в РАН. Разных выбрали — больше 150 человек! Есть среди них специалисты хорошие и плохие, начальники и нормальные работники. Никого не хочу обижать.
Но, увы! Я внимательно смотрел список лауреатов сильных международных премий. Я не обнаружил в их числе российских ученых, которые бы а) не были членами РАН и б) но при этом жили бы не на Западе, а в России и, следовательно, могли бы баллотироваться в РАН. Конечно, не будем заниматься демагогией. Среди избранных в Академию, несомненно, есть серьезные ученые — например, математик Ю. Матиясевич, нашедший решение 10-й проблемы Гильберта. Однако в целом, по оценке экспертов, уровень отделения математики сегодня просто несопоставим с тем, что было 20-30 лет назад.
А вот в те же самые дни, в мае, проходили выборы в Национальную АН США.
Среди 72 членов Академии (у нас выборы раз в три года, у них раз в год, соответственно, выбирают в два раза меньше людей) избран 60-летний Андрей Дмитриевич Линде, профессор Стэнфордского университета, один из крупнейших в мире физиков-теоретиков, лауреат премий Дирака и Клейна. Бывший сотрудник теоретического отдела ФИАН, доктор ф-м. наук, лауреат Ломоносовской премии АН СССР, с 1989 года — в Стэнфорде.
Боюсь, что один А.Д. Линде на «чисто научных весах» перевесит львиную долю уважаемых новых членов РАН.
Вот такие нанотехнологии…
Да! О названии статьи.
Надеюсь, ясно.
У нас свои достижения: Билан и академик Шредер. Неслучайное совпадение, а? У «них» — в то же самое время — свои достижения: полет на Марс и академик Линде. Тоже неслучайное совпадение, понимаешь…
Кому лучше? Да никому. Всем отлично. На фиг нам вообще нужна наука?! Для экономики? Чушь собачья… Какая в Южной Корее наука?! А экономика — нам бы такую. Питаются полезными для них плодами американской науки — и отлично. Кстати, и мы живем так же. И очень даже прекрасно.
«Наука — самый современный способ удовлетворения личного любопытства за государственный счет» (академик Л. Арцимович). Ну вот и пусть удовлетворяют свое любопытство за счет США… Ноосфера… Мы даже без нормальной атмосферы живем — кашляем, да, но не плачем же. Тем более обойдемся и без «ноосферы». Ее — как, скажем, и свободу — на бутерброд не намажешь, верно? Ну вот… А любопытство и у нас есть. Его удовлетворит газета «Жизнь» и ОРТ.
Каждому — свое.
