Так получилось, что для меня итоги нынешней недели суммировались в два разговора с людьми, либерально мыслящими и, безусловно, порядочными. Оба моих собеседника были полны радужных надежд. Посмотри, говорили они, как все прекрасно складывается. Медведев меньше месяца в Кремле, а уже видно, что происходит смена курса. Путин со своей компанией очевидным образом оказались в тупике — нет новых идей, налицо стагнация. Эти люди, еще недавно твердо уверенные, что парламент, да что там парламент, вся страна — не место для дискуссий, теперь просто жаждут этих самых дискуссий. И вот уже либералы из «Единой России» (есть там, оказывается, и такие) требуют законодательным образом ввести обязательные предвыборные дебаты. Куда ни взгляни, повсюду признаки грядущих позитивных перемен.

Новый глава государства провозглашает необходимость кардинального улучшения судебной системы. И — пожалуйста: недели не прошло после воцарения Медведева, как первый заместитель председателя Высшего арбитражного суда Елена Валявина прилюдно обвинила чиновника Администрации президента Валерия Боева в давлении на суд. Дальше — больше: Конституционный суд постановил, что дело о контрабанде валюты, возбужденное против Мананы Асламазян, некогда возглавлявшей фонд «Образованные медиа», не стоит и выеденного яйца. Отношение власти к средствам массовой информации и вовсе меняется. Накануне визита в Германию президент демонстративно задробил уже принятые в первом чтении драконовские поправки к закону «О СМИ», которые открывали путь к внесудебной расправе над раздражающей власти газетой или радиостанцией. И, главное, уже находясь в Германии, Медведев намекнул на то, что Ходорковский может подать прошение о помиловании.

Теперь, говорили мои собеседники, надо постараться не спугнуть нежданное счастье — вожжи явно слегка отпущены. Коль у властей обнаружился недостаток идей, самое время заняться написанием всевозможных проектов и поиском путей бесперебойной их доставки непосредственно на президентский стол. Только вот торопить события не надо, следует дать власти возможность эволюционировать в правильном направлении. А то, не дай бог, всякие там «демократические экстремисты» в своем революционном нетерпении дадут козыри в руки консерваторам-силовикам, которые вот-вот потеряют свои господствующие позиции. Иллюстрируя этот тезис, один из собеседников вспомнил аж народовольцев, которые, убив Александра II, похоронили написанный Лорис-Меликовым проект «конституции», согласно которому государь обещал не больше не меньше, как «призвание общества к участию в разработке необходимых… мероприятий» для «закончения реформ».

Удивительное дело, сто двадцать лет прошло, а умеренный отечественный либерал все пребывает в ожидании, когда, ну когда же власти наконец призовут его «к участию в разработке необходимых мероприятий». Одним словом, «руководимые не столько разумом, сколько движениями благородного сердца», они надеются, что «при новом градоначальнике процветет торговля и что, под наблюдением квартальных надзирателей, возникнут науки и искусства» (воистину Салтыков-Щедрин русский писатель на все времена).

Не обладая необходимым запасом прекраснодушия, я все-таки предпочитаю руководствоваться разумом. Пока что с некоторой долей уверенности можно констатировать одно: с приходом Дмитрия Медведева не стало хуже. И это все. Что касается немалого количества правильных слов, сказанных новым президентом, так откройте любое из восьми путинских Посланий Федеральному собранию, и вы легко обнаружите там как эти, так и многие другие абсолютно правильные слова. Что до дел, так даже относительно тех, которые вызывают такой энтузиазм у наших «умеренных», уже сейчас можно констатировать, что они носят довольно ограниченный характер.

Медведев желает уничтожить «телефонное право», давление чиновников на суд? Отлично, есть замечательный способ послать сигнал и обществу, и чиновникам, что все всерьез. Нужно только завести уголовное дело на того конкретного чиновника Администрации президента, который диктовал судьям решения. Но этого почему-то не происходит. Не потому ли, что вышеозначенный чиновник может начать рассказывать, в чьих конкретных интересах он оказывал давление?

Да, Медведев остановил идиотские поправки в закон «О СМИ». Но отнюдь не желание начальников поправить в нужном направлении этот закон. Я не говорю уже о том, что «стоп-листы» на телевидении как были, так и остались. Над Мананой Асламазян уже не нависает угроза тюрьмы. Но важнейшее дело, которым она занималась — просвещение журналистской братии, оказалось разрушенным. И, как я понимаю, никто не собирается восстанавливать уничтоженный фонд. О разрешении невиновному человеку просить помилования, я уже не говорю. Это просто вершина либерализма.

Ну, ты торопишься, поморщится переполненный надеждами прогрессист. Времени прошло всего ничего. Дай написать правильные бумаги, а потом дождись, пока мы убедим главного начальника, что как раз эти бумаги являются правильными. Аргументируя эту точку зрения, один весьма уважаемый автор напомнил, что ХХ съезд случился через три года после смерти Сталина.

А я никуда и не тороплюсь. Просто полагаю, что трехлетнее ожидание эволюции нашей «суверенной демократии» скорее всего обернется еще большим авторитарным застоем. У модернизации, проводимой сверху, есть свои законы. Один из них заключается в том, что такая модернизация должна осуществляться чиновниками, которые ясно осознают ее абсолютную необходимость. Неслучайно, что, как правило, она происходит в результате кризиса: поражения в войне или экономического развала. Когда чиновник понимает — обновление спасет и его. Без всего этого он посчитает все прекрасные призывы, даже принявшие форму законов и инструкций, начальственной блажью. И пока что нет ровным счетом никаких оснований считать, что на сей раз будет иначе.

С холода — в тень

То же самое можно сказать и о внешнеполитических заявлениях Дмитрия Медведева, сделанных в Берлине. Знатоки науки спичрайта могут, конечно, оценить изящество и многозначительность формулы: «Если пользоваться образным языком Джона Ле Карре, Россия сегодня «вернулась из холода» — вернулась после почти столетия изоляции и самоизоляции». Вроде бы сказал о расставании с советским прошлым. Но если иметь в виду первоисточник — роман «Шпион, вернувшийся с холода», — желающие могут усмотреть намек на завершение периода, когда выходцы из спецслужб руководили страной.

Некий намек на урегулирование специально придуманных в путинский период российских «озабоченностей» в сфере безопасности — развертыванием противоракетной обороны в Европе, расширением НАТО, ситуацией с Договором об обычных вооруженных силах — содержится в предложении Медведева «разработать и заключить юридически обязывающий Договор о европейской безопасности». Ссылка президента на Пакт Бриана-Келлога указывает на то, что в основе этого документа должен лежать отказ от войны как средства политики. Если Москва удовлетворится таким обязательством, не думаю, что страны Запада затруднятся его дать. Другое дело, если предполагается некий аналог ДОВСЕ — то есть заключение договора, который подкрепляет обязательство о неприменении военной силы ограничениями на военные потенциалы, требованиями, чтобы НАТО не имела превосходства над Россией. Тогда это путь в тупик.

В этой связи обращают на себя внимание и высказывания Медведева по поводу расширения НАТО: «Убеждён, что наши отношения с альянсом в этом случае будут просто подорваны, испорчены капитально на очень долгое время. Понятно, что конфронтации не будет. Но цена вопроса будет очень высокой. Это нанесёт очень серьёзный ущерб». Все отличие от подобных же заявлений Путина заключается в том, что экс-президент угрожал нацелить ракеты на Украину, а нынешний намекает на возможность прекращения поддержки натовской операции в Афганистане.

Главное же — Медведев, как и Путин, лжет легко и непринужденно, ничуть не беспокоясь о том, что всем эта ложь очевидна. Совершенно в духе предшественника он поведал, что за последние восемь лет партийная система необычайным образом укрепилась — все благодаря новому законодательству. Подозреваю, что наша партийная система особенно «укрепилась», когда власти получили возможность отстранять от участия в выборах любого человека и любую партию.

Но больше всего радует забота нового президента о СМИ. Он намерен защищать их от давления чиновников. Правда, не упускает случая подчеркнуть, что нынешнее телевидение куда более зрелое и развитое, чем в 90-е. Забывает только сказать, что тогда телевидение было средством массовой информации, а теперь стало орудием пропаганды.

Медведев доказывал немецким слушателям, что нет никакого разрыва в ценностях между современной Россией и Европой. Однако то вранье, которым не гнушался президент, и демонстрировало этот разрыв.