— На что рассчитывает белорусская оппозиция в связи с предстоящими выборами?

— У нас сейчас практически черно-белая ситуация. Есть Лукашенко, который узурпировал власть, установил тотальный контроль над всем и вся, и есть объединенная демократическая оппозиция, которая, преодолев свои разногласия, все-таки консолидированно выступила на президентских выборов, и сейчас ведется совместная подготовка к так называемым парламентским выборам — выборам в палату представителей Белоруссии.

Мы сформировали единый список кандидатов в депутаты — у нас мажоритарная система, 110 избирательных округов, и есть 110 кандидатов, которые представляют 11 политических организаций и структур, есть общее послание, главная идея которого — установление общественного контроля над властью. Нам сейчас важно хоть чуть-чуть приблизить предстоящее голосование к демократическим выборам, добиться того, чтобы представители оппозиции были  хоть в каком-то виде представлены во власти. До сей поры в палате представителей только один человек представлял оппозицию, а это значит, что остальные 199 представляли интересы Лукашенко. В такой ситуации, конечно, невозможно говорить о том, что выборы проходят честно и открыто.

— Насколько я понимаю, вас сейчас обвиняют примерно в том же, в чем обвиняли СПС и «Яблоко» во время российских выборов в Госдуму — что самим своим участием вы играете на руку власти, создавая иллюзию демократических выборов. Как вы к этому относитесь?

— Решение участвовать в выборах принималось непросто. Но мы, взвесив все аргументы «за» и «против», отказались от бойкота. Сейчас для нас самое главное — общение с людьми. К сожалению, в Белоруссии абсолютно все СМИ принадлежат одному человеку — Александру Лукашенко. Он у нас одновременно и главный олигарх, и правитель. А участвуя в выборах, наши кандидаты получат хотя бы пять минут положенного по закону эфирного времени — и смогут его использовать. Это, конечно, не прорыв информационной блокады, но хотя бы малюсенькая возможность донести до людей те мысли и идеи, которые до них не доходят все те 4-5 лет, что проходят между избирательными кампаниями. Поэтому решение принято — бойкота не будет.

— А поддержку со стороны российских демократов вы чувствуете?

— Конечно, у нас есть партнеры в Российской Федерации (для Объединенной гражданской партии это, например, СПС) — мы вместе работаем, у нас есть общая идеология, мы сходимся в оценке ситуации. Но что касается помощи, то так как в вопросе объединения оппозиции, консолидации сторонников перемен мы достигли гораздо больших успехов, чем российские демократы, тут скорее нам есть чему научить российских коллег.

Поддержка из Европы, о которой много говорят, часто сильно преувеличена. Но мы действительно всегда призывали к международной поддержке и помощи сторонникам демократии в Белоруссии. На встречах с избирателями во время президентских выборов я спрашивал людей: «Вот если будут выделены ресурсы на создание альтернативного белорусского телевидения и у вас появится возможность нажимать не только пять кнопок государственных каналов, но и шестую, как вы отнесетесь к такой помощи?» — в зале обычно только одна-две руки поднимались против. Такую помощь люди приветствуют. Вот сейчас в Варшаве создан канал «Белсад», и если у него будет возможность широкой трансляции в Белоруссии, где полмиллиона уже имеют спутниковые тарелки, то, конечно, такой поддержке мы рады.

Другой вопрос, что, я абсолютно уверен, решение белорусского вопроса возможно не в Москве, в Брюсселе или в Вашингтоне, а в Минске, и именно от людей, которые здесь живут, будут зависеть перемены. Никто не пришлет в Белоруссию бригаду строителей светлого демократического будущего — мы должны все сделать сами.

— Когда я была в Минске, меня поразили молодые ребята со свастикой, которые свободно гуляли по городу. Неонацизм в современной Белоруссии — это серьезная проблема?

— Проблема состоит в том, что для наших властей — это не проблема. Белорусская власть вообще не рассматривает неонацизм как угрозу. Многие помнят знаменитое интервью Лукашенко немецкой газете, где он сказал, что не все было так уж плохо в правлении Гитлера, что некоторые подходы к строительству государства совпадают с нашим (то есть его) представлением о месте и роли власти. С тех пор немногое изменилось: правоохранительные органы активно отлавливают людей с оппозиционной символикой и довольно спокойно относятся к людям со свастикой. Поэтому неонацисты действительно чувствуют себя в Белоруссии достаточно комфортно, некоторым образом поддерживают власть. Я бы не удивился, если б в Минске решили провести какой-нибудь международный съезд неонацистов — это было бы логично.

— То есть власть фактически поддерживает неонацистов?

— Ну, по крайней мере, она создает для них довольно комфортные условия существования. Такая же история с криминальным бизнесом: оппозиция не может найти помещение, чтобы провести собрание, зато у уголовных авторитетов таких проблем нет.

— Такое ощущение, что российская власть во многом копирует белорусский опыт, вам не кажется?

— На мой взгляд, это вообще большая политическая ошибка, весьма, кстати, распространенная за пределами Белоруссии, — оценивать происходящее у нас как некую специфически белорусскую проблему. Когда на самом деле то, что мы называем словом «лукашизм», есть не что иное, как неоавторитарная идеология, возникшая в сложный переходный период от авторитаризма к демократии. Неототалитаризм — это такой экспортный товар, который поставлен на производство в Белоруссии и пользуется хорошим спросом на всем постсоветском пространстве. Ведь действительно, то, что прошла Беларусь лет семь-десять назад, сейчас в своеобразной форме повторяется в России: это касается и системы управления, и борьбы с инакомыслием, и методов проведения избирательных кампаний. Просто подается это немного в другой обертке.

— Еще одна схожая проблема России и Белоруссии: против всех доводов оппозиции существует один аргумент — а народ власть любит.

— У Лукашенко действительно большая поддержка среди населения, но сказать, что это поддержка большинства людей — нельзя. Это просто неправда. Пока у Лукашенко был энергетический грант от РФ примерно на 8 миллиардов долларов, на эти деньги можно было заниматься социальным подкупом части населения. Но сейчас эта помощь, во-первых,  уменьшается — не так быстро, но уменьшается, и Лукашенко вынужден идти на такие непопулярные меры, как отмена социальных льгот и гарантий для 5,5 миллионов граждан Белоруссии, например, льгот на проезд для пенсионеров и студентов. В большинстве своем это как раз и были те люди, которые традиционно составляли группу поддержки Лукашенко, — сейчас они разочарованы. Я уже не говорю о других группах населения, к примеру, индивидуальных предпринимателях, которых просто ликвидируют в стране как класс: целый ряд подзаконных актов, которые были приняты, направлен на то, чтобы уничтожить эту социальную группу.

— Но почему же тогда этот режим столь крепко держится на ногах?

— В Белоруссии оппозиция делится на два вида: оппозиция улицы и оппозиция кухни. Оппозиция улицы — это несколько десятков тысяч активных людей, которые не боятся и в меньшей мере финансово зависят от власти. А вот оппозиция кухни — это сегодня как раз большинство населения, это люди, которые не удовлетворены ситуацией, но по тем или иным причинам не готовы выходить на улицу и открыто выражать свой протест.

Режим Лукашенко держится на трех вещах. Первая — это  страх: у нас даже КГБ не переименовали, и это символично. Вторая — финансово-экономическая зависимость людей от власти: у нас 80% людей получают пенсии, пособия, зарплаты от Лукашенко, и альтернативы этому нет, Лукашенко эту альтернативу просто уничтожает. И третий фактор, как я уже говорил, это существенная поддержка России, которая выражается не только в энергетическом гранте, но и в переизбытке нефтедолларов, благодаря чему Россия закупает значительную часть белорусских товаров, которые в других условиях не пользовались бы спросом. Эти факторы приводят к тому, что Лукашенко пока еще довольно устойчиво стоит на ногах. Поэтому в ближайшие год-два мы не прогнозируем экономический коллапс, хотя жить людям становится все труднее и труднее. Мы уже имеем практически европейские цены, но не имеем европейских заработных плат — средняя зарплата по стране 350 долларов. Очень многие люди просто выживают.

И конечно, Лукашенко во многом держится за счет СМИ, которые по сути стали орудием государственной пропаганды. Если кратко сформулировать, то главный аргумент сторонников Лукашенко: «Неважно, что мы живем бедно, зато у нас нет войны».

— Как вы считаете, эта ситуация может измениться в обозримом будущем?

— Мы стараемся реально смотреть на вещи. Предстоящую парламентскую кампанию рассматриваем как возможность подготовить платформу для будущей президентской. В ближайшее время, на мой взгляд, было бы наивно ожидать серьезных социальных взрывов, способных переломить ситуацию, хотя тенденция существует — экономическая ситуация в стране может только ухудшаться. Как говорят наши аналитики, к 2010-2011 году это станет серьезной проблемой. Особенно если Лукашенко перестанет получать помощь от России. Дело в том, что Лукашенко ничего не сделал для белорусской экономики, и это и есть самое слабое место режима. Он пытается контролировать все и вся, поэтому вопрос приватизации становится политической проблемой. Поэтому он вынужден либо пойти на некие экономические реформы — и тогда политическая ситуация начнет меняться помимо его воли, либо оставить все как есть — и тогда экономическая ситуация неизбежно будет ухудшаться, а с ней расти и протестные настроения.

Беседовала Екатерина Шмелькова