Подозреваю, что читателям, так же, как и мне, надоела вся эта квазинаучная дребедень, о которой я писал в двадцати предшествующих статьях этого цикла. Поэтому закончить его я хочу, совершенно отвлекшись от всего этого. Я позволю себе немного поразмышлять об итогах путинской восьмилетки, которые относятся скорее к сфере духа и нравственности, о чем говорят мало, а не к сфере вульгарной материи, будь то уровень жизни, инфляция, коррупция или цены на нефть, о чем говорили предостаточно. Материальная жизнь страны непринужденно вторгается в нашу собственную через форточки, кошельки, шланги бензозаправок и другие доступные каналы. И мы не в состоянии сопротивляться вторжению, постоянно к нему приспосабливаемся (попробуйте заплатить в магазине по прошлогодним ценам). Жизнь духа деликатнее (если не относить к ней неделикатную деятельность наших массмедиа). Внутренняя жизнь склонна оберегать себя от внешнего воздействия. Мы воспринимаем ее как территорию собственной суверенности. Возможно, так и нужно. Но в результате мы с трудом извлекаем уроки из пройденного, оставаясь в плену мифов, созданных нами же для домашнего потребления и самоуспокоения. Хотя встречаются и противоположные примеры. Об этих примерах и о связанных с ними уроках я и буду писать.

Урок первый: «Сильная нога»

Вы помните походку Путина, которой он очаровывал дам и неустойчивых интеллектуалов — походку корнета, спешащего на свидание? Быстрый шаг, одна рука прижимает к штанине несуществующую шашку, вторая резко отмахивает, будто отгоняет приставучих мух. О походке писали. Но как-то никто не удосужился заметить искусственность конструкции. Походка эта столь же противоестественна, как и рассуждения второго президента России о демократии. Просто попробуйте представить себе шпиона с такой походкой. Представили? И где он? Правильно: во вражеском застенке! Не бывает таких шпионов. Они должны сливаться с толпой, как плевок сливается с немытым тротуаром. А с такой походкой выгоняют с первого курса шпионских школ.

О чем речь? Вроде бы граждане России, пережившие советскую эпоху тотальной пропаганды, должны были выработать иммунитет к вербовке. Не состоялось. Да и как устоишь перед такой походкой? Вся она прямо впечатывает в мозги: «Вот он! Молодой, сильный! Он защитит! Бах-трах-бах-трах-левой-правой! И как уж действительно надоели эти…» (тут каждый вспоминает своих: у каждого есть «эти», которые надоели.)

«Как чеканит! Да и то сказать: где сильная нога, там, ясное дело, и сильная рука. А сильная рука это, я вам скажу…» Ну ладно дамы, я могу их понять. Но джентльмены!? Этим-то почто далась сильная рука? Или у самих что не в порядке? До истерики прямо доходят, когда кричат о сильной руке. Боже праведный! Сколько же бабьего в этих российских мужиках, восторгающихся сильной рукой. Вот они — истоки возможного вырождения нации. Следующей сильной руке настоятельно рекомендую: запретить таким участвовать в размножении — законом. Нет, не примут такой закон, легко подсчитают, что при таком подходе лет через сто число сторонников сильной руки может сократиться на 13 процента, а это создаст угрозу для существующего режима.

Да, так что он там хотел сказать про сильную руку? Я перебил, кажется. Итак: «Сильная рука, скажу я вам, это…». Ну что «это»? Дальше-то что? А дальше — полная невнятица. Кроме сакраментального «России нужна сильная рука», ничего сказать не могут. А почему, собственно, нужна? Что в нас такого порочного по сравнению с ирландцами — драчунами и пьяницами, бразильцами — футболистами и танцорами, чопорными англичанами, развязными французами, примитивными американцами, разбитыми на касты индусами, не слезающими с седел монголами? Чем мы ущербнее их? Глупее? Ленивее? Молчат. Нет у них ответа. Не могут они сказать, почему, к примеру, смешно звучит утверждение: «Бразилии нужна сильная рука». Молчат. Не буду настаивать. У них оргазм от сильной руки, а это — интимное, в это не вмешиваются.

И вот еще что забавно. Эти же извращенцы, испытывающие удовольствие от сильной руки, любят кричать о величии русского народа (который не может без сильной руки); о том, что его унижают (а что вы хотите, ведь он расслаблен, на сильную руку уповает); однако встает с колен (это его сильная рука за шиворот тянет?). Они делают вид, что любят русский народ, а сами призывают на него сильную руку, да чтоб с кнутом, да чтоб вдоль спины и с оттяжечкой. Ну что поделаешь, большое настоящее чувство! Вы ведь знаете: это чувство садизмом называется.

Сколько веков имеют они от этой сильной руки по рукоятку! Но прогибаются да еще легенды про них сочиняют: и Иван у них Великий, и Петр, а уж Сталин! Как у кого психическая аномалия с садистским уклоном, так непременно ему величие вменяют. А кто создает эти легенды? Не народ. Создает мозг народа, его совесть, его прошлое и будущее: интеллигенция. Корчатся под кнутом, сжимаемым очередной сильной рукой, и сочиняют дивные песни про предыдущие сильные руки да тугие кнуты. И еще удовольствие испытывают. Это чувство называется мазохизмом. Ну ладно, они удовольствие от этого получают. Но нельзя ли при этом оставить в покое народ? И людей с нормальными сексуальными потребностями и возможностями? Можно ли перестать морочить нам голову, вовлекая в свои любовные игры? Может, народ сам разберется? Нельзя, они ведь пастыри!

Ну так вот, проходит какое-то время, и наш (этот, который бах-трах, левой-правой) то говорит о террористической угрозе, то об ополчившемся на Россию мире, то о милиционерах, завидя которых надо перебегать на другую сторону улицы, то об обнаглевших чиновниках. Не защитил. А мы все любуемся походкой (бах-трах! бах-трах!).

И последнее. Не могу понять, почему интеллектуалам не приходит в голову, что руки могут быть не только сильными, но и умными?

Вот такой урок. Понятное дело, не усвоенный.

Урок второй: «Пленительная простота»

Не любим мы сложностей. Нам подавай чего-нибудь попроще. Вот посмотрите. Если кто-то хочет убедить нас, что знает решение какой-либо проблемы, он говорит: «На самом деле тут все ясно (ему ясно; мы раньше не понимали без него, хотя это и просто). Надо просто сделать так-то и так-то. И все». А мы? А мы верим: «Смотри-ка, действительно все так просто! Как же я раньше-то не додумался!? Ну дает мужик, допетрил же. Я за него обязательно проголосую». И напротив, вы когда-нибудь слышали, чтобы кто-нибудь говорил, привлекая к себе внимание, симпатию и голоса, примерно так: «На самом деле тут все очень сложно, как, впрочем, это и бывает в жизни. У меня нет на руках окончательного решения. Но у нас есть замечательные эксперты. Их надо привлечь, серьезно проанализировать ситуацию, поставить надежный диагноз. А потом будем искать решение, переберем несколько вариантов, чтобы и проблемы решить, и новых не наплодить». Не слышали. Да и кто же такое осмелится произнести?

Ну ладно, скажите вы, зачем путать публичную политику, которая всегда замешана на популизме, с реальным решением сложных проблем. Там-то уж разбираются как следует. А вот и нет. Там тоже убеждены, что жизнь — простая штука и что у всех проблем есть простые решения. И только простыми устройствами можно эффективно управлять. Они не просто любят простоту, они любят ее агрессивно, сильнее и яростнее, чем питерские фанаты любят «Зенит». Они объявляют хаосом все, что сложнее мясорубки. Они ненавидят всех, и ненавидят активно, кто разбирается в устройствах, превосходящих по сложности наручники.

Вот сценка из жизни. Конец 1999-го или начало 2000 года, не помню точно. Но уже начал работать Центр стратегических разработок, где ваялись программы для будущего путинского президентства из ошметков интеллектуальных наработок предшествующего десятилетия. Одного моего друга и коллегу пригласили туда для участия в некоторых важных направлениях. При этом ему было строго сказано: «Если Ваши предложения будут что-то усложнять, то они приниматься не будут». Так-то вот.

И мы радуемся победе простых решений. Любые экономические проблемы решаются изъятием собственности, любые социальные проблемы — деньгами, а любые внешнеполитические — хамством. Хорошо! Просто и хорошо!

Точно так же нам радостно от победы простых чувств. А самое простое из них — ненависть. И еще недоверие. Не доверять куда как просто. Это доверие требует нравственных усилий, а не доверять так же легко и естественно, как дышать. И еще цинизм. Нет ничего проще и незамысловатее цинизма. И он растекается, обволакивая своим туманным смрадом всю нашу жизнь. Ненависть, недоверие, цинизм не требуют оправданий, ни интеллектуальных, ни нравственных. А еще они легко оправдывают все, включая собственное бесстыдство, собственный конформизм, собственные преступления, в конце концов. Может, кому-то мои рассуждения покажутся убедительными. Но все таки, положа руку на сердце, признайтесь: ведь, правда же, простые советы как-то кажутся доступнее? Это нормально: обычный неусвоенный урок.

Урок третий: «Защищай бяк!»

Мы любим подписывать письма. Я сам люблю. Это как любовь к поэзии — бескорыстно и непрактично. Мы удивляемся, что власть смеется и поплевывает через плечо, не читая эти письма, но продолжаем писать. Мне кажется, что это такое средство нравственного самооправдания: «Ну, я же подписал письмо!». А еще — очень приятно защищать хороших людей, как будто сам тоже становишься таким же хорошим. А плохих защищать трудно; или не обязательно плохих, но тех, кого приятно считать плохими по разнообразным причинам, скажем, из зависти.

Вот пример: я вместе со многими другими подписал письмо в защиту Мананы Асламазян. Мне очень хотелось ей помочь, как еще паре тысяч людей, подписавших письмо (немало, кстати). Я прекрасно понимал, что письмо не поможет, но подписывал. Как и другие, я холил в душе крошечный комочек надежды. Понятно, письмо сразу не помогло. Но, как я узнал позже, число подписей произвело впечатление на президента. Понадобилось перевести Конституционный суд в Петербург и обозлить судей, чтобы они слегка облегчили участь Мананы. А «Интерньюс» погиб.

А началось все много раньше, когда Путин уничтожал независимость НТВ. Именно тогда профессиональное сообщество, что называется, «не проявило». НТВ схарчили; не сразу, аккуратно, заглатывая и переваривая постепенно. Будущая бесполезность защиты свободы слова закладывалась именно тогда, когда первые тихо радовались проблемам конкурентов по цеху, вторые упивались поражением политического противника, третьи завидовали раньше, а теперь тихо ликовали, сохраняя равнодушное выражение лица; а четвертые были равнодушны совершенно искренне. Не объединились в едином порыве две тысячи лучших журналистов страны, встав на защиту НТВ. Не поняли, что защита НТВ — это, прежде всего, защита свободы слова и своего собственного будущего. А теперь пишут и вещают, заткнув нос от смрада, который несет от их вещания и их писанины. Такое вот будущее настало.

Конечно, трудно защищать сильных, успешных, слегка нагловатых, заслуженно упоенных своим успехом, подслеповато упоенных, но заслуженно, повторю. Много легче защищать добрых, бескорыстных, тех, кого мы любим или хотя бы хорошо к ним относимся. Вот НТВ и не защитили. Не защитили тех, к кому относились с отчетливым ресентиментом. А потом оказалось, что невозможно защитить остальных — честных, добрых, чистых, искренних.

Поразительно, но этот урок оказался из числа усвоенных. Учеба пошла впрок совершенно в другой сфере — когда бросились защищать Ходорковского, богатого, успешного, хищного, обоснованно самодовольного. Это только экземпляры с атрофированной нравственностью полагают, что его защищают за деньги. Отнюдь. Это просто усвоенный урок, разумный инстинкт самосохранения: защищай сильного, чтобы не добрались до слабых. А может, это просто просыпающееся правовое сознание? Не существенно. И не нужно спрашивать себя: насколько было бы хуже, если бы не бросились защищать Ходорковского. Это проверить невозможно. Важен факт усвоенного урока. И все.

Урок четвертый: «К чертям рекламу!»

А вот это мне нравится больше всего. То, что я расскажу, — явное свидетельство того, что здоровый дух общества не утерян окончательно. Это явно усвоенный урок. А речь вот о чем. Телевизионщики жалуются: «Как начинаются новостные программы, так рейтинг катится вниз, телезрители отключаются от канала».

Вам это ничего не напоминает? Точно: так поступают с рекламой; большинство так поступает: как начинается реклама, так переключают телик на другой канал. Психологи сказали бы: «Эффект переноса!» Правдоподобно. Ведь новости делаются по формату рекламы: только радостные симпатичные лица, только хорошие слова, только гламурная картинка, клиповый монтаж, предельная доходчивость смысла, непробиваемая убедительность. Может быть, люди просто не различают новости и рекламу? Неважно. Важно, что переключают. Здоровый инстинкт омерзения от радостного вранья. Классно!

Табель

Прошедшее восьмилетие оставляет нам сложное нравственное наследие. Нас растлевали, покупали, запугивали, обманывали, учили врать. Мне кажется, тем не менее, что им удалось не все. Не все. Они еще будут пытаться, как это делали во времена моей советской молодости, прививая двойную мораль и создавая искусственный мир по телевидению и в газетах. А наш нравственный иммунитет еще слаб. Мы должны быть очень осторожны. И хорошо учить уроки. Тогда у нас остается шанс стать обществом, которое, по словам Дюркгейма, не что иное, как нравственное единство.

Автор — президент Фонда ИНДЕМ

Рисунки Михаила Златковского