Неделю назад в центре Махачкалы расстреляли Арипа Алиева, начальника Буйнакского РОВД, одного из самых дерзких и храбрых ментов Дагестана. Боевики покушались на Арипа не первый раз — помню, он рассказывал мне, как на него поставили ведро со взрывчаткой, боевик нажал на кнопку — но накануне лил дождь, и ведро отсырело.

Взрывника потом потребовали на разбор к организатору покушения Хизри Мамаеву. «Я шел и думал, что меня убьют, — рассказывал боевик Арипу на допросе, — а, оказывается, они провели следствие и видели, что точно, там отсырело». Ведро со взрывчаткой на следующий день нашли дети, и Арип поймал взрывника.

Группа Хизри Мамаева уже уничтожена. Кстати, в МВД Дагестана я видела пленку с Хизри. Сидят на поляне шесть человек, из них две девочки, закутанные, но с автоматами, едят дешевые конфеты, пьют чай и повторяют сорок минут, что они «стали на путь Аллаха» и что у них «здесь в лесу Аллах все дает им, даже шишки можно есть». Не впечатляет.

Не всегда, кстати, покойный Арип пользовался своим статусом полковника. Когда покойный же Газимагомед Гимринский, депутат и ваххабит, зять казначея и кандидата в президенты Дагестана Сайгид-Гусейна Магомедова, сдавший ФСБ около 120 ваххабитов и убитый своим бывшим учеником Ибрагимом Гаджидажаевым, сдал Арипу тех, кто хотел Арипа убить, Арип взял пистолет, кликнул приятеля и сам разобрался с людьми, без всякой спецоперации.

Словом, начальник буйнакского РОВД Арип был храбрый человек. Однако когда я спросила Райхан Шейхову, жену Бамматхана Шейхова, лидера буйнакского джамаата, кто был организатором джамаата, она ответила: «Арип Алиев». «Почему?» — удивилась я. «Потому что мы не знали друг друга, а на 9 мая и на каждый праздник Арип забирал всех нас и запирал. Там-то мы и перезнакомились друг с другом».

Это правда, как правда и то, что пока Бамматхан Шейхов, средней руки бизнесмен, жил в Москве, его никто не доставал за бороду и платок его жены. Приехал в Буйнакск починить дом — и его стали доставать каждую неделю.

Потом Бамматхан Шейхов ушел в лес, а полгода назад, во время спецоперации в селе Гимры, сдался под твердые гарантии амнистии. Теперь Бамматхан сидит, а на вопрос про амнистию глава Следственного комитета Дагестана Амирбек Касумбеков, напомнивший мне булгаковскую секретаршу со скошенными от вранья к носу глазами, ответил: «Да? Э-э… Какая амнистия? Да что вы говорите?» И оказалось, что честному слову органов нельзя верить. Потому что нет у них ни слова, ни чести.

И вот смотрите: в ночь на понедельник убили Арипа Алиева, и недели не прошло, как МВД нанесло ответный удар — в своей собственной квартире после ожесточенной перестрелки убит преподаватель ДПГУ Рашид Газилалиев, вместе со своей женой, якобы ведшей ответный огонь, и неустановленным пока гостем по имени Шамиль.

Правда, «после ожесточенной перестрелки» все милиционеры по счастливой случайности остались без единой царапины. Правда, очень трудно понять, чем вызвано категорическое заявление МВД, что жена Газилалиева тоже стреляла: ведь если снайперы держат под прицелом окна, трудно разглядеть, кто ведет огонь, мужчина или женщина. Правда, одно поспешное заявление МВД — о стреляющей жене — противоречит другому поспешному заявлению МВД — о том, что в квартире были найдены два ствола. Похоже, что те, кому была поручена ответственная задача найти в квартире оружие, не обратили внимания на указания начальства, что стволов должно быть как минимум три.

Правда, юристку Саиду Алиеву, сотрудника бесплатной юридической службы и студентку юридического факультета ДГУ, которая брала показания с соседей, тут же схватила милиция. И недаром: ведь соседи не слышали ответного огня, а один из соседей заявил, что черная «волга» с зеваками, подъехавшая к дому, с перепугу была обстреляна на его глазах снайпером с крыши. Сходятся очевидцы и в том, что простреленный «газик», показанный потом по телевизору, стоял за углом, и достать его можно было, только высунувшись по пояс из окна квартиры: а ведь кругом снайперы.

Кроме того, операция началась в девять часов вечера и закончилась буквально через полтора часа. Отец убитого Газилалиева, который спешно приехал на Акушинского, так и не смог дозвониться сыну. То ли трубку не брали, то ли связь была блокирована. Отец мог рассмотреть только дверь квартиры, заколоченную снаружи (чтобы люди не могли выбежать и открыть огонь, а также — чтобы они не могли выйти и сдаться), и тут же на его глазах начался штурм — квартиру забросали с верхнего этажа гранатами.

Когда пошли слухи, что с операцией не все чисто, ФСБ заявило, что Рашид Галилалиев застрелил жену, а потом они с гостем Шамилем покончили жизнь самоубийством. Видимо, они выбрали очень сложный способ самоубийства: Газилалиев погиб от осколка гранаты, вонзившегося в затылок.

Но самым удивительным было заявление органов о том, что все трое убитых числились в розыске. Как я уже сказала, Рашид Газилалиев, 1979 года рождения, был убит в собственной квартире, где он жил, ни от кого не скрываясь, и регулярно ходил на работу — он преподавал немецкий и английский в Дагестанском педуниверситете.

Что, в МВД Дагестана не знают, кто убил Арипа Алиева из Буйнакска? Тогда я из Москвы подскажу: его убил Закарьяев, последний из двух братьев Закарьяевых, оставшихся в живых. [1] Что, в МВД не знают, кто убил Сайгид-Салима Забитова, начальника 6-го отдела в Хасавюрте? Бидаев, который тоже бегает до сих пор.

При чем здесь преподаватель Рашид Газилалиев? Почему ФСБ врет, что он был в розыске? Почему после шума сомнительная версия об ответном огне поменялась на невозможную версию про «самоубийство»? Почему штурм не сняли с начала и до конца? Почему не вели переговоры о сдаче?

 

 

Несколько месяцев назад похожая история случилась с другим согратлинцем по имени Анвар. К нему пришли ночью. Он сказал, что без адвоката не откроет. Квартиру обложили и приготовились к штурму, но тут Анвар дозвонился до друзей, и ему на выручку примчалась парочка полковников из Госнаркоконтроля. В результате Анвар получил 15 суток условно за хулиганство. Если бы преподаватель Рашид Газилалиев в ночь на субботу сумел дозвониться друзьям, он бы, видимо, тоже получил 15 суток за хулиганство.

Скорее всего, произошло вот что: Рашид как выходец из высокогорного Согратля попал, с подачи участкового, в списки ваххабитов. Еще одним фактором риска стала его жена: вроде бы она была раньше женой убитого боевика, а известно, что у боевиков жены переходят по наследству.

В таких случаях жильцов дома запугивают и велят доносить на соседа; кто-то донес, что к Рашиду пришел гость. Что за гость и был ли он боевик, даже ментам пока неизвестно, иначе отчитались бы. Постучали — Рашид сказал, что без адвоката не откроет. Заколотили дверь, заблокировали связь, и грохнули быстренько, чтобы заявить об успешной борьбе с террористами.

Правда, в результате такой борьбы люди боятся ментов куда больше, чем террористов. Правда, в результате такой борьбы очень сложно объяснять, что при всех рисках для бизнеса в Дагестане риска терроризма там нет, потому что боевики — это очень небольшая группа людей, которая сводит счеты с ментами, а не с народом, и девяносто процентов убийств в Дагестане совершается не боевиками, а чиновниками, которые заказывают друг друга, а еще девять — это пьяные перестрелки тех же чиновников или их штатных киллеров в ресторанах.

Должна сказать совершенно честно: в отличие от силовиков Ингушетии, многократно замеченных в прилюдных убийствах с последующим подкладыванием оружия покойникам, для МВД Дагестана вовсе не характерно замочить первого попавшегося и сказать, что он террорист. Загнать ваххабита в лес и заявить «ну вот видите, мы ж говорили!» — это другое, это часто, но вот чтобы так, не доставая, замочить преподавателя ДПГУ и брякнуть, что он был в розыске, — это редкость.

Тем важнее расследовать этот случай, чтобы исключение не стало правилом, потому что, как показывает ситуация в Ингушетии, когда такие операции становятся правилом, они ведут к потере контроля над республикой.