Все-таки радует, что Сергей Митрохин способен не только тиражировать пошлые обывательские сплетни о деньгах Невзлина, но и вести серьезную полемику, основанную на аргументах, а не на недостойных обвинениях оппонентов в «проплаченности». Остается выяснить, способен ли он слышать контраргументы.

В своей первой статье («Проклятие девяностых») Сергей Митрохин обрушивается на тех, кто предлагает ради объединения приверженцев западных либеральных ценностей «забыть разногласия» и «перевернуть страницу девяностых». Причина политического поражения либералов — в дискредитации идеалов демократии теми, кто в 90-е годы под демократическими лозунгами отдал власть и богатство проходимцам. «Забыть разногласия» означает забыть ошибки и преступления тех, кто их совершал, одновременно забыв, что и тогда были «честные демократы», открыто против них выступавшие. А значит, упустить шанс «развеять миф о том, что правление демократов неизбежно ведет к хаосу и социальной несправедливости».

Сергей Митрохин пишет и о необходимости постоянно разъяснять, что именно криминально-олигархический капитализм 90-х породил авторитарный политический режим, ибо олигархии для выживания нужен диктатор. Идеология обновленного демдвижения должна быть направлена не только против диктатуры, но и против олигархии. Демократы обязаны выработать политику противодействия олигархии в любых ее формах.

На самом деле Сергей Митрохин ломится в открытую дверь. Пункт о необходимости честного и открытого разговора о проблемах 90-х годов содержится в итоговой резолюции петербургской конференции либеральных организаций и общественных деятелей (которую Митрохин своим присутствием не почтил, не использовав ее трибуну для лишнего напоминания обществу о том, что «были и честные демократы»). Никак не менее жесткие, чем у Митрохина, оценки этого периода постоянно высказываются на либеральных сайтах и радиостанциях теми, кого Митрохин называет «внешними конкурентами» партии «Яблоко». Не видеть того, что многие из тех, кто поддерживал политику ельцинского режима, сегодня пересмотрели свою позицию — это либо неосведомленность, либо сознательное передергивание фактов.

Само же руководство партии «Яблоко» все более походит на людей, пытающихся жить исключительно прежними заслугами. Да, эта партия законно заработала свой политический капитал. Но сегодня ее руководство старательно зарывает этот капитал в землю, чтобы ничьи нечистые руки его не коснулись. Его оппозиционный голос практически не слышен, и я не верю, что у партии нет возможности обходить кремлевскую цензуру. Некоторые обходят, даже будучи официально запрещенными, и о них знают. Когда же кто-либо другой берет на вооружение светлые яблочные идеи, лидеры партии кричат: «Не верьте им, это не их идеи, они воры и самозванцы!» Но политические идеи не могут быть частной собственностью. Это общественное достояние. Всяк, кто хочет, подходит и берет что хочет. Любой социальный мыслитель радовался бы, что его идеи берут на вооружение другие. Так что делиться надо, господин Митрохин!

Впрочем, Сергей Митрохин формулирует условия, на которых он готов делиться политическим капиталом: 1) признание объединенной структурой ошибочности политического курса, который сформировал в России криминально-олигархическую систему распределения собственности и доходов; 2) отсутствие в данной структуре фигур, несущих прямую ответственность за этот курс; 3) отказ от следования этому курсу в настоящем и будущем.

Это великолепная платформа для создания объединенной леволиберальной партии. Но для участия в межпартийной либеральной коалиции достаточно и третьего пункта. Второй пункт очень спорен. Кто и как будет определять степень ответственности тех или иных конкретных лиц за курс 90-х? Что же касается пункта первого, на нем стоит остановиться особо.

Сегодня никто из находящихся в оппозиции либералов (может быть, за редчайшими маргинальными исключениями) не защищает сложившийся в 90-е годы криминально-олигархический капитализм. Просто более правые либералы считают, что в тех конкретных исторических условиях у ельцинского курса не было альтернативы и что при всех своих уродствах он все же открыл шлюзы для прогресса в будущем. Я эту позицию не разделяю, но определенная часть либеральной интеллигенции и «среднего класса» ее придерживается. И я не вижу, почему общественные деятели, представляющие эту точку зрения, не могут участвовать в гибком межпартийном объединении, в котором каждый сохраняет свое политическое лицо. Разумеется, если они признают недопустимость продолжения того курса.

Этот последний принцип применим и к выстраиванию коалиций более широких, чем чисто либеральная. В частности, с течениями коммунистической ориентации. Недаром сегодняшние споры либералов о 90-х очень напоминают споры коммунистов о сталинизме. И сегодня не столь важно, как и кто истолковывает эпоху 30-х годов. Достаточно, если человек признает недопустимость возврата к ее репрессивной практике.

Но Митрохин считает иначе. Основные положения его второй статьи («Изобретательность дьявола») сводятся к следующему. Идеология российских националистов и коммунистов несовместима с демократией. Проводить аналогии с западными левыми неуместно. Те давно порвали пуповину, связывающую их со сталинизмом, а наши эту пуповину старательно оберегают. В основе их мировоззрения — отрицание европейского пути развития. Поэтому все их разговоры о приверженности политическим свободам — обман «полезных буржуазных идиотов».

Итак, поговорим о пуповине. А где тот рубеж, когда эту пуповину порвали западные левые? С 1945 по 1947 год коммунисты занимали ключевые посты в правительствах Франции и Италии. Тогда они и помыслить не могли критиковать Сталина. Тем не менее, они выработали и добились принятия самых демократических в истории этих стран конституций. Они тогда уже перестали быть сталинистами или еще нет? Были ли они силой, способствующей развитию демократии?

Когда сегодня приходит «сталинист» и подписывает документ об отказе ограничивать политическую свободу своих оппонентов, первая реакция «буржуазного не-идиота» — врет, мерзавец! Любой либерал знает, что суть сталинизма — в подавлении свободы политических оппонентов. Но дело в том, что сам «сталинист» может понимать суть своего «сталинизма» иначе. Он может быть неправ с исторической точки зрения, но он так понимает. Не приходило ли в голову господину Митрохину, что вместе с либеральными ценностями, о дискредитации которых в 90-е годы он совершенно справедливо пишет, был дискредитирован и антисталинизм?

Социалистическая идеология не была изначально тоталитарна. Да, в конкретных исторических условиях она подверглась чудовищной деформации. Но сердцевиной ее был и остается «антиолигархизм». Так не является ли противодействие олигархии (о необходимости которого так убедительно говорит Митрохин) объективной основой для стратегического союза между социал-либералами и социалистами? На Западе этот союз состоялся. Вообще, без мощной леворадикальной традиции не было бы современной западной цивилизации.

«Европейский выбор» — это подконтрольность власти гражданскому обществу. Любая политическая сила, выступающая за это, выступает за европейский выбор. Даже если она, в отличие от либералов, усматривает суть «Запада» в чем-то другом и клеймит его за это.

«Гражданское общество» — это общество, преодолевшее гражданскую войну внутри себя. Это общество, основные идеологические направления которого основываются на общих базовых ценностях и открыты друг для друга. Российское общество до сих пор разгорожено баррикадами взаимной идеологической нетерпимости. Из-за этих баррикад было наговорено и глупостей, и гадостей. Причем всеми сторонами. Шутка «хороший коммунист — мертвый коммунист» ничуть не более прилична, чем антисемитские тирады. Та партия, которая первой начала целенаправленно разбирать эти баррикады, показывать всем сторонам, что возможно находить точки соприкосновения, протаптывать тропинки друг к другу, продираясь через колючки идеологических дебрей (а заодно и омоновские дубинки), эта партия, которую нельзя называть, сделала для европейского выбора больше, чем Митрохин, не слишком преуспевший в деле реабилитации либеральных ценностей.

Проще поучать менторским тоном других, как им «рвать пуповину». Менторские поучения вообще приносят только вред. Вряд ли Митрохину удалось объяснить хоть кому-либо, что неправильно кричать про ГУЛАГ. А Лимонову удалось. Это по поводу приведенной Митрохиным цитаты из Лимонова. Не нравится цитата Митрохину? Не из его ценностей исходит? Зато сработала. Важно не то, откуда исходишь, а то, куда приходишь.

Как рвать пуповину, в конце концов, природа сама покажет. Природа вообще великий учитель. Именно она, а не логика теоретических конструкций, дает наиболее верные ответы на важнейшие вопросы. Например, на вопрос о том, кто либералам ближе — рационально мыслящий и по-европейски лощеный чиновник или уличный активист, почти боевик с его безбашенной готовностью идти в тюрьму за какие-то странные и подозрительные идеи. Этот вопрос решается на биологическом уровне, на антропологическом, как выразился писатель Дмитрий Быков. На уровне чутья. Кто на какие запахи как реагирует.

«Заколотите подвал! Воняет!» Этот рефрен из песни Михаила Барзыкина не случайно стал настоящим идеологическим знаменем движения «несогласных». От нашей правящей элиты воняет. Государственными воровством и рэкетом, куршевельскими пирами во время чумы, заразой холуйства, продажности и цинизма, распространяемой «ими» на общество. От них на всю страну разит трупами и гарью бесланской школы, и никакая западническая парфюмерия не в состоянии заглушить этот тошнотворный запах.

А теперь скажите: считаете ли вы, что «национал-патриот», великодержавник Юрий Савельев отказался подмахнуть заключение комиссии Торшина и составил свой альтернативный доклад по Беслану специально, чтобы запудрить мозги некоторому количеству сопливых буржуазных дурачков, использовать их для прихода к власти и поставить к стенке? Вот такая воистину дьявольская изобретательность. Но Митрохину мозги не запудрить. Кремень. Вместо одного жизненно важного органа.

Митрохин уверен, что призывы к союзу с левыми могут быть основаны только на циничном расчете оказаться ловчее «левых циников». А все ровно наоборот. В основе доверия к левым — то самое природное чутье, подсказывающее, что мальчики, играющие хлесткими цитатами из председателя Мао и команданте Че, мечтающие о винтовке и каких-нибудь своих горах Сьерра-Химера, не являются циниками. И с ними могут быть идеологические, эстетические, стилистические расхождения, но не «антропологические». С биологией, с жизненно важными органами у них все в порядке. Никто из них не отдал бы приказ штурмовать школу. Вот здесь и проходит настоящий водораздел современной России. Антропологический.