Что же мы получили в наследство от советской власти? Ясно, что коррупция сейчас весьма отличается от своей предшественницы. Прежде всего, потому что исчезли базовые административные и экономические причины, о которых мы говорили в прошлых статьях. Исчез дефицит товаров, услуг, «фондов»; нет централизованной системы распределения; нет нужды любыми средствами бороться за выполнение плана и т.п. Но советские времена оставили весомое наследие, влияющее на сегодняшнюю коррупцию. Я открою только три сундука из подвалов этого наследия и одну небольшую коробку. Начнем с коробки: в ней, как следует из предыдущей статьи, примитивное представление о коррупции и методах противодействия ей. Но это обстоятельство важно: мы преодолеваем встающие перед нами проблемы в меру своего понимания их. Сейчас, как и раньше, главный метод: заклинания и ритуальные жертвоприношения. Он соответствует и уровню понимания, и приятной специфической практичности такого метода. Ископаемые представления о коррупции потихоньку начинают преодолеваться только теперь.

Первый из двух сундуков нами уже приоткрывался в седьмой статье. В нем — наша рабская психология вперемешку с господскими замашками бюрократии. Советская власть, народная, понятное дело, усугубила традиции крепостничества и барства. Выдавливание из себя раба в нашей стране идет крайне тяжело и часто сопровождается таким «амбре», что впору задохнуться. А с барством никто и не думает бороться. Не могут исчезнуть баре, пока есть крепостные, поклоняющиеся «сильной руке» барина, вооруженной кнутом. Но это отдельная тема.

На втором сундучище выбито в траурной рамке, как на могильной плите: «Частная собственность». Это отдельный подвиг советской власти — полное ее уничтожение (не путайте с «личной собственностью» — штаны там, зубная щетка, чайник, коврик на стене, а у кого и «жигуленок»). Как ни прискорбно нам это осознавать, но эффективнее всего управляется частная собственность своим хозяином. Нестабильность прав частной собственности делает бессмысленными усилия по управлению этой собственностью, ориентированному на долгосрочную перспективу. Базовыми стратегиями становятся краткосрочные, предполагающие, как правило, быстрое истощение любых ресурсов. Неуважение к частной собственности стимулировало в России стремительное развитие незаконного рейдерства, которое началось еще в ельцинские времена, а потом было подстегнуто, когда высшая власть открыто и незаконно прибрала к рукам ЮКОС.

И еще одно обстоятельство, крайне важное: когда права собственности неопределенны, эта собственность стоит дешевле. Это известно всем ворам, которые вынуждены сбывать краденое по ценам существенно ниже магазинных. А что бывает, когда какой-либо бизнес стоит дешевле, чем мог бы? Это значит, к примеру, что и его акции котируются дешевле, чем могли бы. Следовательно, бизнес привлекает меньше инвестиций, чем мог бы, а потому хуже развивается.

Специфика капитала состоит в том, что порождаемый его потенциальной экономической энергией продукт попадает в сферу отношений обмена. А здесь важно не только, что предлагается к обмену, но и кто является одной из сторон обмена. Объект обмена теряет в цене при любой неопределенности в ответах на два эти вопроса. Нам одинаково важно доверять и тому, что продается, и тому, кто продает. Доверие к собственности повышает ее цену. И это важно. Деньги не возникают из ничего. Они производная от собственности. Чем больше собственности, тем больше денег. Но собственность производит не только деньги, но и другую собственность. Чем больше собственности производит собственность, тем больше богатство. Но этот механизм работает, когда собственность легальна и защищена. И того, и другого у нас не хватает. Общий результирующий эффект таков: экономика страны, в которой частная собственность неопределенна и не уважается, оказывается существенно недооценена. Я уверен, будь ситуация иной, мы, наша страна были бы богаче минимум в два раза.

Незащищенность частной собственности рождает поток коррупции, который начинается с ручейка, а заканчивается лавиной. Этот сюжет я описывал неоднократно, в том числе на страницах «Ежедневного журнала». Просто коротко напоминаю: поскольку государство, переходящее после 70 лет социализма к капитализму, органически неспособно защищать частную собственность, бизнес начинает покупать услуги по защите у представителей власти в частном порядке и помимо налоговых отчислений. (В первой половине 90-х я знавал одного предпринимателя, который просто ездил на милицейской машине.) А спустя десятилетие это оборачивается крестовым походом этой власти за этой собственностью, о чем сказано выше.

Третий сундук выглядит совершенно нелепо. Это такой ящик, похожий на длинный-длинный гроб, поставленный вертикально. В нем только одна маленькая дверца, открывающаяся с большим скрипом. Ящик этот стоит в подвале вертикально, прислоненный к мокрой стенке. А какая надпись на нем — вы уже догадались: «Вертикаль власти». Этот термин означает звериную ненависть к любым горизонталям, к независимому взаимодействию людей друг с другом. За ним — стремление все «вертикализировать», управлять сверху вниз всеми сторонами жизни людей. «Вертикаль власти» знает только отношения подчинения граждан этой вертикали, и она подавляет отношения граждан друг с другом. И все это имеет непосредственное отношение к коррупции. Сейчас поясню.

Вертикаль власти неустойчива, как любая вертикаль. Пытаясь преодолеть свою неустойчивость, она тратит постоянно нарастающие усилия на саму себя. Это метафизическое утверждение на практике оборачивается вот чем. Члены этой вертикали — должностные лица — тратят время, общественные ресурсы, свой профессионализм не на свои штатные обязанности по обслуживанию общества, а на укрепление самой вертикали. Это выражается в росте политической коррупции. Но обслуживание вертикали, требующее закрытости от общества, порождает непрозрачность власти, что облегчает служителям вертикали возможность работать на себя. И это снова выражается в коррупции.

Вертикаль обладает еще одним имманентно коррупциогенным качеством. Две важнейшие функции государства с рыночной экономикой известны: защита прав частной собственности и обеспечение выполнения контрактного права. Наследие из описанного мной подвала не позволяет выполнять эти функции. Что касается первой функции, то мы ее уже обсудили выше. А вторая, касающаяся контрактного права, противоречит природе вертикали. Нормальную власть не должно волновать, кто и что производит, кому продает, кто у кого покупает. Только одно ограничение — соблюдение законов. Но вертикаль, органически не приемлющая горизонтальных связей, старается контролировать то, что ей не должно быть подконтрольно. В результате она незаконно вмешивается в горизонтальные связи, страдает закон, растет коррупция и хиреет экономика.

Закончив с советским наследием, мы перейдем к третьему этапу, в котором мы с вами живем. Это период реформ. Но прежде, чем это сделать, я должен ответить на вопрос, который наверняка возникнет у читателей: а когда же коррупция была больше. Сначала я попробую ответить сам, а потом познакомлю вас с тем, что об этом думают наши граждане. Мой ответ таков: мы (я и мои коллеги в Фонде ИНДЕМ) еще не придумали, как сравнивать коррупцию совершенно различной природы в разных культурах. Поэтому, к примеру, мы затрудняемся сравнивать советскую и постсоветскую коррупцию. И еще один момент, немаловажный: у нас нет социологических данных того времени, связанных с коррупцией, а уголовная статистика, которой я пользовался выше, непоказательна. Но мы сами, конечно, пытались удовлетворить свое любопытство и найти ответ на близкий вопрос: как оценивают коррупцию различных исторических периодов граждане. В 2001 и 2005 гг. мы задавали этот вопрос в наших диагностических исследованиях коррупции. Что получилось, вы обнаружите в таблице 1.

Оценивая данные, приведенные в ней, вы должны учитывать один важный факт, установленный нами и неоднократно подтверждаемый очередными исследованиями: имеется крайне высокая статистическая зависимость между уровнем доверия людей к власти и оценкой людьми коррумпированности этой власти. В этом проявляется более общая закономерность, в разных формах фиксировавшаяся психологами: если человек вам нравится, то вы готовы приписывать ему различные положительные качества, в том числе начисто отсутствующие. А если человек вам не нравится, то вы будете приписывать ему все возможные грехи. А теперь взглянем на таблицу.

Таблица 1. Частоты (в процентах) ответов на вопрос «Когда, на Ваш взгляд, были больше распространены коррупция, взяточничество, хищение государственных средств, блат, кумовство? Не более 2-х ответов.» по данным исследований «Диагностика российской коррупции-2001» и «Диагностика российской коррупции-2005»

Мы видим из приведенной таблицы, что лидером по оценке коррупции является период Ельцина сейчас и четыре года назад; это касается как граждан, так и бизнеса. Оценка коррумпированности периода Путина в 2001 г. уступала по уровню честности только исторически отдаленным временам царизма, но в 2005 г. выходит на второе место по степени пораженности коррупцией. В этих результатах отчетливо видна смесь отношения людей к Путину и Ельцину, с одной стороны, и практики — с другой. Практика подсказывает, что коррупция либо не убывает (в случае бытовой коррупции), либо растет (в случае деловой). Но низкий рейтинг Ельцина и высокий Путина искажает эту информацию. Только четыре года опыта начинают резко менять эту искаженную картину.

Современная власть в России не очень боится обвинений в коррупции. Дело не только в беспомощности правоохранительной и судебной систем, но и в уверенности в том, что граждане привыкли к этому явлению, потеряли нравственную чувствительность. Между тем, низкое доверие к власти одинаково способствует высокой оценке ее коррумпированности, как и представление о коррумпированности власти — отсутствию доверия к ней. Следовательно, работая в какой-то момент как генератор с положительной обратной связью, представление о коррумпированности власти может стремительно обрушивать ее популярность. Поэтому я уверен, что спустя какое-то время граждане России будут убеждены, что во времена президентства Путина они жили в стране, которая была самой коррумпированной в истории человечества.

Продолжение следует

Автор — Президент Фонда ИНДЕМ