Арктический способ производства. Заметки путешественника

 
  Фотографии автора

Город, которого не должно быть

Город Новый Уренгой не должен был существовать. Не в том смысле, что это — плохой город. Наоборот: это город замечательный, даже великолепный. Здесь ровные улицы, отличные дома, здесь социализм и зарплата у буровых мастеров — 200 тыс. рублей в месяц.

Бюджет Нового Уренгоя сравним с бюджетом Краснодарского края

Здесь фантастически красиво — пару недель в сентябре, когда зима еще не началась, а мошка

уже кончилась и тундра похожа на другую планету: красные клумбы брусники посреди бирюзового мха и желтых березок. Зима и мошка — это два времени года в Новом Уренгое.

Зима длится даже во время короткого двадцатипятидневного лета, потому что когда в сорокаградусную жару заходишь в мелкое озеро, то под ногами чувствуешь вечную мерзлоту. То есть оно, может, и не мелкое. У него просто дно не растаяло.
Города не должны существовать в месте, где не тает дно озер.

Два вида возвышенностей

В тундре есть два вида возвышенностей. «Пупок» — вечная мерзлота, которая выперла из земли пару миллионов лет назад. А еще бывает — посреди мхов тянется взгорок, поросший грибами и брусникой. Это — магистральный газопровод. Газопровод и «пупок»— два вида возвышенностей.

Здесь нет сельских дорог. Здесь есть дороги межпромысловые.

Вдоль дорог таблички: «Томчараяха», «Хангхарвутатарка», УКПГ-2, УКПГ-16. Это — реки, на ненецком. Или объекты, на «газпромовском».

Здесь машины заводят в октябре, а выключают в мае. Здесь по всем дорогам посты и Россия называется «землей».

Здесь — не «земля». Здесь — газ.

Это неправда, что город Новый Уренгой был построен, потому что был социализм. В Госплане сидели умные люди. Они планировали осваивать газовые месторождения Приполярья так же, как во всем мире: вахтовыми поселками. Бюджет великолепного города Уренгоя, примерно равный бюджету Краснодарского края, можно было бы потратить на то, чтобы селить вахтовиков в Воронеже и возить их на две недели на вахты.

Уренгой был построен вовсе не из-за социализма.

Едучи по бескрайней тундре межпромысловыми дорогами, ты понимаешь, что то, что происходило и происходит здесь, не имеет никакого отношения ни к социализму, ни к рынку. Просто в начале 1970-х в России, благодаря открытию вот этого самогогаза, сложился новый общественный строй, основанный на арктическом способе производства.

Различными формами арктического способа производства является почти все нижеперечисленное: строительство Уренгоя в советское время, воровство конденсата из скважин в 90-х — все-все. Российско-грузинская война — лишь незначительное проявление арктического способа производства. Одно из многих, не самое важное.

Себестоимость

В середине 90-х годов один мой приятель зашел в «дочку» Газпрома.

— А какая у вас себестоимость производства? — спросил он гендиректора.

Гендиректор позвал главбуха и спросил:

— А какая у нас себестоимость производства?

— Что?! — переспросила главбух.

Эта контора в конце концов обанкротилась, потому что ей шесть лет не платили. Весь ее персонал в полном составе работает в другой конторе. Говорят, у главбуха теперь даже есть калькулятор.

Чешский хрусталь

Новый Уренгой стали строить потому, что когда начальник обустраивает месторождение — это один статус. А когда начальник обустраивает целый город, с домами, унитазами, чешским хрусталем, телевизорами, холодильниками — это же совсем другое дело. Новый Уренгой стали строить потому, что арктический способ производства не предполагает строительства буровой. Он предполагает завоз, в дополнение к буровой, чешского хрусталя, который потом едет обратно.

И когда город стали строить, чешский хрусталь и финская мебель хлынули в него потоком, бескрайним, как тундра. Основатель Уренгоя Фархад Салманов на одном из совещаний вскричал, обращаясь к собеседнику:

—Ты как воруешь! Ты без стыда воруешь! Ты за год наворовал больше, чем я за всю жизнь!

Это были 70-е.

«Роспан»

Нефть из скважины можно воровать. А газ из скважины воровать нельзя. Нельзя подъехать к скважине, набрать ведро газа и продать. Чтобы забрать газ, надо построитьтрубу. Однако есть такая штука, которую называют газовый конденсат. Его можно забирать без всякой трубы.

В 90-е таких «разведочных» скважин было, как мошки летом. По документам скважина не существовала или занималась «опытно-промышленным бурением», труб к ней не вели, ездили бензовозами, брали конденсат, переваливали в вагон и вывозили. 80-километровая железная дорога, по которой везли конденсат к Уренгою, имела статус внутризаводских подъездных путей.

В 1993 году Свердловский ОБЭП обнаружил, что по Свердловской железной дороге вывозят конденсата много больше, чем его производит Газпром. Хозяева кинулись в Москву. «Выручайте! Бес попутал!»

— Ладно. Где?

Скважины, с которых шло воровство, оконтурили, назвали «Роспаном» и дали лицензию. Газпромдал 400 млн долл. на освоение. Осваивали с помощью друзей и родственников: к иным скважинам отсыпали по три-четыре дороги. Конденсат продолжали воровать.

Единственный в мире мост, параллельный дороге. Хороший мост. Надежный

 Отрицательная себестоимость

Отрицательная себестоимость — это вот что такое.

Какя уже сказала, есть такая вещь, как «опытно-производственное бурение». Так по ведомостям называется воровство конденсата из разведочных скважин, с попутным уничтожением газа и безвозвратной порчей месторождения. «Опытно-производственным бурением» баловался не только «Роспан». Им баловались все. На любой буровой вам назовут месторождения, где работают «ночные смены» компаний, которые взяли подряд на ликвидацию убыточных скважин — а из тех скважин еще качают тысячу тонн конденсата в сутки.

Так вот, когда вы занимаетесь «опытно-производственным бурением», вам надо вывозить отходы. То есть конденсат. И платить за вывоз отходов. Так компания, которая вывозит отходы, получает отрицательную себестоимость товара.

Карл Виттфогель и тундра

В свое время марксист Карл Виттфогель написал книгу Oriental despotism: А comparative study of totalitarianpower ("Восточный деспотизм: сравнительный анализ тоталитарной власти"). Виттфогель обосновал, что деспотизм рождался везде, где было ирригационное земледелие. Мысль Виттфогеля заключалась в том, что там, где землю крестьянина орошала вода, которая падает с неба, рождались свобода, феодализм, Европа и пр., а там, где для получения высоких урожаев надо было копать каналы с помощью государства, государство на каналах не останавливалось. Оно прибирало к рукам все остальное.

Железного детерминизма тут нет, но статистически мысль обоснованна: ирригационное земледелие увеличивает риск диктатуры куда больше, чем курение увеличивает риск рака легких.

Что такое трубопровод-«тысячевка»? Ирригация постиндустриального века.

Великая газовая держава

Считается,что Россия — великая газовая держава. А США — тьфу. Это не так. Россия производит 560 млрд куб. газа. А США — 480 млрд кубометров. При этом Россия продает газ по цене от 50 до 250 долл. за тыс. кубов и больше ничего с этого газа не имеет: он уходит за рубеж или сгорает.

В США весь газ уходит в сеть по цене 700 долл. за тысячу кубов. То есть доходы совокупного американского Газпрома от продажи газа в 3-4 раза выше доходов нашего Газпрома, при этом американский газ часто является сырьем для производства продукции пятого и шестого уровня передела, в которой стоимость исходного газа ничтожна.

В США нет Газпрома. Там скважиной может владеть один человек. Пять человек вскладчину. Проблема заключается в том, что в США скважина стоит в огороде у фермера. И в двадцати метрах от «Макдоналдса». Когда она стоит в 40 км от«Макдоналдса» — это уже настоящая техасская глушь.

В России эта скважина стоит в 150 км от Уренгоя. Посреди тундры. При минус пятидесяти двух. Разница между американской скважиной и российской — совершенно та же, что между полем английского фригольдера и поливным земледелием эпохи фараонов. Те, кто строит каналы в Египте или дороги в Арктике, — те и заказывают музыку.

На УКПГ (узлах контроля и подготовки газа) теперь стоят и ДКС - дожимные компрессорные станции. Они нужны, чтобы закачивать в систему газ, идущий из обедневших, умирающих скважин. ДКС - это символ упадка месторождений

Буровая

 О попытке бороться со строем

По пути в Ямбург, километрах в ста северней Уренгоя, за полярным кругом, проезжаем вышку.

— Что делает эта вышка? — спрашиваю я.

— Капремонт. Консервируют скважину.

Километров через десять мы видим неработающий УКПГ (установка комплексной подготовки газа —Ю.Л.) в зеленых цветах ЮКОСа.

— Что это? — спрашиваю я.

— Новехонький УКПГ ЮКОСа. Он ни дня не работал. Пока ЮКОС банкротился, все растащили.

Чуть дальше стоит аккуратная немецкая вышка, бурит новую скважину, и рядом — отличный вахтовый поселок, тоже в зеленых цветах ЮКОСа.

— Что это?

— ENI. Они бурят новую скважину.

Все эти три объекта — старая скважина, новая и разграбленный УКПГ — это памятники неудавшейся реформе арктического способа производства. Кости врага, гниющие в тундре.

Убитая скважина, возле которой нет трубы и которая, тем не менее, обводнена так, что ее нельзя эксплуатировать, означает, что из этой скважины 20 лет качали конденсат. А газ сжигали.

Этот конденсат качали сначала из «разведочной» скважины. Потом совокупность этих скважин назвали «Арктикгазом» и отдали Березовскому. Денег на освоение не было, конденсат продолжали воровать, а газ — сжигать.

Потом Березовский продал «Арктикгаз» ЮКОСу. Тот построил УКПГ, сделал отличный вахтовый поселок, завез все — даже зеленые трофейные курточки, в которой в придорожном озере удит щуку какой-то помбур.

Если вы помните, «Арктикгаз» — это та самая компания, которая попалась на неозеленении скважин в феврале. В феврале возле той скважины, которую я видела, минус пятьдесят, солнце не восходит, и вообще ее озеленять нечем, потому что в тех местах озеленять — только мхом, а он не зеленый. Он иногда жемчужный, а иногда бирюзовый.

Когда ЮКОС обанкротили, «Арктикгаз» продали ENI, чтобы не казалось, что Газпром забрал все себе. Но — с небольшим условием.Согласно этому условию, Газпром имеет право выкупить у ENI «Арктикгаз» в любой момент.

Если вы хотите узнать, почему Сильвио Берлускони поддерживает Владимира Путина, вам надо всего-то прилететь в Уренгой и проехать сотню километров по дороге в Ямбург. Справа от дороги вы увидите ответ.

Зима

Зимой в Заполярье ночь и минус 30. Или 50. От Уренгоя до Ямбурга — 300 км. Зимой машина не ходит одна: их должно быть две, чтобы если одна заглохла, люди сели в другую.

Если двигатель заглох, люди сначала сжигают покрышки. Потом они жгут машину. Потом замерзают. Пару лет назад так замерзла «вахтовка» с «Арктикгаза».

Исключение — ненцы, ханты и манси. Они едят, спят и живут в снегу. На морозе в тридцать градусов пьяный ненец падает в снег, просыпается утром трезвый и уезжает.

Разумным решением было бы приспособить ненца к работе на буровой. Но тут есть маленькая культурологическая проблема. Она заключается в том, что если ненца помыть,оторвать от оленя и проучить пару лет в техникуме, то он, конечно, научится бурить. Но он начнет замерзать.

Опять же, видимо, можно отдать русского младенца на воспитание ненцам. Тогда он научится пасти оленя, ходить в малице на голое тело и спать на снегу. Но разучится бурить нефть.

Питерцы

Питерец, как ананас — на холоде не водится. Питерец не едет на север. Он едет в Ниццу. «Уренгойгазпромом» и «Ямбурггаздобычей» до сих пор командуют старые исконные газпромовцы.

Чтобы контролировать арктический способ производства дистанционно, питерцы изобрели хитрый способ: они лишили местных права подписи. Закупки теперь идут через «Газкомплектимпекс», который в Москве. То есть местный не может сам пойти и купить у поставщика то, что надо. Он должен послать бумажку в Москву, а оттуда ему придет деталька. По какой цене она придет — это дело Большого Газпрома.

Коренные менеджеры Уренгоя шепотом жалуются на «Газкомплектимпекс». Они жалуются и нервно оглядываются в поисках соглядатаев «Газкомплектимпекса». Они сетуют, что«Газкомплектимпекс» покупает российские и союзные товары, даже если есть более дешевые и качественные западные. Их истории о ценах и сроках поставки тянут на местный фольклор.

Фольклор меркнет перед статистикой: за последние семь лет операционные расходы Газпрома выросли втрое.

Люди здесь совестливые

Народ в Заполярьи совестливый. И очень переживает за Родину.

Буровикис болью в голосе рассказывают, как в 70-е бездумно губили месторождения. Как при разбуривании, плана ради, увеличивали скорость проходки пласта. Как срывали штуцера. Как воровали конденсат. Как в тундре, перекрытой постами, стоят «самовары», которые берут сырье неизвестно откуда и девают продукцию неизвестно куда.

Менеджеры рассказывают про «Газкомплектимпекс» и «Стройгазконсалтинг». Про работы по снегозадержанию и про уникальный мост, который в городе Уренгое построен вдоль дороги.

Всем очень обидно за Державу.

Мне тоже обидно за ребят, которые вкалывают в Заполярье, а каждую фиговину вынуждены заказывать через «Газкомплектимпекс». Мне кажется, что «Газкомплектимпекс» существует за тем же, за чем мост вдоль дороги.

— Как же они? — растроганно спрашиваю я.

— Ничего. Теперь надо просто договориться еще и с «Газкомплектимпексом».

Свобода передвижений

Арктическийспособ производства не предусматривает свободы передвижений. Посты — везде. Как на фронте или в секретном цеху.

КПП здесь солидные

Почему-то посты не препятствуют бензовозам и «самоварам». Что еще более удивительно, в городе полно наркотиков. Как могут наркотики появиться на подводной лодке?

Свобода слова

Арктическийспособ производства не предусматривает свободы слова. Замерзла «вахтовка» с«Арктикгаза» — тишина. Горит газопровод в 20 км от города — к этому не рекомендуется привлекать внимание.

Полтора года назад в Заполярном взорвался УКПГ: мертвая тишина. Кстати, на этот раз взрыв произошел не из-за человеческого фактора. Разрушилась бракованная задвижка с Украины. Фатум. Арктический способ производства.

Если спросить прямо, тебе ответят, что аварий не бывает. Расскажут про плашечный превентор и шаровой кран.

Потом слышишь: «Попыхтел и угас». «Сама угомонилась». «Сама себя задавила».

Слышишь,что редкое разведочное бурение обходится без материализации какого-нибудь «авось».

Я раньше думала, что самое страшное — это скважина, которая горит. А вы представьте себе. Вечная ночь. Лед. Ад. Фонтан газа с водой. Воды столько, что газ не загорается. И в этой ночи, где сошла с ума скважина, где загазовано все вокруг, на вышке висит ледяной айсберг.

А когда горит — с одной стороны минус пятьдесят, а с другой — плюс тысяча.

О непрофильных активах

Люди, которые бурят газ, из своего Приполярья видят на удивление хорошо. Они видят,что Североевропейский газопровод имеет штаб-квартиру в городе Цуг, Швейцария. Что компанию «Сибур» продают кипрской компании Hidron Holdings. И кроме как про «Газкомплектимпекс» они очень много рассказывают про«Стройгазконсалтинг».

Несмотря на свое традиционное название на особом «газпромовском» языке, типа «Уренгойремстройдобыча» или «Уренгойнефтегазгеология», эта компания частная, возглавляет ее араб Манасир Зияд. «Стройгазконсалтинг» после прихода в Газпром Миллера растет фантастическими темпами.

Он занимается обвязкой кустов, отсыпкой дорог, строительством газопроводов — всем-всем-всем. Техники с надписью «Стройгазконсалтинг» я возле Уренгоя видела больше,чем техники с надписью Газпром.

Но, разумеется, «Стройгазконсалтинг» не все работы выполняет сам. Он часто является генеральным подрядчиком.

Дело в том, что Газпром последнее время занимается избавлением от непрофильных активов. И вот непрофильные активы типа «Согаза» продаются банку «Россия».

А непрофильные активы, ремонтирующие скважины и прокладывающие трубопроводы, выделяются из состава Газпрома и начинают конкурировать за заказы.

Это была бы замечательная рыночная реформа, если бы не одна деталь: вот все эти«ремгазы» и «стройгазы» действительно начинают конкурировать между собой, но при этом они являются субподрядчиками. А генподрядчиком является, например, «Стройгазконсалтинг». «Стройгазконсалтинг» на рынке услуг получается то же, что «Газкомплектимпекс» на рынке поставок.

При арктическом способе производства слово «генеральный подрядчик» имеет не совсем тот смысл, что на открытом рынке.

И вообще-то это чревато. Потому что нельзя совмещать арктический способ раздачи подрядов с рыночной конкуренцией при их выполнении.

Потому что люди недовольны тем, что их освободили, как крепостных в 1861 году, без земли: то есть без «газпромовского» толстого рыночного пакета. И они на удивление хорошо знают, где зарегистрирован Nord Stream и комупродан «Согаз».

Они знают это досконально, как на Кавказе знают, где кто кого убил.

«Арктикгаз»и «Роспан» не единственные независимые производители газа в Уренгое. Есть еще компания «Нортгаз». «Нортгаз» создал Фархад Ахметов. В начале 90-х «Нортгаз» покупал у «Уренгойгазпрома» конденсат (по внутренним ценам) и продавал его по внешним.

49% «Нортгаза» принадлежали Ахметову, а 51% — «Уренгойгазпрому». Эти 51% «Уренгойгазпром» внес не деньгами, а лицензией и какой-то скважиной. Потом компания «Нортгаз» подала на «Уренгойгазпром» в суд и, при полной дружеской поддержке «Уренгойгазпрома», этот суд выиграла. То ли эта скважина была не при этой лицензии, то ли лицензия — не при этой скважине; короче — скважина выпала из уставняка, Ахметов получил контрольный пакет.

Фархад Ахметов привлек кредиты, организовал производство, и хотя он бурил воланжинские пласты (то есть куда глубже, чем сеноман, который в основном бурил Газпром), у него была поразительно высокая рентабельность. Ведь в «Нортгазе» не было бухгалтеров, которые не знали, что такое себестоимость.

Апотом Ахметова не пустили в трубу, и Газпром вернул себе 51% акций «Нортгаза».Теперь Газпром покупает у «Нортгаза» газ по внутрикорпоративной цене, и владелец 49% акций «Нортгаза» Ахметов сушит зубы на полке.

«НоваТЭК»

Жил-был человек по имени Иосиф Левинзон. В советское время он был начальником Уренгойской нефтегазоразведочной экспедиции.

В 1999 году он посоветовал Вяхиреву отдать частной компании «НоваТЭК» Юрхаровское месторождение. Мол, там не больше 9 млрд кубов газа. Левинзону поверили. Ведь он был замечательным геологом и вице-губернатором Ямало-Ненецкого АО. Когда«НоваТЭК» получил Юрхаровское, оказалось, что замечательный геолог Левинзон немножко ошибся. Запасы месторождения были 1 трлн кубов. Благодаря этой досадной ошибке геолог Левинзон вошел в списки миллиардеров.

«НоваТЭК» работал как часы и построил в 140 км от Нового Уренгоя первый за последние 15 лет завод по переработке конденсата. Когда пришли с обыском, «НоваТЭК» все понял и отдал блокпакет Газпрому.

Арктический способ производства имеет две фазы: фазу централизации и фазу феодальной раздробленности. Фаза феодальной раздробленности характеризуется воровством конденсата бензовозами. Фаза имперской централизации характеризуется закупками через «Газкомплектимпекс» и российско-грузинской войной.

Переход к рынку был возможен через «НоваТЭК», «Нортгаз» и «Арктикгаз». Но враг разбит. Левинзон все понял, Ходорковский сидит в Чите, а кости ЮКОСа гниют в тундре.

Китайцы

Во дворе буровой компании вижу здоровенную красную дуру. Я приглядываюсь и застываю:

— Что это!?

— Превентор, — отвечают мне.

К этому времени я наблатыкалась.

— Вижу, что превентор, — гордо отвечаю я, — я даже вижу, что это ПУГ. Но почему на нем иероглифы?

— А он китайский. Копия «Шаффера».

Газпром еще не покупает китайское: как я уже говорила, «Газкомплектимпекс» покупает российское и белорусское. Но независимые буровики уже берут вовсю.

Однажды в селе Чабанмахи, том самом, которое провозгласило шариат на территории РФ, я зашла в сельскую лавочку и купила там сувенир: мечеть. Я думала, она будет турецкая. Но в Чабанмахах, в ста километрах от Махачкалы, в бывшей столице шариата, продавалась китайская мечеть.

А теперь в Уренгое продается китайский превентор.

На этой радостной ноте и заканчивается арктический способ производства.

Материал опубликован в "Новой Газете" 22 сентября 2008