Я знаю, что Россия бурлит от споров по поводу событий на Кавказе. Но переменившаяся там демаркация границ, появление двух самопровозглашенных государств, почти никем в мире не признанных, никак не меняют отношения второго поколения Белой эмиграции во Франции к своей исторической родине. Эти новые государственные формирования, каждое не больше Княжества Монако и Республики Андорра вместе взятых, не послужат поводом для лекций в парижской консерватории им. Рахманинова и не пополнят повестки дня Дворянского собрания, Морского клуба или Гвардейского союза.

 Преподаватели географии в эмигрантской Русской гимназии, которая закрылась после 1945 года, не доходили в своих уроках до таких курьёзных подробностей, как изменение тов. Сталиным в его бытность наркомом по делам национальностей основ самобытности абхазцев и юго-северных осетинцев... Поэтому пожилые сыновья и сорокалетние внуки членов дроздовских полков и деникинских частей географию бывших окраин Империи своих предков знают не намного лучше бедного фонвизинского Недоросля. Другое дело Кубань — там упокоились многие юнкера и офицеры в, увы, безуспешном сопротивлении большевикам. Топонимика городов и сёл Ставрополья выгравирована на плитах Сен-Женевьевского погоста.

Грузинский «отсек» русской диаспоры во Франции — это смешанные браки с дочерьми дворянских кахетинских родов, это постоянный секретарь Французской академии Элен Каррер д’Анкосс, урождённая Зурабишвили (из этой же семьи недавний министр иностранных дел Грузии — Саломе Зурабишвили, нынче в оппозиции), князья Чавчавадзе, Андрониковы... В дополнение перечисленных имён и Великая Княгиня Леонида, вдова великого князя Владимира Кирилловича Романова, урожденная Багратион. Тифлис она покинула где-то в конце двадцатых годов прошлого века. Среди них много любящих Россию.

 Надо упомянуть и князя Амираджиби Амилахвари, героического командира Свободной Франции, он погиб в Египетскую кампанию в 1943 г. и был награждён посмертно де Голлем высшим боевым орденом.

 Ещё около пятнадцати лет назад грузинское присутствие в Париже было помечено единственной в городе прекрасной харчевней кахетинской кухни «Золотое руно» в бывшем русском квартале Парижа. Её держали два брата близнеца из меньшевиков, к ним ездили ужинать, но особо не дружили.

 Но совсем обрусевших или офранцуженных грузин не стоит расспрашивать о «непростом» жизненном пути Звиада Гамсахурдия, о чекистско-перестроечном опыте Эдуарда Шеварднадзе, об ораторских способностях полиглота Саакашвили — потому как для них, так же как и для русских, родившихся в Париже после войны, всё это «история Мидян темна и непонятна!».

 Зато летние каникулы на протяжении всех лет холодной войны эти две русско-грузинские диаспоры проводили вместе, в лагерях молодёжных организаций «Витязи», «Соколы» или русские скауты. У вечерних костров они с галльским говором пели «Соколы орлами», «Замело тебя снегом, Россия» и — конечно — «Боже, Царя храни». Утром на линейке под триколором общий выкрик «За Русь, за Веру!».

 В начале шестидесятых Зинаида Шаховская издала книгу с установочно-програмным для этой молодёжи названием «Моя Россия, переодетая в СССР». Оставалось только дождаться возврата страны в её «взаправдашний» облик!

 Верующие иудеи молятся: «В будущем году в Иерусалиме!» (но билет в этот город покупают всё реже). Здесь можно задуматься и о некоем, без передвижения в пространстве, «русском сионизме», благополучно остающимся вне своей земли обетованной — то есть России. Парадоксально, но факт: горбачёвская перестройка и годы ельцинской неурядицы большинство белой эмиграции привели скорее в растерянность, чем в восторг. Русские в Париже недоумевали: как же так, никакой «Единой Неделимой», а всё наоборот — «Разбирайте, сколько хотите, и управитесь с суверенитетом». То бишь разгул противного дворянским традициям «хищнического капитализма». Удивительно ли, что появление Путинской администрации, «суверенной демократии», почти вооружённое приструнивание окраин и, главное, соработнические отношения с  Русской православной церковью, превратившейся в духовную опору власти в постсоветский период, и оказались для многих сбывшимся сном. Во втором поколении Белой русской эмиграции во Франции, многочисленной и хорошо обустроенной, но недостаточно информированной, сложилось лояльное по отношению к российской администрации крыло. В Российском центре Науки и культуры (бывший ВОКС) в сентябре 2008 года прошел вечер памяти жертв Кавказской войны. Князь Петр Шереметьев, председатель Союза российских соотечественников за рубежом, выступил там с предложением судить М. Саакашвили за геноцид.

Такого отцы основатели Белой эмиграции и во сне не видели.

Но если от первой группировки левых эмигрантов — последователей Милюкова, Маклакова, кадетов, эсеров, анархистов, — не осталось никого, то «прогрессивное левое» крыло и ныне благоденствует. Оно группируется вокруг издательства «ИМКА-ПРЕСС» и его многолетнего руководителя Н.С. Струве, потомка видных легальных экономистов-марксистов, первоиздателя за рубежом текстов А.И. Солженицына, Н.Я. Мандельштам и многих других авторов советского подполья. Отношение к стране исхода отцов, мироощущенческая традиция тут во многом восходят к пассажирам «философского парохода», бывшим марксистам Флоренскому, отцу С. Булгакову и Бердяеву, позднее уверовавшим в Господа. Велик вклад этих авторов в современное православное богословие. С точки зрения церковной традиции он новаторский, чтобы не сказать обновленческий. Эти люди эмигрировать не собирались, с Советами почти мирно сосуществовали (им думалось, что всё утрясётся), но, тем не менее, Ленину с железным Феликсом они за спасительный билет на «философский пароход» должны были бы быть по гроб жизни благодарны!

Правые партии, консерваторы Франции, оказались им в эмиграции тоже не своими. О конце Советов они конечно же грезили, как и «зубры» — так они прозвали «белых» русских. Но это была мечта вовсе не о Единой Неделимой, не о пополнившейся в недавние годы императорской усыпальнице в Петропавловском соборе Санкт-Петербурга, не о церковных службах в Кремле, не о том, чтобы политическое руководство новой России эти службы выстаивало. Им хотелось бы вернуться к Учредительному собранию, к секуляризации общества и к расшатыванию... Тут можно говорить о традиционном западничестве, но западничестве левом. Вот почему в летних молодёжных лагерях «левого» РСХД  пели не «Как ныне взбирается вещий Олег...», а «Взвейтесь кострами...». Приток «третьей волны» в семидесятые годы, от Синявского до Войновича, Буковского и Павла Литвинова, это крыло пополнил и укрепил.  

Представить себе то, как люди этой формации восприняли ночные бои в безвестном городке Кавказа Цхинвале (бывшим Сталинири) и последующий сдвиг демаркационных линий, очень просто: достаточно послушать хорошее радио «Эхо Москвы», вникнуть в анафемы буйной Новодворской и «патриарха» диссидентов Людмилы Алексеевой! Этих отсылок для определения политических настроений левой русской парижской интеллигенции достаточно. Было огорчительно услышать по французскому информационному радиоканалу блестящего режиссёра Отара Иоселиани, ругающего российского брата последними словами.

Но сегодня можно сказать, что прошел век сильного влияния эмиграции на метрополию (это было при СССР). Так что будущее и России, и постсовесткого пространства будет определяться внутри страны.

А вот «от себя» вопрос: когда исчезнет в центре города Гори огромный статуй И.В. Сталина? Закроется его «Дом Музей» с дифирамбами? Может, тогда и границы определятся по-доброму.

Париж