Спектакль под названием «выборы в белорусский парламент» вдохновенно играли все: и власть, и Запад, и даже оппозиция, которая согласилась на скромные выходы в мимансе. Актеры, как это часто бывает с людьми увлеченными, настолько прониклись действом, что искренне поверили, будто в Беларуси проходят выборы. Зрители, как это тоже часто бывает, слышали фальшивые интонации и видели криво приклеенные бороды. Но не освистывали участников, давая возможность все-таки доиграть спектакль.

Аплодисментов не было. Закончив представление, труппа погорелого театра выгнала со сцены миманс и начала выяснять, по чьей вине спектакль не удался. И только исполнитель главной роли был спокоен: он отыграл убедительно. По крайней мере, Запад ему верил до конца.

Александр Лукашенко — человек, безусловно, артистичный: он любит играть на гармошке, петь песни Ободзинского, кататься на лыжероллерах и лицедействовать. Последнее — особенно: когда он врет, то искренне верит в собственные слова, даже если все вокруг свистят и швыряются помидорами. Но на этот раз западные чиновники, вволю наслушавшиеся вранья за последние пятнадцать лет, вдруг решили поверить в искренность Лукашенко и весь предвыборный период щедро раздавали ему авансы. Парадокс? Ничего подобного. И никакого «вдруг» тоже не было.

Последние три месяца Запад демонстрировал полную готовность к сближению с Беларусью и к признанию режима Лукашенко. Прозванного много лет назад последним диктатором Европы человека начали всячески поощрять к проведению свободных парламентских выборов и обещать, что, если выборы пройдут свободно и хотя бы один, пусть самый завалящий, оппозиционер пройдет в нижнюю палату, Запад раскроет свои объятия навстречу белорусском режиму и начнет доставать из карманов подарки, кредиты и инвестиции. Санкции будут отменены, и Лукашенко сможет наконец попасть дальше зоны duty-free — в Европу. За неделю до выборов Лукашенко даже поговорил по телефону с Хавьером Соланой, о чем раньше и мечтать не мог. Тот пожелал удачных выборов. А два года назад Солана звонил по мобильному Александру Милинкевичу, стоявшему на площади после президентских выборов, и точно так же желал удачи ему и всем, кто пришел на ту площадь.

Два года назад Евросоюз выдвинул двенадцать условий, при выполнении которых он был готов начать переговоры с Беларусью. И, кроме проведения свободных выборов, белорусские власти должны были прекратить политические репрессии и преследование журналистов, инакомыслящих и неправительственных организаций, освободить политзаключенных, отменить смертную казнь, создать условия для развития предпринимательства, расследовать похищения политических оппонентов Лукашенко — в общем, не так уж и много. И когда в июне Лукашенко освободил из тюрьмы экс-кандидата в президенты Александра Козулина и осужденных за участие в митинге предпринимателей Андрея Кима и Сергея Парсюкевича, Европа взорвалась аплодисментами: «Это дружественный жест! Это сигнал! Он протягивает нам руку, и с ним можно договариваться». И начала договариваться — на свою голову.

С невероятной легкостью Евросоюз отказался от всех прежних условий и изготовился признать Лукашенко. Вернее, формально не отказался. Но де-факто — Лукашенко нашептывали: «Ты, братишка, только выборы парламентские проведи по-человечески да хоть одного оппозиционера туда пропусти — и мы навеки вместе». Он обещал выборы провести честно, а уж если они будут свободными, то народ, конечно же, кого-нибудь да изберет. А уж препятствовать родному народу Александр Григорьевич вовсе не намерен — он вообще-то человек европейский, просто раньше Европа этого почему-то не замечала.

Почти полтысячи наблюдателей от ОБСЕ, а с ними тысячи европейских чиновников, радовались тому, что после 28 сентября одной проблемой в Европе станет меньше. Краснолицый депутат Бундестага на избирательном участке, где голосовал Лукашенко, с удовольствием фотографировался на фоне вождя и его сына Коли. И пока оппозиционные кандидаты трубили со всех своих участков о нарушениях, европейцы делали вид, что все по-прежнему прекрасно. Наблюдатели удивились лишь к вечеру, когда их начали выталкивать из комиссий, еще не вскрытые урны куда-то уносить, а то и вообще заранее подписывать протоколы, нимало не смущаясь чужого присутствия. Но до самого утра европейские наблюдатели продолжали верить в чудо.

Чуда не произошло, и утром председательша ЦИК Лидия Ермошина торжественно огласила итоги: выборы состоялись, проголосовали 75 процентов избирателей, ни один представитель оппозиции в парламент не прошел. Всем спасибо, все свободны. Только тогда заграничные гости поняли наконец, что Европу в очередной раз обманули. Не только потому, что демократов не пропустили в парламент, но и потому, что, сидя на участках и подсчитывая, в том числе, и избирателей, они точно знали: никаких 75 процентов не было и в помине. Даже если поверить в 26 процентов проголосовавших досрочно — все равно пасьянс не сходится. Дальше все было, как всегда: ОБСЕ не признала выборы, Евросоюз в лице комиссара по внешней политике и политике добрососедства Бениты Ферреро-Вальднер развел руками и сказал, что не знает, как теперь строить отношения с Беларусью. А Лукашенко во вторник как ни в чем не бывало пригласил к себе главу миссии краткосрочных наблюдателей Анн-Мари Лизен и потребовал, чтобы Евросоюз отменил санкции против Беларуси, потому что, во-первых, белорусы воевали с фашистами, а во-вторых, пострадали от Чернобыля. И вот теперь страдают от санкций. (К слову, белорусы от европейских санкций вовсе не страдают: в отличие от США, Евросоюз ввел против Беларуси символические санкции — запрет на въезд в страны Евросоюза для Лукашенко и нескольких десятков чиновников.) Примерно с такими же доводами любят приставать к Европе и российские вожди: «Вы не должны осуждать наши действия в Грузии, потому что у нас много нефти и газа, и все вы нашим газом дышите». Все логично. Вода кипит при 100 градусах, а 90 — это прямой угол.

В общем, ничего нового не произошло. Во всяком случае, для белорусов. Только Европа почему-то решила, что ее в очередной раз обманули. А никто ее и не обманывал. Просто Евросоюз неправильно истолковал сигнал. Вот из-за чего произошел весь этот спектакль с классическим «кви про кво».

Помните старый анекдот? Пенсионерка, вернувшись из поликлиники, говорит мужу: «Ты представляешь, дорогой, оказывается, то, что мы с тобой всю жизнь принимали за оргазм — это астма!» То же самое произошло с Европой. Она приняла астму за оргазм и сочла освобождение Козулина, Кима и Парсюкевича из тюрьмы сигналом, который Лукашенко посылает Европе. А он на самом деле ничего никому не посылал. Освобождение политзаключенных было не дружественным, а вынужденным жестом. И вынудили Лукашенко санкции Соединенных Штатов Америки.

Штаты, в отличие от Европы, в прошлом году ввели экономические санкции. Сначала — в отношении концерна «Белнефтехим». Все находящиеся под юрисдикцией США банковские счета концерна и его представительств в Германии, Латвии, Украине, России и Китае, а также счета дочерней компании Belneftekhim USA Inc, были заморожены. Американским бизнесменам предписывалось воздержаться от контактов с этим концерном. В марте Штаты ввели санкции еще и в отношении всех белорусских предприятий нефтехимического комплекса с долей государства 50 и более процентов (а других в стране просто не существует). Условием отмены санкций было освобождение политзаключенных. И Лукашенко, пробарахтавшись полгода в попытках спасти и без того коматозную экономику, все-таки освободил их. Его цель была — разблокировать немногочисленные легальные американские счета, а вовсе не помахать рукой Европе. Но та истолковала жест по-своему и кинулась в объятия.

С Лукашенко все понятно. Казалось бы, это Евросоюз ничего не понял про астму. Но Европа тоже не так проста: она предпочла отвести взгляд и не увидеть все остальное. И прямую связь освобождения Козулина с действием санкций. И принятие нового закона о СМИ, уничтожающего свободу слова даже в интернете, практически в то же время, когда был освобожден Козулин. И отчисления студентов за участие в митингах. И массовые аресты оппозиции после июльского взрыва в Минске. И обыски у журналистов и политиков. Но европейские чиновники промолчали, потому что давно уже решили признать режим Лукашенко. Им осточертело убеждать, призывать, требовать и видеть, что мелкому вождю из отстающего колхоза плевать на все их призывы, их опыт демократии и их благие намерения. К тому же перед лицом угрозы размещения российских ракет в Беларуси в ответ на ПРО в Восточной Европе можно и закрыть глаза на то, что король-то голый и противный. Уж лучше всегда носить с собой дезинфицирующие салфетки на случай, если придется обмениваться рукопожатиями. Дешевле и спокойнее, чем продолжать бороться с диктатурой. Так что европейцы ждали только повода, чтобы их дезертирство выглядело относительно прилично. Освобождение Козулина стало неслыханной удачей. Дело было за малым — за выборами.

Удивительно, что никто не задумался над тем, почему вообще Запад, как носорог, уперся именно в эти выборы. Оно, конечно, звучит красиво: выборы в парламент. Вот только парламента в Беларуси нет с 1996 года — с тех пор, как Лукашенко разогнал Верховный Совет и назначил депутатами своих проверенных людей. Проверенных людей назвали Национальным собранием и разделили на две палаты. В верхнюю Лукашенко официально назначает сенаторов. В нижнюю тоже назначает, но неофициально, изображая выборы. Никаких законодательных функций у этого собрания нет. Его задача — по команде нажать на кнопки и проголосовать «за». То есть это почти фитнес-клуб, только с однообразными тренировками: одно движение руки при полном отдыхе мозга — и ничего больше. Так что даже если бы вдруг Лукашенко действительно решил для разнообразия провести свободные выборы в нижнюю палату, и вместо Пупкина там оказался бы Тяпкин (пусть даже демократических взглядов), в политической жизни страны это ничего бы не изменило и никакой демократией в воздухе бы не повеяло. Европа об этом прекрасно знает. Тем не менее, она была готова признать режим Лукашенко легитимным, если бы парочка Пупкиных в ничего не решающем органе сменилась парочкой Тяпкиных путем народного волеизъявления. С тем же успехом можно было условием признания легитимности режима объявить честный и демократичный конкурс красоты. К счастью, Лукашенко не смог изменить себе. Менять привычки всегда трудно. Пусть даже ради доступа в Европу. Да и что ему та Европа? В Эмиратах отели лучше.

Так что с Западом тоже все понятно. Остается вопрос, зачем оппозиционным партиям понадобилось участвовать в спектакле на последних ролях и изображать массовку, которая убеждает зрителя, будто он действительно видит битву при Ватерлоо (тем более что часть оппозиции сразу же призвала к бойкоту выборов). Бывшие демократические кандидаты и сами не могли ответить на этот вопрос. Невнятно говорили о возможности пообщаться с электоратом, о деньгах, которые государство выделяет кандидату на избирательную кампанию (850 долларов — не фунт изюму!) и которые грех не взять, о том, что никогда не поздно снять кандидатуру в знак протеста — словом, ничего внятного. Они не могли не понимать, что артисты миманса бессловесны и могут только ходить по сцене. Тогда, казалось бы, зачем? Да очень просто: за последние десять лет оппозиция привыкла к тому, что Запад борется с диктатурой в Беларуси, а значит, плохого не посоветует. И если Европа говорит: «Идите, мальчики, выдвигайтесь, мы вас поддерживаем» — это правильно. Нужно ввязаться, а там видно будет. Теперь экс-кандидаты сожалеют, что согласились вступить в игру. Но поздно.   

В общем, сближения с Западом не произошло. Выборы не стали жестом доброй воли со стороны Лукашенко. Европа разочарована и отступает на прежние позиции, оставляя Беларусь в изоляции, из которой честно пыталась ее выковырять. Немногочисленные кандидаты-оппозиционеры зачем-то подают жалобы в ЦИК. И только Лукашенко ни о чем не сожалеет. Он привык. Ему в изоляции, как в памперсе: тепло и сухо.