Неожиданное увольнение ингушского президента Мурата Зязикова стало шоком для всех без исключения, и ликование по этому поводу в республике воцарилось едва ли не всеобщее. Ведь ингушский наместник Кремля уходит не просто на пике своей непопулярности — на российском региональном Олимпе просто невозможно найти фигуру более презираемую. Тем не менее, Администрация президента России держалась за него до последнего, отвергая даже намек на возможность властной рокировочки.

В свое время в рамках спецоперации по удалению Руслана Аушева именно Владимир Путин продавил кандидатуру этого не особо славного малого, неизвестного за пределами темных коридоров пары провинциальных управлений ФСБ. Сказать, что ситуацию в Ингушетии эта замена никак не улучшила — это не сказать ничего. В России просто не было другого региона, глава которого совершенно не владел ситуацией — по этой части г-н Зязиков бил все рекорды.

Конечно, и до Путина вместе с его Зязиковым Ингушетия вовсе не была очагом спокойствия и стабильности, однако такого беспредела и террора, которые царят ныне, там все же не было. Именно апрель 2002 года — когда в качестве президента республике был принудительно навязан некий полковник госбезопасности Мурат Зязиков (для солидности спешно произведенный в генералы) — можно считать одной из точек отсчета феерической волны эскалации насилия. Тогдашняя кремлевская мотивация, в общем, не секрет: Руслан Аушев был фигурой достаточно независимой от Центра, путинской же Администрации хотелось иметь на его месте обычного чиновника — послушного и управляемого. Не учли лишь такой «малости»: Аушев, конечно, не ангел, но свою республику он, безусловно, контролировал. И некий баланс стабильности при нем соблюдался, да и ни о какой масштабной террористической войне речи не было. Увы и ах, но Кремль, возжелав большего, потерял практически все именно в результате этой замены: присланный прокуратор никакой поддержки в республике до того не имел, да так и не сумел обрести ее за последующие шесть с половиной лет. Личный авторитет нашего персонажа, и без того мизерный — не поддержанный, по тем или иным причинам, кланом (тейпом) — скатился до величины просто отрицательной. И вертикаль власти, созданная при Зязикове, как оказалось, не имеет даже символических опор в ингушском обществе — только штыки силовиков. Причем, даже не столько собственных, сколько «импортных» — это разного рода спецотряды МВД и ФСБ, командированные в республику из других российских регионов.

Хотели зачистить республику, считавшуюся тыловой базой чеченских боевиков, но в итоге получили мощнейшей всплеск террора, отголоски которого выплескиваются за пределы региона. Корни же «нового ингушского терроризма», если разобраться, в немалой степени имеют под собой подоплеку криминально-экономическую: новая власть, пытаясь создать собственную опору, пошла на передел собственности. При этом нарушив и без того хрупкий баланс сил и задев интересы кланов, а где передел — там всегда стрельба. И такая, что уже сам дьявол не поймет, по каким мотивам пускают кровь — экономическим, политическим, чисто криминальным или в порядке «обычной» кровной мести — уже все вместе и сразу. И все это наслаивается на карательный беспредел федеральных силовиков, еще в 2002 году приступивших к зачисткам методами «эскадронов смерти». В итоге — десятки и сотни (кто точно подсчитает?) людей, пропавших без вести. И кровная месть за каждого такого исчезнувшего или бессудно убитого — традиция, однако. И снова спецоперации... Спецоперации, не способные решить главный вопрос — стабильности власти, которая воспринимается значительной массой ингушей как навязанная извне. Как признают практически все эксперты, немалую роль во всей этой истории сыграли личные качества самого Зязикова, точнее, отсутствие их. Достаточно вспомнить поведение г-на Зязикова после покушения на него 6 апреля 2004 г. или во время нападения на Ингушетию басаевских отрядов 22 июня 2004 г. Довольно позорно выглядела и история февраля-мая 2006 года — с похищением зязиковского тестя и последующей выплатой за него выкупа (10 млн долларов), который был использован боевиками для финансирования террористической деятельности. «Вроде бы офицер ФСБ, — сокрушался в начале этого года видный ингушский политик Мухарбек Аушев, — никто и не предполагал, что такие люди могут проявлять трусость»

Последней каплей, переполнившей терпение Кремля, стало, видимо, убийство высокопоставленным офицером МВД республики одного из лидеров ингушской оппозиции, владельца сайта «Ингушетия.ру» Магомеда Евлоева.

Но кто мог предположить, что Москва пойдет на увольнение своего наместника в Ингушетии именно под давлением снизу?! Ранее кремлевские чиновники о такой замене и слышать не желали. Ведь это означало бы признание кадровой несостоятельности, прежде всего, Администрации Владимира Путина, признание краха его же региональной политики и административной реформы с ее «построением вертикали». Впрочем, ведь снял Зязикова не назначивший его Путин, а президент Дмитрий Медведев — по форме все пристойно?

С той лишь поправкой, что без согласия нынешнего премьера и, более того, без использования кадров, почерпнутых из путинского резервуара, такое действо невозможно. Своего кадрового регионального резерва у Медведева пока точно нет. Тем паче, новый ингушский президент (вернее, и.о.), полковник Юнус-бек Баматгиреевич Евкуров взят из обоймы... спецназовской.

Впервые имя Евкурова «озвучил» Владимир Путин 1 июня 2000 году — во время вручения тому в Кремле «Золотой звезды» Героя России: «Подполковник Евкуров Юнус-бек Баматгиреевич, выполняя задание по разведке местности, выявил и вытащил из плена 12 российских военнослужащих, лично принимал участие». Известно, что подполковник тогда исполнял обязанности начальника разведки полковой тактической группировки 217-го парашютно-десантного полка, отличившейся при взятии населенных пунктов Шали, Автуры и Ведено.

Второй раз это имя было упомянуто 24 декабря 2007 года на сайте «Ингушетия.ру», который поздравил уже полковника Евкурова... с женитьбой на Кодзоевой. У полковника, сыгравшего свадьбу в селе Ангушт Пригородного района, шесть братьев и четыре сестры. 11 февраля 2008 года Мухарбек Аушев в интервью «Времени новостей» упоминает полковника как одного из возможных кандидатов в преемники Зязикова. На тот момент будущий и.о. президента Ингушетии служил заместителем начальника Разведуправления Приволжско-Уральского военного округа. Сообщается, что в 1999 году именно Юнус-бек Евкуров командовал группой российских десантников, неожиданно захватившей аэродром в косовской Приштине. Но тогда его имя вообще никак и нигде не звучало! Евкуров, по всей видимости, возглавлял группу не собственно десантников, а спецназа ГРУ Генштаба. То, что в Косово действовал спецназ ГРУ (реально и захвативший аэродром в Приштине), не афишировалось вплоть до последнего дня, пока не сообщили, кто именно стоял во главе группы спецназа. Лаконичная же биография Евкурова сомнений не оставляет. «Мямлю-чекиста» Москва решила заменить жестким полковником — мягкие в спецназе военной разведки не служат и аэродромов не захватывают.

То, что новый персонаж ингушской политики — спецназовец до мозга костей и с младых ногтей, красноречиво свидетельствует лаконичная биографическая справка. Юнус-бек Евкуров родился 29 июля 1963 года в Пригородном районе. В его послужном списке три года срочной службы в морской пехоте Тихоокеанского флота. В 22 года парня направляют в Рязанское воздушно-десантное училище, разведывательный факультет которого (по всей видимости) он и закончил в 26 лет. Была еще Военная академия имени Фрунзе (1997), но реальный служебный путь — до назначения в 217-й гвардейский парашютно-десантный полк 98-й (Ивановской) дивизии ВД — покрыт мраком служебной тайны. Академия Генштаба, оконченная в 2004 году, этой таинственной завесы не приоткрывает. На кителе у Евкурова еще и орден Красной Звезды, который он мог получить лишь до 1991 года. Остается лишь гадать, за какую боевую операцию, не подлежащую огласке, получил этот орден спецназовец — зарубежную или «домашнюю». А может, орден вообще был у Евкурова уже со времен службы в морской пехоте? Сослуживцы характеризуют Евкурова как человека скромного, справедливого и требовательного. И наверняка это так. Но вот сам факт назначения в Ингушетию после чекиста спецназовца — это уже, скорее всего, жест отчаяния, а не продуманная кадровая политика. Когда на такой регион ставят жесткого бойца, значит с управленцами цивильного профиля совсем худо.