Одноклассница Светланы Бахминой Ольга Калашникова попросила защитников Светланы оставить ее в покое. И перестать ее защищать. Ольга боится, что неумелая и слишком рьяная защита может повредить Бахминой. И ее не отпустят раньше окончания срока. И не помилуют.

По сути дела, Ольга Калашникова, которая, по ее собственному признанию, «заварила всю эту кашу», предъявляет ультиматум тем, кто защищает Бахмину. Тем, кто пишет о ней статьи, устраивает митинги, собирает подписи. Ольга объясняет, что надо делать, чтобы «не навредить Свете». Во-первых, объявить табу на слова «ЮКОС» и «Ходорковский», во-вторых, ничего не говорить о приговоре и о «кровавом режиме».

Похоже, Ольга хочет «задобрить дракона». Что само по себе очень грустно и удивительно. Неужели за те четыре года, что Олина одноклассница и подруга сидит в тюрьме, она до сих пор не поняла, что «задобрить дракона» в принципе невозможно. Ольга сетует на то, что к ее частной просьбе о помиловании подруги присоединились «правозащитники» и «независимые журналисты». И тех, и других она ставит в кавычки, вероятно, сомневаясь в том, что они правозащитники и независимые журналисты.

Но главный пафос письма все-таки направлен против «не очень харизматической группы лиц, которым вообще все равно за кого и за что митинговать». Ольге не нравится, что о Бахминой говорят одни и те же издания и одно радио, «зато с завидным упорством». Ее беспокоит, что «тон этих упоминаний стал скорее вредным для Светкиной ситуации».

Но так ли это? Что произошло с тех пор, как стали собирать электронные подписи в защиту Бахминой?

Светлана написала прошение о помиловании, а потом его отозвала. Ее положили в гражданскую больницу, где, надо надеяться, врачи лучше, чем в тюремной. Ее «закрыли» от адвокатов. Стало ли ее положение хуже? Осмелюсь предположить, что нет. Другое дело, что ее до сих пор не освободили. И Ольга не понимает, почему? Она не понимает, почему — если об этом попросили 80 тысяч человек плюс известные деятели культуры — власть не отвечает?

Ольга просто не знает, что власть, как правило, не реагирует на просьбы. И это определенным образом характеризует эту самую власть, но ни в коем случае не тех, кто к ней обращается.

Другое дело, что «нельзя быть немножко беременной». Поэтому мне хочется спросить у Ольги: «Почему Вы не отнесли свою просьбу о помиловании на имя президента в его Администрацию и не сидели тихонько дома, ожидая ответа?» Она может возразить, что не ожидала такого эффекта. А теперь поняла, что не надо было поднимать шум, который только навредил. И опять — так ли это?

Вспомним, что почти четыре года в защиту Бахминой не было никакой общественной кампании. Известно, что сама Светлана и ее адвокаты были против. Зато был отпуск за хорошее поведение, положительная характеристика администрации колонии на «осужденную Бахмину», рекомендация прокурора на УДО. И что? Где УДО и где Светлана?

Ольга права в том, что когда заступаешься за того, кто сидит в тюрьме и кто беспомощен, всегда думаешь, а не будет ли ему хуже после твоей «поддержки»? Проблема в том, что действия тех, в чьей власти находятся твои «подопечные», как правило, непредсказуемы и нелогичны. Поэтому-то и стараешься делать, что должно.

Осмелюсь предположить, что Светлане Бахминой вряд ли уже может быть хуже, чем сейчас. Она взрослая женщина, и ее судьба в ее руках. Мне ее очень жаль. Просто потому что это — тяжелый опыт. Но через подобные испытания проходили многие до нее, и, увы, будут проходить после нее. Когда 26 лет назад сотрудники КГБ пришли к нам в дом, чтобы провести обыск и арестовать мою мать, то в поисках книг, напечатанных заграницей, они рылись в кроватке моего четырехмесячного сына. А когда через три года пришли с обыском к моему отцу, я была в роддоме. И у меня начались преждевременные роды. Впрочем, тех, кто проводил обыски и аресты, не интересовали подробности биографии «опасных преступников», чья вина состояла в том, что они писали не те книги.

Зато я прекрасно помню и благодарна всем, кто помогал и, не боясь, приходил к нам в дом, когда мои родители сидели в тюрьме. Поэтому, Ольга, не стоит бросать камень в тех, кто сегодня защищает Светлану. Они делают это так, как умеют. И вовсе не для «пиара». О каком вообще «пиаре» здесь может идти речь? Просто общество делится на тех, кто выходит на площадь, и на тех, кто предпочитает заниматься «малыми делами». На тех, кто живет своей собственной частной жизнью, и на тех, кто родился с обостренным гражданским темпераментом. Кто-то называет их «городскими сумасшедшими». Но они просто — другие. И их деятельность важна, чтобы будить спящее и равнодушное ЧАСТНОЕ общество

Кстати, Ольга, столь обожаемые Вами Владимир Мирзоев, Борис Акунин, Людмила Улицкая решили написать письмо в защиту Вашей подруги именно после акции «Поздравь Светлану Бахмину с днем рождения!». Эта акция была организована движением «За права человека» и «Союзом солидарности с политзаключенными». И получается, что, если бы не небольшая группа правозащитников, то уважаемые деятели культуры еще долго раскачивались и собирали подписи среди своих коллег.

Не обижайтесь, Ольга, но мне представляется, что в данном случае «запрет на защиту» достаточно вреден. Он дезориентирует людей. И дискредитирует столь редкий порыв милосердия, свидетелем которого все мы стали после опубликования в Живом Журнале Вашего частного письма президенту Дмитрию Медведеву.

Автор — обозреватель «Новых Известий»