Рассмотрение дела об убийстве Анны Политковской началось со скандала. И скандалы продолжаются. Как известно, не успев открыть судебные слушания, судья поспешил закрыть процесс, заявив, что об этом его просили присяжные, которые якобы испугались присутствия прессы в зале. Чудесным образом один из присяжных, придя домой, услышал по «Эхо Москвы», что «судьи народа» струсили и, возмутившись неправдой, позвонил на радио. Этот гражданский поступок, не просчитанный ни судебной властью, ни властью, пристально наблюдающей за этим знаковым судебным процессом, произвел эффект разорвавшейся бомбы. Присяжный Евгений Колесов, оказавшийся верным слушателем «Эхо Москвы», смешал планы тех, кто хотел, чтобы судебные слушания по делу об убийстве Анны Политковской были закрытыми. Неожиданно его поддержали и остальные присяжные. Они написали записку на имя председательствующего и сообщили, что не боятся печатной прессы.

Судебная власть оказалась в сложном положении. Что делать? Открывать процесс или закрывать? Менять судью и, соответственно, менять коллегию присяжных? Осмелюсь предположить, что стратеги, курирующие этот знаковый судебный процесс в Администрации президента России, немного поломали голову над этими вопросами. Что мы имеем на сегодняшний день.

Во вторник судья Зубов объявил процесс открытым. В зал пустили пишущую прессу. Но зал в маленьком особняке Московского окружного военного суда на Старом Арбате оказался столь крохотным, что на единственной скамье для журналистов с трудом уместилось десять корреспондентов печатных СМИ. Как выяснилось буквально через полчаса, открытость процесса на самом деле оказалась ИМИТАЦИЕЙ. Судья заявил, что, когда он будет удалять из зала присяжных, вместе с ними по его «команде» будут покидать зал и журналисты. Журналисты ничего не поняли.

Я много раз присутствовала на открытых процессах с участием суда присяжных и ни разу не видела такого поворота событий. Воистину ноу-хау судьи Евгения Зубова войдет в учебники по манипуляции судом присяжных. Что же это означает? Одну очень простую вещь.

Согласно части 6 статьи 335 Уголовно-процессуального кодекса РФ, «если в ходе судебного разбирательства возникает вопрос о недопустимости доказательств, то он рассматривается в отсутствии присяжных заседателей. Выслушав мнение сторон, судья принимает решение об исключении доказательства, признанного им недопустимым». И все. Нигде в законе не сказано, что вместе с присяжными в этот момент судебного заседания из зала суда удаляют и публику.

Эксперты говорят, что решение судьи Зубова абсолютно не соответствует букве закона о гласности судебного производства. Ведь если суд открытый, он открытый. Он не может быть приоткрытым или открытым так, как того хочется конкретному судье в обстоятельствах конкретного судебного дела. Судебные заседания можно выборочно закрывать, если речь идет о документах, на которых стоит гриф «секретно», если дело касается государственной тайны, если во время судебных заседаний допрашивается несовершеннолетний или если речь идет о преступлениях, связанных с сексуальным насилием.

Ноу-хау судьи Зубова объясняется тем, что он якобы очень боится, что журналисты напишут то, чего ни в коем случае не следует знать присяжным. Более того, практика последних лет показывает, что судьи очень часто удаляют присяжных из зала тогда, когда не хотят, чтобы они слушали того или иного свидетеля, специалиста или эксперта. То есть судьи фильтруют информацию для присяжных по своему собственному разумению. И это не имеет никакого отношения к правосудию. А лишь к манипулированию присяжными. Впрочем, очень трудно найти логику в действиях судьи Зубова. Адвокаты, выступая перед присяжными, при желании могут довести до них ту информацию, которая была от них скрыта. И опытные адвокаты этим успешно пользуются. Часто неопытным судьям бывает очень трудно заткнуть им рот.

Но странности в процессе по делу об убийстве Анны Политковской не ограничились ноу-хау судьи Зубова. Прокуроры неожиданно для всех участников процесса заявили отвод судье. И судья Зубов отправился один-одинешенек в свою совещательную комнату решать эту сложную проблему. Как он решит ее, мы узнаем уже в среду, и в соответствии с его решением поймем, чего же хочет власть по делу Политковской.

Если судья согласится с Генпрокуратурой и сам отведет себя, то будет назначен новый судья и, соответственно, набрана новая коллегия присяжных. А это значит, что набранная ранее коллегия не устраивает тех, кто курирует процесс по делу об убийстве Анны Политковской. Если же будет оставлен судья и сохранится прежняя коллегия, то будут работать с этой коллегией.

И первый вариант, и второй вариант одинаково плохи. Почему? Да потому что присяжным, которые останутся рассматривать дело, предстоит сопротивляться тонкому и искусному давлению со стороны тех, кто заинтересован в определенном вердикте. Осмелюсь предположить, что есть у власти определенная заинтересованность в вердикте обвинительном. Ведь не для того сажали, чтобы оправдать. А если будет набрана новая коллегия присяжных, то есть большая вероятность, что доля «внедренных» туда присяжных полностью исключит «феномен Евгения Колесова». И вряд ли кто-то из новоиспеченных присяжных в случае манипуляции их мнением осмелится разговаривать с журналистами или как-то публично обнажить правду.

Если будет вынесен обвинительный вердикт, это будет означать, что дальнейшее расследование дела об убийстве обозревателя «Новой газеты» может длиться до бесконечности. А киллер и заказчики так и будут бегать по бескрайним полям и горам нашей родины или отсиживаться в других государствах.

Если же будет вынесен оправдательный вердикт и он — что маловероятно — «устоит» в Верховном суде, то придется продолжать расследование и искать виноватых. И третий вариант: если оправдательный вердикт будет отменен в Верховном суде, то те же самые подсудимые, если не успеют сбежать, снова окажутся на скамье подсудимых.

Но нельзя сказать, что все так просто и примитивно, как я пытаюсь это изложить. Настораживает освещение этого судебного процесса на Первом канале и тот «мессидж», который старается донести до зрителей корреспондент, вещавший из Московского окружного военного суда во вторник вечером.

Сначала он радостно сообщил, что процесс открытый и присяжный Евгений Колесов, общавшийся с прессой, благополучно покинул коллегию присяжных. Затем заявил, что по делу проходит бывший полковник ФСБ Павел Рягузов, который следил за Анной Политковской. Это и правда очень странно, потому как всем следящим за процессом хорошо известно, что Рягузов, хотя и сидит в одной «клетке» с братьями Махмудовыми и Сергеем Хаджикурбановым, по версии обвинения, к делу Политковской отношения не имеет.

И «на закуску» корреспондент Первого канала и вовсе поразил эксклюзивом: он с важным видом сообщил, что в материалах дела фигурирует российский политический деятель федерального масштаба, который был якобы недоволен критическими публикациями Анны Политковской.

И здесь я призываю любителей детективных и психологических романов с трех раз догадаться, кому конкретно посылается «мессидж». Кто же такой этот российский политик федерального масштаба? И зачем ему сообщают, что он якобы фигурирует в материалах дела как «неустановленное лицо»?

Это я все к тому, что суд по делу об убийстве Анны Политковской принесет еще много сенсаций и скандалов. Ведь это без преувеличения знаковый процесс.

Предварительные итоги уже можно подвести сейчас.

Впервые за пятнадцать лет, что суд присяжных начал действовать в России, мы стали свидетелями такого яркого протеста присяжных против лжи и манипуляции в судебных процессах. В очередной раз мы увидели, как неуклюже реагирует власть. И как ей сопротивляются пресса и общество.

Главный вопрос: кто победит? Власть или общество?

Власть изобретательна, но общество непредсказуемо.

И эта непредсказуемость и неоднородность общества и дает слабую надежду на то, что еще не все потеряно...