Алексий II вошел в историю Русской православной церкви (РПЦ) как патриарх, который решил историческую задачу воссоединения РПЦ с Русской православной церковью за границей (РПЦЗ). Таким образом, был преодолен драматический церковный раскол, который продолжался большую часть ХХ столетия. Мудрость и дипломатичность патриарха, начавшего свою жизнь в эмиграции (он был сыном клирика, служившего в независимой Эстонии) сыграли в этом объединении большую роль.

Алексий II стал патриархом в сложный для церкви период. С одной стороны, перед ней открывались новые масштабные возможности – и, действительно, уже в период его патриаршества ей было возвращено множество храмов, открывались монастыри и учебные заведения, началось издание многочисленных церковных СМИ, был налажен выпуск богословской литературы. С другой стороны, перед церковью встали и новые проблемы – ей пророчили потрясения, внутренние расколы и поражение в конкуренции с харизматичными проповедниками, хлынувшими в Россию из-за рубежа.

Алармистские прогнозы не оправдались. Интерес к проповедникам быстро сошел на нет – их деятельность мало соответствовала представлениям россиян о религии. Ни одного сколько-нибудь серьезного раскола в церкви не произошло – и в этом велика заслуга Алексия II, тактично урегулировавшего возникавшие в церкви разногласия. При его патриаршестве различные церковные деятели могли высказывать собственные взгляды, часто отличавшиеся друг от друга – были недопустимы лишь раскольнические действия, которые, в частности, недавно позволил себе чукотский Диомид. Патриарх высказывал свое собственное мнение по вопросам, волнующим церковный народ (оно обычно было умеренно-консервативным), но при этом допускал разномыслие, понимая церковную традицию весьма широко – в отличие от интегристов, отвергающих всякое богословское творчество. Не случайно, что в одной Москве сосуществуют такие разные приходы, как либерально-интеллигентский Космы и Дамиана в Шубине и крайне консервативный Николы на Берсеневке. Сторонники экуменизма соседствуют с его яростными противниками, приверженцы миссионерской деятельности в молодежной аудитории (в том числе с использованием рок-музыки) с адептами традиционного благочестия. Сам Алексий мог совершить молебен перед общеправославной святыней – Терновым венцом Господним – в Нотр-Дам де Пари, невзирая на ожидаемые протесты со стороны реакционной части клира и паствы.

При Алексии II избежало раскола и мировое православие, несмотря на исторически сложные, конкурентные отношения между Москвой и Константинополем. Конфликт в связи с возникновением «параллельной» юрисдикции в Эстонии привел лишь к непродолжительному прекращению молитвенно-канонического общения между двумя патриархатами, которое вскоре было возобновлено. В конце жизни он приложил немало усилий для сохранения московско-константинопольского диалога и одновременно для сохранения позиций РПЦ в Украине. Ради этого пожилой больной патриарх совершил в последние месяцы жизни трудные визиты в Киев и Стамбул. Он был прежде всего человеком церкви – и служил ей до самой кончины, несмотря на нездоровье. В нынешнем месяце должен был состояться визит Святейшего в Вену в рамках другого диалога – православно-католического (в последнее время он активно развивался: только осенью нынешнего года Россию посетили три высокопоставленных иерарха Римско-католической церкви).

Алексий II был дипломатичен в отношениях с государством, но при этом отстаивал самостоятельность церкви в принципиальных вопросах. Через полгода после своего избрания патриархом он осудил кровопролитие, устроенное союзными силовиками в Вильнюсе. Мудрую позицию церковь заняла во время августовского путча 1991-го и гражданского конфликта 1993-го – в последнем случае она выполняла миротворческую миссию, и не вина священноначалия в том, что политики оказались неспособны достичь компромисса. Позитивную роль в российской политической и церковной жизни сыграло решение Синода под председательством патриарха не разрешать клирикам быть кандидатами на выборах различных уровней – таким образом, церковь оказалась за пределами межпартийной борьбы.

При Алексии II была принята социальная концепция РПЦ, которая предусматривает возможность сопротивления антицерковной политике государства – этот документ продолжает традицию патриарха Тихона и ревизирует «сергианский» сервильный подход, способствовавший временному отделению Зарубежной церкви. Уже в нынешнем году, после военных действий на Южном Кавказе, РПЦ оказалась создавать свои структуры на территории Абхазии и Южной Осетии, продолжая признавать эти республики канонической территорией Грузинской православной церкви (сейчас межцерковные отношения остаются, пожалуй, единственным каналом общения между Россией и Грузией).

Алексий II был толерантным патриархом, оказавшимся способным провести церковный корабль через многочисленные рифы – в этом его большая заслуга перед церковью. В трудное время ему удалось консолидировать церковь на основе общих ценностей при признании возможности разномыслия. Авторитарный патриарх вроде Никона в этих условиях мог «наломать дров», вызвать внутренний конфликт, как это и произошло в XVII столетии. Алексий, как представляется, стремился – насколько было возможно — следовать традиции Святителя Тихона, твердого в главном, но способного на компромиссы во второстепенном. Не случайно он, еще будучи митрополитом, сыграл значительную роль в канонизации Тихона, а уже в его патриаршество были причислены к лику святых многие новомученики, соратники первого русского патриарха, служившего церкви во времена государственного атеизма.

Автор - вице-президент Центра политических технологий