Что армия — школа жизни, общеизвестно. Менее известно, что это школа не только воинская, но и гражданская.

В курс боевой подготовки входит не только обучение обращению с оружием, техникой и прочие премудрости военного дела. Первым пунктом в обязанностях солдата прописано, что он должен «глубоко осознать свой долг воина Вооруженных сил» — сиречь патриотизм. И хотя наш замполит и уверял с полной серьезностью, что «с первым глотком материнского молока начинает пробуждаться любовь к Отечеству», полагаться только на естественные процессы патриотического вскармливания начальство не намерено. Помочь бойцам призвана специальная учебная дисциплина — в советские времена она именовалась политической подготовкой, а сейчас — общественно-гражданской (ОГП). От перемены названия существо переменилось не слишком значительно. В основном это по-прежнему политинформации о нынешних врагах России — вновь осажденной крепости, и тотальном превосходстве русского оружия над всеми жалкими поделками блока НАТО. Но, в общем, баланс несколько сместился, и если в советскую эпоху львиную долю времени занимали партийные постановления, то теперь доминирует материал исторического характера: рассказы о славных ратных подвигах предков и жизни великих полководцев. История эта, разумеется, препарирована для нужд военно-оборонительных. Но для специалиста-историка очевидно еще к тому же, что все «аргументы и факты» извлекаются из трудов пятидесятилетней, примерно, давности.

Например, Александр Невский там был сплошным героем, днями и ночами боровшимся за освобождение земли русской от интервентов всех мастей. О том, как благоверный князь поспособствовал сокрушению антимонгольской коалиции своего брата Андрея Ярославича и Даниила Галицкого, наши командиры-воспитатели предпочитали не упоминать. Хотя всякому, учившемуся истории в высшей школе, известно, что в 1252 году Александр Ярославич отправился «в татары», откуда его отпустили «с честью великою, дав ему старейшинство во всей братьи его». Многие историки, вслед за Василием Татищевым, который имел в своем распоряжении некоторые не дошедшие до нас материалы, утверждают, что во время этой поездки Александр попросту сдал хану Батыю своего брата с целью получить под свое крыло владимирское княжество. А получив александров «извет», Батый отправил против Андрея и Даниила карательные экспедиции Неврюя и Куремсы, притом еще до того, как Александр успел «с честью великой» уехать из Орды.

О польско-шведской интервенции 1610 года нам рассказывали исключительно как об освободительной борьбе сплотившихся в патриотическом экстазе народных масс. Между тем, ситуация осложнялась тем, что в XVII веке представления о сакральном характере королевской и царской власти были очень сильны. Венчание на царство Бориса Годунова, а потом Василия Шуйского повергло многих современников в шок: оказалось, на престол Третьего Рима можно посадить абы кого, а не только представителя многовековой монаршией династии. Именно по этой причине столь популярна была идея самозванства: за лжедмитриями шли, потому что они виделись последним оплотом власти, подкрепленной божественным покровительством. И шаг московских бояр, пригласивших на престол польского королевича Владислава (а вместе с ним и польские войска), не стоит рассматривать как однозначное предательство национальных интересов. Напротив, воцарение на Руси представителя пусть иностранной, но законной династии должно было спасти страну от Божьего гнева.

Однако все это тонкости, известные специалистам, и полковым командирам разбираться в них недосуг. Поэтому ведущие занятия ОГП сержанты или, в лучшем случае, замполит с провинциальным инженерным образованием ничтоже сумняшеся черпают всю историческую премудрость из главной армейской газеты «Красная звезда».

А она в поисках вдохновенных примеров еще и не такие фортели выписывает. Например, 17 декабря в газете, которая, подчеркнем, является центральным органом Министерства обороны и соответственно воспринимается как выразитель официальной позиции оборонного ведомства, помещена статья, подписанная характерным славяно-росским псевдонимом Ярослав Стоянов «Велика ты, держава Тартарская», по сравнению с которой любой сержантский конспект по ОГП в части исторической основательности тянет на докторскую диссертацию.

Суть в следующем: история России в традиционном ее понимании освоена из рук вон плохо. Главные источники Средневековья, летописные своды, — это сказки, написанные коррумпированными монахами по великокняжеским заказам. Сами российские государи, по словам Стоянова,  любили забавляться тем, что уничтожали память о славных деяниях предков. Причина этого не указана, но по всему выходит, что из зависти. В качестве примера приводится приказ царя Федора Алексеевича сжечь разрядные книги. Придется, наверное, разочаровать господина Стоянова: в 1682 году Федор покончил с губительной для государственного аппарата практикой местничества, в соответствии с которой главным критерием назначения на военные и гражданские административные должности были не личные качества кандидата, а высота его происхождения. Разрядные книги как раз и были призваны фиксировать знатность того, или иного боярского рода, по этой причине и отправились в топку. А славную память предков Федор перенес в так называемую родословную «Бархатную книгу», составленную в 1687 году по приговору об отмене местничества.

Но это, на самом деле, еще цветочки. Несмотря на то, что, согласно Стоянову, ученые мужи у нас «грешат сочинительством», опираясь в своих исследованиях в основном на бесконтрольное буйство собственной фантазии, от искажения «славной памяти» есть лекарство: «Как сейчас выясняется, о прошлом Руси сведений сохранилось, возможно, даже больше, чем это предполагалось еще лет двадцать назад. И пусть уцелевшие сведения не всегда подкреплены письменными источниками, но и в мифологизированной форме они заслуживают внимания в качестве основы для новых рабочих гипотез». То есть ученые мужи "грешат сочинительством", а для неученых это совсем не грех. В общем-то, здоровый человек дальше может и не читать. Даже Индиана Джонс учил своих студентов, что «история — это факты, факты и еще раз факты». А наиглавнейшим источником исторических фактов для любого ученого являются письменные свидетельства, а никак не «мифологизированная форма» чего бы то ни было.

Откуда же взялся новый взгляд на русскую историю и что он собой представляет? Оказывается, в разных регионах нашей страны кучкуются религиозные общины, называющие себя староверами-инглингами, которым доступен свет исторической истины. В своих закромах они сохранили преданья старины далекой, охватывающей русскую историю ни много ни мало на 600 (!) тысяч лет назад. Хотя, нет, вру — не русскую историю, а историю великой славяно-арийской цивилизации (иначе говоря, Великой расы), увековеченную в славяно-арийских ведах. То есть нам в очередной раз преподносят неоязыческие измышления, искусственно сконструированные за недостатком «своего» исторически достоверного материала из подделок типа «Влесовой книги» (сфабрикованной эмигрантами к 1950-м годам) либо иноэтнических верований и разновременных источников, включая художественную литературу (о династии Инглингов говорится в «Младшей Эдде» и особенно в «Саге об Инглингах»).

По прошествии без малого пяти лет делается попытка обелить в общественном сознании идеологию «инглинизма». Напомним, в 2004 году религиозное объединение омских славян-староверов-инглингов (так называемая Асгардская община) было ликвидировано Омским облсудом за распространение идей расового превосходства и использование свастики.

Этим, однако, интрига не исчерпывается. Дальше нам обещают рассказать о Куликовской битве с точки зрения древнеславянского ведического военного трактата «Кон Ассы», из которого якобы черпала мудрость чуть ли не вся мировая военная наука, только она на самом деле об этом забыла.

Нынешние историки, дескать, далеки от того, чтобы понимать войну как сложное и многогранное явление. Более того, «даже в книгах, написанных патриотически настроенными людьми, историко-идеологический экскурс содержит нередко множество ошибок исторического и мировоззренческого плана, не говоря уже о чисто военных». То есть патриотизм сам по себе является для Стоянова неким знаком качества, но и патриотизм этот должен быть не простой — а идеологически безошибочный.

Так кто же может увидеть Куликовскую битву в неискаженном сиянии не только идеологического, но и исторического света? Это под силу только ведически подкованным гражданам. В общем, с этого места я уже не на шутку надеялся, что наконец-то прозрею и узнаю, что же произошло между Дмитрием Донским и Мамаем, потому что, признаться, стопроцентных гарантий мне на этот счет в свое время не дал ни один университетский профессор. Но ожидания не оправдываются: нам вкратце рассказывают о различиях между тактикой и стратегией (уж не «Кон Ассы» ли впервые дали миру это озарение?), после чего следует пространный и бессмысленный рассказ о великой славяно-арийской державе Рассении, которая впоследствии, в честь богов Тарха и Тары, называлась Тартарией или Татарией.

Справедливости ради, Тартария — не совсем Нарния, в исторической науке это вполне реальный топоним: до 1480 года в европейской картографии так называлось Московское государство по причине его вассальной принадлежности Золотой Орде (Русью называлось суверенное Великое княжество литовское и русское). А считать Тартарию какой-то отдельной таинственной страной — все равно, что всерьез воспринимать заявления болезненно «толканутых» людей, верящих, что они на самом деле живут в Средиземье.

В общем-то, в опусе Ярослава Стоянова профессионально-исторические претензии можно предъявить буквально к каждому слову, но не это самое страшное. Страшно в этой истории — место публикации инглистического фантазма. Как известно, наша армия — организация весьма замкнутая, и для многих военнослужащих газета «Красная звезда» — едва ли не единственный источник информации о внешнем мире. А в XX столетии не единожды бывали примеры, когда нация начинала искать в истории доказательства своей исключительности, сверхдревности, объявляла себя наследницей великой мифической цивилизации: это свидетельствует не только о комплексе неполноценности, но и приводит к крайне печальным для человечества последствиям. Вспомним хотя бы Анненербе — нацистское  общество в структуре СС, занимавшееся черной магией, мистикой и мифологизацией немецкого величия по сравнению с остальным человечеством. Идеологи национализма всегда стремятся воздействовать на массы с помощью героических образов. Вот и русские радикальные националисты ищут эти образы не в русской истории, а в ницшеанской идее сверхчеловека, нещадно эксплуатировавшейся когда-то нацистами. Говорят о «героическом стиле», которому должна следовать новая русская национально ориентированная элита.

А теперь представим себе ситуацию: солдат читает статью Стоянова и узнает, что он, оказывается, учится защищать не просто свой дом, своих родных, свою страну, он защищает наследие Великой расы.

А демобилизовавшись, солдат открывает Интернет и на запрос «Рассения» выходит на сотни сайтов, напичканных увещеваниями о превосходстве белой расы, чистоте крови и онкологической опасности межнациональных браков (одна из любимых идей той самой запрещенной Асгардской общины). И это, заметим, в многонациональной стране, вооруженные силы которой представляют собой отнюдь не цитадель white power, а следовательно, в полной мере ощущают губительность межэтнических разногласий.

Ей-богу, уж лучше пусть наши солдаты в качестве славной памяти предков защищают по сталинской старинке безгрешную репутацию Александра Невского (он теперь ко всему еще и «Имя России»), она гораздо безобиднее великой державы Тартарии.