— Наше племя радо приветствовать своих путешествующих братьев, — с достоинством начинает вождь масайской деревни. Точнее, сын вождя – как нам позднее объяснил Питер. Видимо, сам вождь, прикинув издалека посредственный статус приезжих, поленился переодеваться в пух и перья.

— Мы готовы показать гостям все уникальные секреты нашей натуральной жизни. Как мы строим дома, добываем огонь и дудим в охотничий рог. Любые вопросы, любые фотографии. Олл инклюдед оунли фор уан хандред ю-эс долларс… Ю’ велкам.

Его английский лучше моего. Во всяком случае, натуральней. Потому что он учил язык в африканской церковно-приходской школе, а я в Московском государственном университете. В те достославные года, когда поездка за рубеж приравнивалась к полету на Луну. Люди моего поколения готовы сходу дать отпор классовому врагу в области Peaceful coexistence или International solidarity of the working class, но поговорить о жизни с обычным африканским вождем — это учебным планом не предусматривалось.

Чтобы не терять времени, легко сошлись на 70. Драйвер Питер, судя по бесстрастному выражению лица, сделал для себя важный вывод: русские музунги слабоваты на голову и не умеют торговаться; легко можно было бы сэкономить 10-20 долларов. Приличные деньги для Кении.

Стандартное шоу с песнями, плясками и добыванием огня мало чем отличается от встречи иностранной делегации в г. Хадыженск с хлебом-солью и народным казачьим хором п/у Я. Хейфеца. Хотя масаи все-таки ближе к земле.

— Из Москвы? – вождь на секунду вышел из образа. – Это где «Челси» с МЮ играли?

Но потом все было уже по правилам. Деревня настоящая. Не приведи Господь здесь родиться и жить. Телевизор один — в здании администрации парка. Он обеспечивает праздничный досуг для кочевой элиты. Мобильник тоже один – на случай непредвиденных обстоятельств. За круговым плетнем диаметром метров в сто — десяток мазанок и выбитая коровами площадка, украшенная их же лепешками. Стадо ночует вместе с людьми. Само собой, мухи, запахи и, без сомнения, глисты. Здесь же мини-маркет для туристов со слонами и масками (привезено из Найроби) и яркими масайскими сутанами (с лейблом «made in Holland»). Кое-что они, конечно, делают и сами. Но мало и плохо.

Детишки играют коровьим дерьмом; им же, смешанным с глиной, замазывают щели в хижинах. Вся жизнь связана со скотиной. Выгорожена площадка для телят – подальше от маток, чтобы не высосали слишком много молока. Коровье молоко и коровья кровь – главные продукты питания масаев.

— В принципе, мужчина может иметь столько жен, сколько прокормит. Мы берем девушек из других деревень, чтобы не было имбридинга. Но в последнее время стало непомерно дорого — за хорошую жену просят уже 10 коров.

— Ну с ценами у нас тоже беда. Инфляция.

В мазанке размером примерно 3 на 4 метра умещается сделанное из жердей и вытертых до блеска коровьих шкур (точнее, уже кож) спальное место для родителей шириной чуть более метра (толстых масаев мы не встречали), очаг и такой же помост для детишек, которых у вождя трое. Спят вповалку. Мятые алюминиевые миски со следами еды. Душно, темно. На дворе собаки с выпирающими ребрами. Да и коров никак не назовешь тучными. В общем, картина до боли знакомая каждому, кто бывал в юрте у монгольского или казахского скотовода. Так текла жизнь и сто, и тысячу лет назад. И пять тысяч. Ну тряпки. Ну миски с ложками из общепита. У наших кочевых евразийцев есть хоть мелкашки, резиновые сапоги, рация и порой что-нибудь транспортабельное из мебели – а здесь так и ходят с копьями и в самодельных сандалиях.

Кровь они пьют тоже, как евразийские кочевники. Вскрывают у коровы вену, потом аккуратно залепляют землей. Поэтому, в частности, ордынская конница так легко пересекала безлюдные пространства: конь не только друг, товарищ и транспортное средство, но и кормилец. Машина по переработке воды и растительности в богатую белками пищу. Масаи употребляют ее в жидком и свернувшемся виде, а молоко смешивают с коровьей мочой и заправляют для пущей остроты золою. Если смеси дать забродить, получается нечто вроде кумыса. Называется «мурсик».

География чем хороша? Что наблюдаешь, то и фиксируешь. Значит, записали: молоко без мочи – деньги на ветер. Логично. Сами рассудите, какой разумный человек станет употреблять эти два напитка по отдельности? Все равно, что чай без масла для калмыков или марксизм без ленинизма для некоторых других народностей.

Мелкие музунги из числа поклонников народной медицины и целительства утверждают, что в напитке дьявольски мало холестерина и он буквально творит чудеса. Возможно. Спорить с людьми, которые от сытости выдумывают себе веру и готовы ради нее на любые жертвы, не входит в нашу задачу. Мы пытаемся понять феноменологию музунг более крупной разновидности.

— Приглашаем посетить наш уникальный народный рынок, – продолжает экскурсовод. – Любая ваша покупка послужит развитию общины и уникальной культуры нашего уникального народа. Бикоз ю’, май френд, я рекомендую тебе вот эти уникальные калебасы. Всего десять долларов.

— Бикоз ты великий вождь и мой большой друг, и бикоз мы очень хотим поддержать вашу уникальную культуру, я готов купить этот уникальный калебас за один доллар… (Только отстань, дай посмотреть, как люди живут).

— Вот хозяин уникального калебаса. С ним и веди переговоры.

Вождь (ну сын вождя) сделал вид, что обиделся.

В Кении с туристами торгуются в письменной форме. Наверное, из-за произношения. Раз музунга (который может оказаться, скажем, японцем) увидел цену глазами и кивнул – значит заметано. А если на слух, может отбрехаться в последний момент — мол, имело место недопонимание.

Поэтому они всегда пишут цифры. На клочке бумаги, на песке, пальцем на окошке. Это очень ответственная процедура. В данном случае продавец уникального калебаса (выпотрошенной и высушенной бутылочной тыквы) зубочисткой рисовал нули на собственном коричневом предплечье. Негоция бушевала недолго — сошлись на четырех долларах или трехстах местных шиллингах. Соплеменники смотрели на тихо торжествующего продавца с завистью. Вождь смотрел в сторону. Рейнджер Питер смотрел на меня со смесью жалости и презрения. Я же смотрел на масайские уши. У тех, что постарше, они напоминают снятый с бутерброда кусок сыра: через дыры диаметром до двух-трех сантиметров просвечивает небо. У молодых перфорация отсутствует.

Это удручает: молодежь утрачивает лучшие традиции. А все тлетворное влияние! В большинстве кенийских племен девочкам до сих пор из высших соображений вырезают клитор. Наверняка, тоже очень полезно для здоровья. В сельской местности через такую операцию проходит до 90% женщин. Нередки случаи заражения крови с летальным исходом. Процедура также весьма способствует распространению СПИДа. В путеводителях пишут, что в Кении 15% населения заражено вирусом иммунодефицита.

Но так надо, друзья! Народы мира обязаны защищать свою уникальность перед ползучей экспансией западных ценностей.

Музунга Проханов

У нас оборону спиной к спине держат двое главных музунг Российской Федерации: А.А. Проханов и А.Г. Дугин. Уж они-то знают, что СПИД в Африку заброшен агентами ЦРУ и Моссада. Их на мякине не проведешь.

Братие! Глобализм с чмоканьем высасывает недоеденные Ельциным остатки костного мозга из наших детей и стариков. Хлопотливым паучком с мохнатыми лапками вспрыскивает сладкий наркотик в мозг и сердце народов, чтобы полакомиться их парализованной плотью, заживо растворенной в серо-зеленой долларовой массе. И на беду некому бухнуть в тяжелый вечевой колокол, поднять обескураженные племена на совет да любовь! (Тьфу! – На совет да оборону? Или на Совет Обороны? На бой кровавый? Совет безопасности? Старый стал, забываю… Ладно, пишем дальше. Внимание! Дубль два). Э-э… Некому густым и горячим красно-коричневым потоком с болью и облегчением прорвать стерильные трансконтинентальные памперсы, которыми улыбчивая Обама-мама в белом передничке с красным крестом душит витальную энергию Черного Континента! Некому перешибить их вялую, как тесто биг-мака, массу нашей — пряной, остро-тревожной, полной кипящих мистических смыслов, выношенных в чреве Пятой Империи...

В общем, нам Вождя недоставало.

Увы, отечественным витиям сегодня не до Африки. Их больших дел не хватает даже для братских народов Украины, Белоруссии и Грузии. Если только по карточкам выдавать.

Вероятно, поэтому масаи ничуть не жаловались на глобальный американский заговор. Наивные! Отдали уникальный калебас, народное достояние, а получили взамен зеленые бумажки, которые вот-вот сгорят вместе с дутой американской экономикой. Темные они, масаи. Рублей не берут.

А что? Жили себе тихо-мирно в равновесии с природой, зря не умничали. Резали потихоньку соседей, отбирали друг у друга скотину и пастбища. Все как у людей. Не догадывались даже, что тем временем некий Билл Гейтс строит «Майкрософт» на их угнетенных костях. Не будь Гейтса, не будь англо-американского империализма, Рифтовая долина давно стала бы Силиконовой, правда ведь? Не зря же она дала этой тупой Америке нового президента. Чем, в конце концов, он лучше нашего деревенского вождя?

Да ничем. Разница не в людях, а в социокультурной среде. Если бы Барак Обама родился в равновесном стойбище на реке Масаи-Мара и не умер бы в младенчестве от дизентерии, из него наверняка вышел бы выдающийся скотовод. Из ленинградского мальчика Сережи Брина мог бы вырасти замечательный научный сотрудник в советском почтовом ящике. Однако парнишка вместе с мамой и папой оказался в чужой неравновесной среде за океаном и там при поддержке развитой социокультурной инфраструктуры зачем-то основал корпорацию Google. Стал миллиардером.

А ведь мог бы работать в одном институте с Жоресом Алферовым!

Если смотреть из щели почтового ящика, где А.А. Проханов и А.Г. Дугин терпеливо собирают действующую модель Пятой Империи – чудовищная несправедливость.

Бобчинский и Добчинский

Последние дни мы провели на берегу океана у Момбасы. В трехстах милях мористее сомалийские борцы с глобализмом, опоясанные пулеметными лентами (о, эта стилистика!), споро экспроприируют торговые и нефтеналивные суда. У них тоже наверняка есть своя идеология. И наверняка, она тоже самая справедливая и прогрессивная. Нам ли не знать.

А здесь пока все нормально. Те же чернокожие хлопцы и дивчины, в зависимости от образования и способностей, работают кто менеджерами, а кто поварами, метрдотелями, инженерами, официантами и горничными. Вечером в пляжном ресторане люди самых разных цветов. Из иностранцев преобладают японцы и многосемейные индийцы. Эти уже лет тридцать как натурализовались, обросли бизнесом. Понятно, коренные их недолюбливают за чрезмерную оборотистость. Понаехали тут.

Вдоль приливно-отливной полосы с удивительно белым и плотным карбонатным песком растут баобабы. Под баобабами — магазинчики разного ценового уровня. В одном, с электронной кассой, миловидная продавщица со светло-кофейного цвета губной помадой (есть, оказывается, специальные сорта для темнокожих!), выписывая чек, радостно рассмеялась:

 — О! Россия! Бобчинский-Добчинский!

С ударением, конечно, на «и». Мистер Добчинский, мистер Бобчинский… Будто из Чикаго.

Эх, география. Не Спутник-Гагарин, не Горбачев-Сталин, не Рабочий-Колхозница, а два гоголевских человечка представляют мою страну в головке африканской девушки на берегу Индийского океана.

А вы – «Имя Россия», «Имя Россия»! Цветок душистый прерии – Лаврентий Палыч Берия… Протоколы музунгийских мудрецов.

Фото Елизаветы Орешкиной http://www.flickr.com/photos/nutson/