Внимание к составу будущего Поместного собора Русской православной церкви неудивительно. Последний раз столь представительный церковный форум собирался в 1990 году для выборов патриарха Алексия II. Но тогда состав собора мало что говорил светскому человеку: делегаты от мирян (по одному от каждой епархии) не просто рекомендовались правящими архиереями, но и были людьми, пришедшими в церковь в доперестроечные годы — а следовательно, не принадлежали к числу заметных, карьерно ориентированных граждан. Таковые вступали в КПСС, и приходская жизнь для них была закрыта. Теперь же среди соборян есть богатые и успешные люди, чье присутствие на Соборе вызывает у наблюдателей противоречивое отношение. Возникает стандартный вопрос: насколько богатство совместимо с церковной деятельностью, в том числе с участием в Соборе? Действительно, не легче ли верблюду пройти через игольное ушко, чем богатому попасть в Рай?

Во-первых, с верблюдом не все так просто. Классическое толкование святителя Иоанна Златоуста, пользующееся высоким авторитетом в православной церкви, гласит, что «Христос сими словами не богатство порицает, но тех, кто пристрастился к нему». Другой известный толкователь, блаженный Феофилакт Болгарский, считал, что даже если человек не находится в рабстве у собственного богатства, а просто им владеет, то ему все равно «трудно спастись по немощи человеческой. Ибо невозможно не злоупотребить тем, что мы имеем». Впрочем, и Феофилакт оставлял некоторый шанс богатым — «трудно», но не невозможно. Тем более что после знаменитой евангельской цитаты о верблюде и игольном ушке следует другая: о том, что человек сам спастись не может, но Богу все возможно. В том числе, разумеется, и спасение состоятельных граждан. Впрочем, церковная традиция свидетельствует о том, что и богатые должны прикладывать для этого свои усилия — вести благочестивую жизнь, помогать церкви и бедным.

Во-вторых, при ближайшем рассмотрении выясняется, что людей, имеющих отношение к бизнесу, среди соборян не так много — на сегодняшний момент десятка два. Большинство делегатов от мирян — люди сугубо церковные: старосты, регенты, епархиальные служащие. Это неудивительно: демократия в церкви традиционно ограничена, и мирян на собор фактически делегируют правящие архиереи, хотя официально их решение подкрепляется результатами выборов. При этом в провинции система работает четко — в отличие, например, от выборов делегатов от духовных учебных заведений, которые привели к немалому скандалу. Диакон Андрей Кураев, горячий сторонник митрополита Кирилла, обвинил епископов — приверженцев другого вероятного кандидата, митрополита Климента, в жестком применении административного ресурса для проведения своих кандидатов. А противоположная сторона, в свою очередь, упрекает диакона в выносе сора из избы и в оскорблении архиепископа Димитрия, родного брата владыки Климента и одного из руководящих участников пресловутого избирательного собрания.

Таким образом, перед правящими архиереями стоит дилемма. Либо направлять на собор своих alter ego, которые гарантированно проголосуют так, как желает их начальник, — такой путь выбирает большинство. Либо «премировать» званием соборянина местного нотабля, который оказывает епархии немалую помощь — это выбор меньшей части епископата. Нотабль, конечно, может разойтись во взглядах с епископом — человек он влиятельный и самостоятельный и не привык, когда ему указывают. Тем более что голосование будет тайным, и каждый член собора имеет один голос; в отличие от голосований 1945 и 1971 годов, когда от имени каждой епархии открыто — и под бдительным надзором кураторов в штатском — высказывался архиерей, а остальные соборяне выполняли еще более декоративные функции. Но все же представляется, что расхождений между духовными и светскими представителями епархий будет немного: миряне испытывают понятную признательность за почетное отличие и вряд ли отплатят архиереям неблагодарностью. Поэтому, как и раньше, ключевую роль в избирательном процессе будет играть епископат, который, кстати, обладает эксклюзивным правом выдвижения трех кандидатов в патриархи на Архиерейском соборе, предшествующем Поместному.

Да и с богатыми не все просто. Например, в интернете немало ехидных слов сказано про то, что Астраханскую епархию на соборе будет представлять директор цирка (подтекст понятный — еще бы клоуна выбрали!). Но при этом не говорится о том, что он является попечителем Покровского храма в селе Болхуны, в строительство которого внес значительный вклад. От Виленской епархии делегирован клайпедский предприниматель Александр Попов, занимающийся морскими перевозками — он же инициировал и финансировал строительство Иверского храма в Паланге. Ивановскую епархию будет представлять представитель туристического бизнеса и, по совместительству, председатель местной Общественной палаты Валерий Иванов, еще в 1995 году возглавивший областную организацию христианской молодежи и семьи. Такие примеры можно продолжить. Стереотип, согласно которому прихожанин должен быть обязательно не от мира сего и изъясняться на ломаном церковнославянском языке, подобно режиссеру Якину перед объявившимся в Москве ХХ столетия царем Иваном Васильевичем («житие мое», «вельми понеже», «весьма Вами благодарен»), уходит в прошлое.

Так что вопрос о светских соборянах хотя и представляет интерес для наблюдателей, но все же является второстепенным по сравнению с другими, куда более важными. А именно: будет ли применен на выборах государственный административный ресурс (в отличие от церковного, которым обладают основные кандидаты, его трудно разделить между несколькими претендентами)? Какую позицию займут украинские делегаты, составляющие примерно треть собора? Насколько «грязные технологии», применяемые в ходе избирательной кампании, способны нанести урон авторитету церкви — не среди практикующих верующих (они, как правило, равнодушны к выпадам в адрес архиереев, которых сейчас обвиняют то в ереси, то в атеизме, то в других грехах), а в обществе в целом? Ответ на эти вопросы мы узнаем уже скоро.

Автор — вице-президент Центра политических технологий