Мы обязаны добиться истинного уважения к закону и

преодолеть правовой нигилизм.

Дмитрий Медведев

Начинается второй процесс по делу Михаила Ходорковского и Платона Лебедева. На сегодняшний день довольно сложно оценить, до какой степени этот процесс волнует общество, поскольку официальная информация строго дозирована и вряд ли даст сведения, невыгодные властям. А информация, не причесанная расческой сверху, есть лишь в небольшом ряде СМИ и, соответственно, не всем доступна. Впрочем, остается интернет. Я набрала несколько комбинаций слов в поиске. И вот что получила:

«Дело ЮКОСа» — 4 миллиона страниц;

фальсификация дела Ходорковского — 130 тысяч страниц;

кто против Ходорковского — 2 миллиона страниц;

Путин и Ходорковский — 2 миллиона страниц;

правда о Ходорковском — 1 миллион страниц;

второй процесс над Ходорковским — 612 тысяч страниц;

Ходорковский — 5 миллионов страниц;

Платон Лебедев — 1 миллион страниц.

Вы можете не согласиться, но, мне кажется, что эти цифры свидетельствуют о наличии некоего запроса общества на правду об этом деле. Если честно, у меня не очень много надежды, что у Медведева хватит политической воли вывести себя с поляны игр своего предшественника. Но ведь существует и еще один способ – самый простой. Сделать процесс максимально открытым. Это выгодно всем, кроме нескольких человек в стране (nomina sunt odiosa* — подтвердит любой знаток латыни). Открытый процесс даст возможность нынешнему президенту хоть чем-то подкрепить разговоры о необходимости торжества закона. Открытый процесс даст возможность каждому (каждому!!!) гражданину страны при желании разобраться в том, кто, что и у кого украл. Открытый процесс даст шанс отечественной Фемиде показать, зависима ли она от звонка сверху. Открытый процесс может быть невыгоден, если факты подтасовывались (да или нет?). Открытый процесс невыгоден, если есть кто-то, получивший прямую выгоду от ликвидации ЮКОСа (да или нет?). Открытый процесс невыгоден, если речи высочайших лиц государства о равенстве всех граждан перед законом – вранье (да или нет?). Исходя из перечисленных альтернатив, получается, что в Москве есть помещения, больше приспособленные для подобного процесса, нежели Хамовнический суд. Я ходила на первый процесс, я видела документы, в частности, бумагу, не подписанную Платоном Лебедевым, но приобщенную к делу как подписанную. Мне могут сказать – пошла вон, ты ничего не понимаешь в юриспруденции. Я действительно в ней ничего не понимаю, возможно, я необъективна, вероятно, я такая не одна. Так пусть будет открытый процесс, чтобы все сами сделали выводы. Пусть будет открытый процесс, чтобы его величество Закон Российский получил свои лавры. Пусть будет открытый процесс, чтобы доказать, что наша власть не загоняла сама себя в безвыходное положение с делом Ходорковского и Лебедева. Возможно, это наивно, но большие и малые российские партии — все активные игроки на политическом поле страны — заинтересованы в открытости этого процесса. Пишите. Требуйте. Призывайте. Ни один призыв не будет лишним. Конечно, партий в России много меньше, чем 93 415 — это количество конкретных граждан, подписавших обращение к президенту с просьбой помиловать Светлану Бахмину. Президент не ответил своим избирателям. Возможно, он не сочтет нужным ответить и запросам от политических партий. Но отсутствие результата – тоже результат. А то как-то вдруг, само собой возникает единственно возможное помещение в стране – то самое, где один персонаж говорил про другого: «Такую личную неприязнь испытываю, да?». Если этот процесс никого не интересует, то цифры в поисковиках я сама нащелкала, вы проверьте! По данным некоторых соцопросов, симпатии к Ходорковскому за время его отсидки растут. Знаете, почему? Потому, что ведет себя достойно, в отличие от тех, кому неймется, кто из ниоткуда достает гаденькие сказки из якобы тюремной жизни, находит поводы для карцера в день золотой свадьбы родителей Ходорковского и вообще всячески суетится. Так вот, может и тем, кто боится роста симпатий к одному из известнейших заключенных страны, все-таки будет полезен открытый процесс? Я недавно слышала такую, извините, мульку, что отличная идея привезти во время кризиса в Москву Ходорковского и показать гражданам — вот, мол, кто виноват во всем! Ну, что, не передумали про публичный процесс? Это не открытое письмо к Дмитрию Анатольевичу, это мысли вслух… А открытый процесс по делу Ходорковского, господин президент, Вам самому был бы нужен гораздо больше, чем это может показаться с первого взгляда.

Мне скажут, я ломлюсь в открытую дверь? Есть место для журналистов — специальный зал с лазерными панелями, чтобы пресса могла наблюдать за ходом дела. И, если вспомнить первое дело, то и там было полно коллег со всех телеканалов. И информация о деле в прессе была… Не вся. Хотелось бы, знаете, торжества закона, а не тех, которые «сунт одиоза». Эка размечталась… Нет, можно, конечно, порадоваться, что в начале 21 века не только панели есть, но и некий кодекс чести у начальников нашей родины. Громкие дела тридцатых годов «оформлялись» так, что власть не боялась открытых процессов. Слава богу, до этого не дошло. Слава богу. И все-таки процесс должен быть открытым и состязательным. И торжествовать должен закон, как сказал однажды президент. Хотелось бы следовать его указаниям.

*Имена ненавистны — не будем называть имен (латинское изречение)