Процесс по новому делу Ходорковского-Лебедева начался и, как говорится, «пошел». Начало получилось громким: это и беспрецедентное число журналистов, освещавших процесс, это и рассказы очевидцев о появлении Ходорковского около суда. «Коротко постриженный, поседевший Михаил Борисович в черном пальто с криком «Позор!» заходит в суд. Его проводят по потайной лестнице, скрыв тем самым от журналистов». А вот другой эпизод: в последний день процесса на прошлой неделе конвой неожиданно разрешает Ходорковскому пройти мимо журналистов и поздравить женщин с 8 марта. Впрочем, все эти внешние детали не должны заслонять от нас главного: суть нового дела Ходорковского-Лебедева.

Пока слушания проходят в закрытом режиме. Адвокаты стараются решить процессуальные вопросы, подавая ходатайства, которые судья первые дни отвергал одно за другим с аптекарской педантичностью. Впрочем, уже на третий день он решил, что проще будет выслушать все ходатайства защиты, а уж потом высказаться по поводу них. Естественно, судья отказал защите в собственном отводе. Отказал и в том, чтобы пересадить подсудимых из клетки за стол к адвокатам. Защитники говорили, что раз ни Ходорковский, ни Лебедев еще не осуждены по предъявленным им обвинениям, а 17 марта истекает срок их содержания под стражей, то нет никаких оснований держать их в клетке, как страшных разбойников. Они вполне могут сидеть рядом со своими защитниками.

Но судья Данилкин, видимо, не внял призывам Медведева о прекращении «кошмаривания бизнеса» и ничего не слышал о новой инициативе парламентариев наложить вето на арест бизнесменов.

Судья Данилкин посчитал нормальным, что Ходорковский и Лебедев все время процесса будут находиться в клетке за пуленепробиваемым стеклом.

Как украсть ежегодную добычу нефти

Но где бы ни находился Ходорковский — в клетке или в зале за столом своих защитников — он все равно будет говорить о том, что не понимает, в чем его обвиняют. Вот что он говорил в Ингодинском районном суде 22 октября 2008 года, когда обсуждался вопрос о его жалобе по поводу абсурдности новых обвинений и фальсификаций, допущенных следствием: «Если буквально читать обвинение и не обращать внимание на то, что в нем содержатся некие, противоречащие базовому утверждению, заявления, — следствие обвиняет меня в хищении 350 млн тонн нефти, т.е. количества, сопоставимого или превышающего всю ежегодную добычу России в период 1998-2003 гг. … С момента предъявления мне в начале 2007 года этого обвинения, которое осталось неизменным и в новом варианте — от 29 июня 2008г., я честно пытался убедить следственную группу не позорить себя и страну заведомо абсурдными утверждениями. Я пытался объяснить, что сделать то, что они там написали, — т.е. похитить 350 млн. т. нефти — физически невозможно и непредставимо с точки зрения современной науки».

Бывший глава ЮКОСа говорит, что не понимает сути обвинений и просит ему эту суть объяснить: «Следователи кивали и обещали доложить руководству. Они здесь сами ничего не решают, они все только руководству докладывают. Результат — все осталось по-прежнему. Они по-прежнему делают вид, что что-то доказывали и даже что-то доказали».

Принимая к рассмотрению это в высшей степени «пухлое» дело — почти 160 томов, председатель Хамовнического суда так же, как и Ходорковский понимал всю абсурдность обвинений. Может, он решил, что там что-то все-таки доказано? Вряд ли.

Прокуроры Шохин и Лахтин, которые представляли обвинение по первому делу, взялись и за второе. И они не подумали, что от таких абсурдных обвинений можно было бы отказаться. (Просто так, из спортивного интереса, чтобы посмотреть, какова будет реакция на их отказ.) Но не отказались.

И вот теперь они будут доказывать то, что доказать невозможно.

Это дело по подсудности не подходит суду присяжных. Но в зале будет много журналистов, которые вполне в состоянии понять, что правы Ходорковский и Лебедев, а не Шохин с Лахтиным.

Преюдиция по-русски

Еще 27 января 2009 года защита подсудимых направила на имя руководителя следственной группы Следственного комитета при прокуратуре Алышева В. Н. «ходатайство о прекращении уголовного преследования Ходорковского и Лебедева в связи с отсутствием состава какого-либо преступления». Это замечательный документ, потому что при внимательном прочтении становится очевидно: новое обвинение преследует цели, далекие от правосудия.

Подобное ходатайство сторона защиты заявила и в прошлую пятницу. В нем на тридцати страницах в хронологическом порядке описывается, как рождалось «дело ЮКОСа», как создавались доказательства вины, как оказывалось беспрецедентное давление на свидетелей. В частности, на Василия Алексаняна. Адвокаты подробно показывают, как следствие фабриковало дело, как оно выделяло из большого дела несколько маленьких дел. Это было нужно, чтобы потом обвинительные приговоры по маленьким делам могли бы стать доказательствами виновности фигурантов основного дела — Ходорковского и Лебедева.

Манипуляция следователей достаточно проста и по-своему гениальна. Существует так называемое «материнское дело» за номером 184103. В нем речь идет о «нецелевом расходовании бюджетных средств», «нецелевом расходовании средств государственных внебюджетных фондов», неисполнении приговора суда, решения суда». Из этого уголовного дела в течение нескольких лет выделялись новые уголовные дела, которые потом могли соединяться вновь. Фигурантами этих дел являлись одни и те же люди. Непременно Ходорковский и Лебедев. Но и другие. В частности, Алексанян, Бахмина, Переверзев, Малаховский.

Адвокаты прозвали это «материнское дело» гармошкой. Манипуляции с ним были нужны для того, чтобы искусственно дробить расследование одних и тех же обстоятельств в разных делах. Таким образом, создавались условия для манипулирования доказательствами, а от обвиняемых скрывались доказательства. Также скрывались суть обвинения и свидетельские показания по делу.

Так одни и те же обвинения предъявлялись разным людям, а поскольку они допрашивались в рамках разных уголовных дел, то и не все из них знали, что фактически являются обвиняемыми по одному и тому же «материнскому делу».

Вот, например, бывшие сотрудники ЮКОСа Переверзев В.И. и Малаховский В.Г. были осуждены к 11 и 12 годам лишения свободы («хищение имущества в особо крупном размере») 5 марта 2007 года. А расследование дела по аналогичному обвинению в отношении Ходорковского и Лебедева было закончено только в феврале 2007 года. Зато теперь приговор в отношении Переверзева и Малаховского на новом процессе Ходорковского-Лебедева станет лишним доказательством вины этих подсудимых. Вот такова эта преюдиция по-русски.

Защитники Ходорковского-Лебедева объясняют, с чем связана эта юридическая манипуляция. Она связана с тем, чтобы решение по новому делу, которое сейчас начало слушаться в Хамовническом суде, было «предопределено ранее состоявшимися приговорами».

Точно также в 2004 году Мещанским судом был вынесен приговор по делу Шахновского, после которого осуждение Ходорковского и Лебедева в том же суде в 2005 году было предопределено.

УДО откладывается до окончания срока?

На прошлой неделе много говорили о несостоявшемся УДО Светланы Бахминой. Зубово-Полянский суд отправил ее ходатайство в Москву. Судья наконец-то осознал, что Бахмина больше не сидит в женской колонии № 14 в мордовском поселке Парца. И таким образом, решение ее судьбы более не находится в компетенции мордовских судей. Совершенно непонятно, о чем думал судья Верховного суда Мордовии, когда направлял ходатайство Бахминой в Зубово-Полянский суд. Это было, кажется, в двадцатых числах ноября, и уже тогда было известно, что Светлана Бахмина переведена в Москву. По закону, судья Верховного судья Мордовии обязан был сначала выяснить, где находится осужденная. Он почему-то предпочел послать ее ходатайство в Зубово-Полянский суд, где ей уже дважды отказывали, когда она сидела в мордовской колонии.

В Зубово-Полянском суде ходатайство многодетной матери, как известно, провалялось несколько месяцев. Странным образом районный судья — так же, как и судья Верховного суда — не почесался узнать, где находится осужденная. А по закону — это прямая обязанность судьи. В результате получилось то, что получилось. Дело Бахминой переправлено по месту ее нахождения — в Москву. Но налицо судейская волокита. А за волокиту любого судью пренепременно нужно гнать с работы. Это ненормально, что в течение нескольких месяцев простое ходатайство об УДО кочевало от одного мордовского судьи к другому. В результате прошло уже девять месяцев, а Бахмина, которая по закону должна быть на свободе, вместе с трехмесячной дочерью по-прежнему пребывает «в нетях» (то ли в московской больнице, то ли в подмосковном санатории). Но в любом случае, под конвоем!

Почему же?

Смею предположить, что пребывание бывшего юриста ЮКОСа продолжает оставаться неопределенным только потому, что следствие от нее чего-то хочет. Официальная версия гласит: в списке свидетелей по новому делу Ходорковского-Лебедева Бахмина не значится. Но это не означает, что ее не могут допросить в суде. Другое дело, что ничего особенно порочащего подсудимых она сказать не может.

По неофициальной версии, возможно, Бахмину уже допрашивали по пресловутому «материнскому делу». Из этого дела при желании ее показания можно извлечь и предъявить на суде. А кто знает, что она там сказала?

И третья версия: издеваясь над многодетной матерью, в нарушении закона и всех норм милосердия, да и просто здравого смысла, не выпуская ее на свободу, власть пытается таким образом давить на Ходорковского, требуя от него чего-то, о чем только ей, этой власти, известно.

По понятным причинам обо всем этом молчит Бахмина. Молчат ее адвокаты.

Молчит Ходорковский. Молчат его адвокаты.

В отличие от Бахминой, Василий Алексанян в списках свидетелей, вроде бы, фигурирует.

Он готов выступить в суде. И, наверняка, расскажет о том, как от него шантажом добивались показаний на Ходорковского. Впрочем, он уже об этом говорил.

А вот нужны ли такие показания судье Хамовнического суда Данилкину?

Думаю, мы это скоро узнаем. И узнаем много всего другого. Михаил Ходорковский, как известно, обещал «небезынтересное зрелище».