В сказках разных народов закодирована их душа и судьба. Эта довольно банальная истина иллюстрируется тем, как мировой кризис влияет на социальную селекцию в разных странах и на геополитическую селекцию на планете. Где-то кризис играет на повышение, выступает санитаром леса, бракуя слабых, неэффективных, расчищая дорогу сильным. Где-то… Но лучше начать сначала, то есть со сказок.

В английской сказке про трех поросят, ставшей известной советским детям благодаря Михалкову-старшему, который этим частично искупил свою вину за оба гимна, закодирована англо-саксонская логика жизни. Три брата-поросенка озаботились созданием собственных домовладений. То есть серьезно озаботился лишь один, который работал все лето и построил капитальный каменный дом с дубовой дверью, печным отоплением и хорошим замком. Двое других все лето гуляли, а потом за пару часов соорудили два хлипких шалаша: один из соломы, другой из веток. Тут появился волк. Домики из соломы и веток, естественно, разлетелись, а прочный каменный устоял и спас всех.

Протестантская мораль англо-саксонского мира проста, как апельсин: провидение любит умелых, трудолюбивых и расчетливых. А поскольку мир, несмотря на всю свою многоконфессиональность и многополярность, выстроен сегодня под эту логику, именно она и прослеживается в процессе триумфального шествия кризиса по планете. За исключением суверенных территорий, подчиненных иной логике иного сказочно-культурного кода. Но об этом чуть позже.

Теперь о кризисе. В целом на планете он ведет себя вполне в логике волка из «Трех поросят». Как строгий, но справедливый судья, наказывающий разные страны в разной мере — в соответствии с экономико-политическими грехами.

Исландия получила высшую меру за неприлично раздутый финансовый сектор. Прибалтика, Венгрия, Румыния и другие восточноевропейские страны наказаны за грех непомерных долгов, не обеспеченных потенциалами национальных экономик. Россия и Украина — за сырьевую моноэкономику, за отсутствие модернизации. Украине — отдельный штраф за политический бардак. Те, кто построил свои национальные экономико-политические дома из соломы, мыльных пузырей и тому подобных малопригодных для капстроительства материалов, кризис не переживут и вынуждены будут строго по сценарию «Трех поросят» искать помощи у владельцев капитальных национальных домов. Такие устойчивые дома построили Германия, Франция, Англия, скандинавские страны, США, Китай. То есть кризис в мире как в единой системе играет на повышение: бьет по всем, особенно строго наказывая тех, кто «неправильно» строил свои национальные дома.

На территории, составляющей седьмую часть суши, действует обратная логика. Наша судьба и логика нашей жизни, система социальных фильтров закодированы в сказке про Емелю-дурака. И этот национальный код так же прост, как и англо-саксонский. Только с обратным знаком. «Дуракам и бездельникам — счастье». В соответствии с мониторингом кризиса в регионах, который проводит Минрегионразвития, кризис больнее всего бьет по регионам-донорам, по тем, кто является локомотивом страны, регионам-труженикам. Самая острая ситуация в Самарской области, Красноярском крае, Татарстане, Свердловской, Челябинской, Оренбургской, Вологодской областях. Лидер стабильности — Ингушетия. Это то место, где мало что производилось до кризиса, кроме неприятностей. Не будет производиться и в кризис. Чтоб стабильность не нарушать.

Кризис в России, в отличие от всего остального мира, «играет на понижение» — способствует росту социальной энтропии. Стимулирует не тружеников, а тех, кто живет на дотации, по щучьему велению. Эта игра кризиса на понижение проявляется и в его воздействии на социальную структуру общества. Кризис бьет общество в самое сердце — в средний класс, численность которого за период кризиса уменьшится, по прогнозам экспертов, в несколько раз. Причем, деградирует сама структура среднего класса: в его составе все меньше предпринимателей и специалистов, все больше чиновников.

Игра на понижение по-российски имеет еще одно измерение. Кризис неизбежно повлечет новый виток оглупления страны. По данным Всемирного банка, за последние годы из России уехали 200 тысяч ученых. Еще около миллиона перестали заниматься наукой и преподаванием в вузах. Это несколько тысяч современных «философских пароходов». Кризис спускает со стапелей новую партию транспорта для экспорта российских мозгов, которые выдавливаются из страны логикой «успеха для Емели».

Внутренних ресурсов у страны для изменения этой логики — нет.