Перерыв в выходе очередных выпусков сериала «Коррупция» никак не связан с политической конъюнктурой. Я за ней не слежу. Просто у нас, в ИНДЕМе, типичная советская запарка. Финиширует проект, большой, сложный, трехлетний. Мы о нем обязательно расскажем. А сейчас небольшой просвет, и я пользуюсь возможностью, чтобы продолжить наш сериал. Несколько слов о наших планах. Эта статья закроет трагическую тему отчаяния, а затем я перейду к теме надежды, поскольку попытаюсь ответить на вопрос, давно рвущийся с губ читателей: «А что делать-то?!». Знаете, на эту тему я могу распинаться не менее пространно, чем на тему свинцовых мерзостей коррупции. Но обещаю себя сдерживать, попробую ограничиться двумя-тремя выпусками. И еще одно обещание. В самом начале этого сериала некоторые участники форума говорили, что было бы полезно все эти тексты выпустить отдельной книжкой. Это предложение принято, такая книжечка будет. А теперь к делу.

Говоря о политических последствиях коррупции, мы будем иметь в виду, что слово политика имеет два смысла. Тут как раз такая ситуация, когда великий русский язык дал слабину. В этом нет ничего удивительного: разнообразие практики рождает разнообразие слов. Это в английской традиции политика во всех ее проявлениях насчитывает почти тысячелетие. Поэтому там есть два термина: politics – для политики как сферы борьбы за власть, и policy – для политики как сферы общественного целеполагания и реализации крупных государственных проектов. В нашем языке такого различения нет, что вполне соответствует нашей истории, в которой термин «политика» приписывается черт знает чему, вроде «политика Ивана Грозного» или «политика Сталина в сфере науки». Все это полная чушь, ибо политика существует там и только там, где есть общественный выбор. Тут важно слово «общественный». Индивидуальный выбор не имеет отношения к сфере политики. Просто бывают ситуации, когда индивидуальный выбор становится проблемой целых наций. Но это не означает, что речь идет тут о политике. Иногда она заменятся чьей-то блажью, или паранойей, или корыстью. Ну, бог с ними. Вернемся к нашим муфлонам.

Сначала рассмотрим политику во втором из перечисленных выше смыслах этого слова. Во многих продвинутых пособиях по противодействию коррупции можно встретить следующий тезис: «Коррупция сдвигает цели политики». Речь идет об очевидном обстоятельстве. Всегда и во все времена любые лидеры, политики, государи должны были делить свои усилия между достижением личных и общественных (в разное время по-разному трактуемых) целей. Если мы говорим о демократических государствах, то главная функция внешнего общественного контроля над властью состоит как раз в том, чтобы ограничивать использование властью своих ресурсов для достижения целей, отличных от общественных. Я надеюсь, что читатели поняли: именно тут мы на большой скорости влетаем в тему коррупции.

Вы помните принципал-агентскую модель и связанное с ней определение коррупции? Мы обсуждали их в статье «Коррупция-3». Следуя предложенной там логике, мы должны рассуждать так. Власть никогда не распоряжается своими собственными ресурсами, любые ее ресурсы временно даются ей для решения наших проблем в соответствии с нашими целями. Когда власть начинает использовать эти ресурсы в своих целях, она осуществляет кражу наших ресурсов и предает наши цели, подменяя их своими. Вы помните, что по принятому нами определению это – чистейшая коррупция.

Давайте используем дальше в этой статье гипотетический пример, этакий минипамфлет, в котором любые совпадения с реальными действующими персонажами являются совершенно случайными. Короче говоря, представьте себе страну, которая гонит на экспорт в страны Запада, одержимые идеей производства экологически чистых продуктов, свой главный природный ресурс – навоз. Навоз нынче дорог, его мало где осталось в товарных количествах. Поэтому цены растут, и рентабельность этого производства высока. А главное – удобный бизнес, не требующий больших профессиональных знаний и организационных способностей: все население производит навоз и свозит на пункты заготовки. Там его прессуют, пакуют, ставят штамп «Изготовлено в Навозии» и грузят для отправки в Европу. «Пусть там наше дерьмо нюхают!», — как любят шутить чиновники, контролирующие поставки.

Но такой контроль над Западом формирует не только чувство гордости и ощущение отрыва колен от этого самого навоза. Возможность легко производить и дорого продавать подталкивает к непреодолимому искушению сначала национализировать производство навоза, а потом приватизировать, но уже для себя. Что и делалось, но только в темную, не очень легально в первой части комбинации и абсолютно противозаконно – во второй. Но это только полбеды. Еще хуже то, что вся «государственная деятельность» (любили они там такое выражение) была подчинена только четырем задачам: первая – отнять и национализировать источники навоза; вторая – присвоить их; третья – расширить рынки сбыта на Западе (про четвертую задачу я расскажу ниже). Все остальное – побоку. В результате и происходило пресловутое «смещение целей политики» (в смысле policy). Например, вся внешняя политика властей была подчинена одному – навозу. Они любили создавать международные компании и ставить во главе их всяких бывших западных президентов и премьеров. Еще было принято конструировать маршруты поставки навоза так, чтобы ни капли его не могло задержаться в соседних странах, с которыми они всегда ссорились. И причины были веские: про производителей дерьма соседи все время сочиняли обидные анекдоты. Запад был нужен и для того, чтобы на малую толику выручки от навоза закупать там всякие суррогаты, которые в стране называли едой и продовали подданным в ярких упаковках. От этого подданные рано умирали, а власти кричали о вымирании нации, обвиняли Запад и пятую колонну. Об этом рассказывали все СМИ. А еще по всем каналам телевидения шел конкурс под названием «Герой всех времен и народов». На нем победителем стал римский император Веспесиан с его мудрым лозунгом: «Деньги не пахнут!». А власти, знай себе, собирали и собирали любимое ими дерьмо и гнали его на поругиваемый ими Запад, где учились их дети и отоваривались жены. И те, и другие ели экологически чистые продукты, взращенные на родном навозе. Это еще больше возвышало их чувство национальной гордости. От года к году поставки расширялись, цены росли, доходы росли еще быстрее, но в казну поступало все меньше и меньше налогов, потому что новые собственники предприятий по производству дерьма были засекречены. В целях национальной безопасности. А если собственник неизвестен, то и налоги взять не с кого.

А что население, спросит читатель. А ничего! Подданным нравились яркие этикетки скармливаемого им суррогата, и каждый думал, что проживет дольше тающего среднего возраста. И еще населению нравилось, что заботливая власть периодически оглашала различные планы развития страны, на пять, десять, двадцать и даже полста лет. Главное в них было – пообещать «инновационный рывок», который давно уже стал нереален в стране, производящей одно дерьмо.

А теперь мораль. Вам, конечно, понятно, что тут речь идет о коррупции. Это коррупция на высшем уровне, политическая коррупция. Она неизбежно ведет к следующим негативным последствиям. Первое: политическая верхушка (назовем ее так, хотя термин не точен в силу отсутствия политики в смысле общественно-полезного целеполагания), неконтролируемая обществом и погрязшая в своем ароматном бизнесе, заменила политику в смысле policy на беспардонную имитацию таковой. А все свои ресурсы и полномочия, принадлежащие не ей, а гражданам, тратила на собственное обогащение. Чтобы не было никаких поползновений со стороны обычных бизнесменов, им на всякий случай препятствовали в развитии любого бизнеса. Навозия разучилась производить что-либо, кроме собственных фекалий.

И тут грянул кризис. На выборах в стране главного стратегического противника и покупателя навоза победил кандидат, который провозгласил отказ от использования чужого навоза и предложил перейти на производство собственной искусственной амброзии с удивительно приятным запахом в качестве экологически чистых удобрений. Рынок навоза рухнул, цены обвалились. За этим, естественно, последовал ипотечный кризис, а потом и финансовый. Стало падать производство герметичных тяжелых цистерн для перевозки навоза. Тут же обвалился рынок металлургии. И посыпалось все. Всем было трудно. Но труднее всего – Навозии. Она не умела ничего другого, кроме вывоза навоза. Она не умела строить реальные планы и воплощать их в жизнь. Точнее – не умела власть, и не хотели подданные. Разучились и разуверились. И все это из-за коррупции.

Но я обещал рассказать о четвертой главной задаче, которая была у властей Навозии, жившей в дерьме, которым она торговала. Больше всего на свете руководители страны боялись расстаться с властью. Поэтому они поставили для себя такую задачу: править вечно. Для этого они кинули жребий, кто за кем по кругу будет называться главным правителем. А всем остальным они намекнули, что они — только подданные, и это навсегда. Тем, кто не понял намека, они давали невкусный сладкий чаек, от которого быстро и мучительно умирают. Чем больше они воровали и убивали, тем страшнее им было лишиться власти; а чем страшнее им было лишиться власти, тем больше они воровали и убивали. И всем было ясно, что бесконечно так продолжаться не может. Но тут понимай – не понимай, все равно. Маховик этот крутится все быстрее, поскольку не зависит от чьего-то личного понимания опасности, и скоро он достигнет такой скорости, что его попросту разнесет, а куда полетят осколки, никому неясно.

А тут еще начал роптать народ. Ничего удивительного – кризис. Когда начали падать доходы от торговли навозом, власти начали вывозить остатки своих средств (а своими они считали почти любые средства) на поругиваемый ими Запад. Поэтому денег на закупку суррогатных продуктов в ярких этикетках стало не хватать. Импорт сокращался, прилавки пустели. И все это было так неожиданно и уже непривычно, почти страшно. И люди стали задумываться, оглядываться, сравнивать и делать выводы. И самый страшный вывод состоял в том, что у них, навозян, не было никаких способов повлиять на положение в стране. Все эти способы были ликвидированы властями в процессе решения четвертой главной задачи — удержаться у власти. Оставался только один способ выразить свое недовольство — выйти всем вместе на улицу и разнести все вокруг к чертовой матери. А это уже по-настоящему страшно. Таково главное следствие политической коррупции в смысле politics.

Продолжение следует

Автор — Президент Фонда ИНДЕМ