Если политик удачно оживляет свои выступления, он может одной фразой, даже словом, пометить целый исторический период. И не важно, готовит ли он свои выступления сам, как Черчилль, или ему помогают спичрайтеры. Что стоит, например, предложение Вилли Брандта о «наведении мостов» между Западом и Востоком. До самой «разрядки» все серьезные издания в политических колонках об этих «мостах» упоминали обязательно. Я лично знаком с человеком, который вложил в уста президента Рейгана ту самую «империю зла». Во времена «холодной войны» в обиход вошла «Верхняя Вольта с баллистическими ракетами» — определение, которое дал Советскому Союзу Гельмут Шмидт, хотя его ошибочно приписывают Маргарет Тэтчер. И т.д. Вот теперь байденовская «перезагрузка».
Российско-американские отношения неуклонно ухудшались, как минимум на протяжении последних десяти лет. Дело дошло до того, что эксперты и обозреватели вновь заговорили о «холодной войне», «политике сдерживания» и проч. Поскольку многие из намеченных десять лет назад программ сотрудничества России и США в прямом смысле зависли, то компьютерная аналогия Байдена удачна. Другое дело, что после перезагрузки компьютеров оболочка остается. Иначе говоря, ни США, ни Россия фундаментальными своими интересами, скорее всего, не поступятся. А они не везде совпадают.
Например, США предупредили, что не приемлют влияния России на постсоветском пространстве. Но если геополитика объективна, то Россия не может к этому влиянию не стремиться. Отсюда и выявленные в Лондоне разногласия по Южной Осетии. Наверняка есть и другие области, в которых придти к компромиссу вряд ли удастся — слишком большие страны Россия и США. Но эта встреча президентов дает надежду, что противоречия можно если не снять, то сгладить. Ведь какие-то противоречия есть даже между Лондоном и Вашингтоном, но это не значит, что между ними идет «холодная война». А президенты США и России в совместном заявлении без этого термина не обошлись. И призвали друг друга расстаться с ее стереотипами, будто на дворе не 2009 год, а 1990-й, когда рухнула Берлинская стена. И это, пусть косвенно, но характеризует ненормальность наших отношений в последнее десятилетие.
Лондонская встреча показала, что у Москвы и Вашингтона есть согласие по вопросам контроля над вооружениями. Президенты дали задание экспертам за восемь месяцев подготовить новый Договор по СНВ. Задача трудная — наверняка наша сторона будет увязывать этот Договор с планами размещения элементов ПРО в Восточной Европе. А США не спешит, но и не отказывается прямо от этого плана. С другой стороны, президенты сошлись на том, что с Ираном следует работать на поле дипломатии. Так что если Иран докажет мирный характер своих ядерных продвижений, то и потребность в обороне от его ракет вроде бы отпадает. Другая тема, о которой говорили президенты, — нераспространение ядерного оружия. Здесь стороны сходятся, как и в части действий в Афганистане. Хотя ситуация с базой Манас служит поводом, чтобы поставить совпадение интересов под сомнение. Формально закрытие американской базы — решение Киргизии, но на Западе этому верят мало.
Российско-американские отношения отличаются тем, что их нельзя рассматривать как только двусторонние. Они несут системную нагрузку, задевая, так или иначе, глобальные проблемы. И отсутствие согласия в действиях двух влиятельных стран мешает, в первую очередь, разрешению такого рода проблем. Одного саммита, конечно, мало, чтобы стать партнерами. Но, подводя итоги лондонской встречи, правомерно утверждать, что шаг к нормализации наших отношений сделан.