План Обамы по Афганистану, в котором основной упор операции по борьбе с мировым терроризмом переносится из Ирака на Гиндукуш, называет еще одного важного участника этого плана — Пакистан. Но проблема в том, что если уж нет ясности в вопросе, что делать с Афганистаном, то с Пакистаном и подавно ничего не понятно. Действительно, как быть с государством, которое ряд мировых СМИ уже объявил «самой опасной страной мира», но которое в то же самое время считается важнейшим союзником США в регионе?

Доходит до того, что одни и те же ведомства или экспертные организации выдают подчас взаимоисключающие советы и рекомендации.

23 апреля глава госдепартамента США Хиллари Клинтон заявила озабоченность активизацией террористов в Пакистане, спустя всего четыре дня она же сказала, что считает положение нынешнего правительства Пакистана стабильным (отметив, правда, что у нее есть опасения, о «которых не хочется думать»). А всего через пару дней ее патрон Барак Обама вновь назвал положение пакистанского правительства «очень хрупким».

Положение дел в Пакистане и впрямь трудно назвать хорошим. Надежды либеральной общественности не оправдались – правящая демократическая коалиция (в составе Партии пакистанского народа, которой руководит вдовец Бхутто Асиф Али Зардари, и Мусульманской лиги во главе с экс-премьером Навазом Шарифом) фактически распалась, ее лидеры предпочитают выяснять отношения друг с другом, нежели решать проблемы страны.

Но главное — ухудшается ситуация в северо-западных пуштунских регионах, граничащих с Афганистаном. Официальный Исламабад даже предпринял попытку договориться с более-менее умеренными исламистами, чтобы противопоставить их радикалам. Большой шум в мире вызвал марш талибов в районе Бунер, расположенном в сотне километров от столицы.

Дело обостряют атаки американских беспилотных самолетов на кишлаки пакистано-афганского пограничья. С каждым таким налетом, как отмечает пакистанская пресса, множится число сторонников талибов.

Нужно отметить при этом, что, несмотря на активизацию боевиков, боевые действия талибов не распространяются на основные, наиболее развитые и населенные провинции Синд и Пенджаб (сюда террористы «делегируют» только боевиков-смертников). Боевики пока не выходят за пределы горных пуштунских районов и еще ни разу не заявляли о намерении захватить ядерные арсеналы — они пока требуют, чтобы им дали жить, как они хотят. Да и пакистанские генералы (недостатка в которых в стране нет) вряд ли согласятся передать кому-нибудь свой «ядерный козырь». Отрядам фундаменталистов, число которых оценивается в 20 - 30 тысяч, противостоит 650-тысячная регулярная армия.

Но исламисты явно переходят в наступление. И если сегодня их сил недостаточно, то пусть и не завтра, а послезавтра, но положение дел может измениться. Мир, понятное дело, обеспокоен. Многие требуют жестких мер. «Бомбить, бомбить, бомбить!» От Исламабада последовательно добиваются «решительных действий», «еще более решительных действий» и «самых решительных действий». Как-то в эфире уважаемой радиостанции я спорил с одним экспертом, который призывал «немедленно потребовать от Пакистана, чтобы тот направил всю национальную армию в горные северо-западные районы» для окончательного уничтожения боевиков «Талибан», полностью открыв при этом все свои границы, в том числе линию разделения с Индией в Кашмире.

Мол, нет другого пути для борьбы против талибов, представляющих «средневековую, человеконенавистническую и дикую» идеологию. Ах, как было бы хорошо, если бы все было именно так!

Ведь чтобы ответить на главный пакистанский вопрос, как быть с исламистами, нужно сначала понять, с чем именно мир имеет дело?

У активизации исламистов есть несколько причин. Это и бесконечная афганская война, которая сказывается на Пакистане, и желание религиозных радикалов воспользоваться тем, что центральное правительство погрязло в политических разборках. 

Но главное — это нерешенность экономических проблем, коррупция, кумовство, а тут еще и экономический кризис. Добавьте к этому тот факт, что большая часть населения Пакистана моложе 30 лет, и эта молодежь недовольна бедностью, социальной несправедливостью, отсутствием перспектив. Все это вместе и составляет пакистанскую гремучую смесь.

Идеологи фундаментализма в ответ на все проблемы предлагают рецепт государства «настоящего ислама», основанного на справедливости и равенстве перед Всевышним. Они призывают вернуться в «золотой век» первых десятилетий исламской общины (такого «золотого века», как его представляют фундаменталисты, на самом деле никогда не существовало, но исторический миф в массах всегда сильнее исторической науки).

По мнению классиков фундаментализма, во главе государства должны стоять не продажные политики-мунафики (лицемеры, прикидывающиеся мусульманами), а мудрый лидер, праведник, справедливо управляющий людьми и ответственный перед Аллахом. Основатели этой идеологии — например, Абул Али Маудуди (между прочим, прекрасно образованный человек) — призывали вовсе не к диктатуре, а к демократии. По их мнению, только настоящий ислам обеспечит государство, в котором все равны и защищены законом, назначенным Всевышним.

На самом деле перед нами очередная социальная утопия. А кому как не России известна сила утопических идей о всеобщем счастье?

«Фундаментализм новой волны» — явление вовсе не средневековое (хотя и скатывается часто к средневековым методам), он порожден, прежде всего, кризисом прочих идей, которые пытались привить в молодых странах Азии идеологи из «цивилизованных стран» — это и провал социалистической идеи (в том числе и модного одно время «мусульманского социализма»), и различных форм местного национализма, и либеральных западных идей, с трудом приживающихся на азиатской почве. Можно не сомневаться, что крах надежд на демократизацию Пакистана (которые многие связывали с уходом военного диктатора генерала Мушаррафа и приходом к власти демократической коалиции) еще пополнит ряды исламистов.

В конце 1990-х годов автору статьи довелось посетить одно из самых известных радикальных медресе Пакистана «Хаккания» близ Пешавара, в котором в свое время получили образование многие лидеры афганских талибов. Тогда там училась группа выходцев из Средней Азии (позже президент Мушарраф официально запретил иностранцам обучаться в местных религиозных учебных заведениях). Молодые ребята, в основном из Таджикистана, с жаром рассказывали, что при «настоящем исламе» не будет бедных, поскольку богатые будут делиться по справедливости, не будет войн — «ведь все будут братья». Они много говорили о социальных проблемах, о коррупции и кумовстве властей в их странах. Только ислам, по их мнению, способен исправить положение. Мои собеседники верили в неизбежную победу «настоящего ислама» во всем мире.

Эти парни вовсе не ненавидели всех подряд, они, наоборот, хотели сделать всех счастливыми — загнать мир к благоденствию железной рукой. И несут они в своем сердце ИДЕЮ. Как такие же молодые люди, собиравшиеся в России 1917 года мировой пожар раздуть «на горе всем буржуям» и «отдать землю крестьянам Гренады», даже не спросив при этом их согласия.

Вопрос, однако, в том, можно ли бороться с идеей-мечтой бомбами и армейскими зачистками?

Лучшим средством для борьбы с фундаментализмом могли бы стать успехи демократических правительств. Увы, этого пока не получается. Но Пакистаном не нужно пугать, этой стране надо помогать. И США, как и Западу в широком смысле, стоит сконцентрироваться на поддержке демократических институтов, образовательных программ, развитии молодежных и студенческих контактов и т.п. План Обамы, правда, предусматривает финансовую помощь Исламабаду — на оборонные и экономические цели. Но главной его составляющей, насколько пока можно понять, все же является переброска в регион дополнительных солдат и техники.

Один мой знакомый эксперт по региону как-то указал на то, что рост числа религиозных школ в Пакистане во многом объясняется тем, что в медресе обучение бесплатное (они содержатся на средства религиозных организаций и на пожертвования верующих) и при этом учеников там кормят. Поэтому бедные крестьянские семьи предпочитают отдавать своих детей туда — их пусть плохо, но накормят, а заодно научат читать и писать (и при этом обучат, конечно, соответствующим идеям). «Было бы куда полезнее, если бы США накормили учеников 10 нерелигиозных школ, чем прислали бы 10 самолетов с бомбами», — сказал он.

Фотографии РИА Новости / Евгений Пахомов