Духовный лидер Ирана аятолла Хаменеи заявил, что «враги стремятся лишить нас радости выборов и устраивают враждебные провокации». Это заявление было сделано после того, как избирком страны объявил победителем избирательной кампании действующего президента Махмуда Ахмадинежада, а сторонники реформаторского кандидата Мир Хосейна Мусави устроили уличные акции протеста.

На первый взгляд победа Ахмадинежада выглядит убедительной — 63% против 34% у Мусави. Мизерное количество голосов, полученных двумя другими кандидатами, свидетельствует о «биполяризации» электорального процесса. Фактически на этих выборах иранцы принимали принципиальное решение — либо конфронтация с Западом и рост авторитарных тенденций внутри страны, либо восстановление диалога с тем же Западом и умеренная внутриполитическая либерализация. Объявленные итоги выборов однозначно свидетельствуют в пользу первого варианта.

Однако при ближайшем рассмотрении выясняется важное обстоятельство. Никогда ранее кандидат, потерпевший поражение на выборах, публично не оспаривал победу своего соперника. Напротив, он выполнял все необходимые формальности вроде поздравления победителя с избранием и пр. Это неудивительно. Все кандидаты действуют в рамках существующей политической системы и признают правила игры (например, предварительное неофициальное одобрение их кандидатур аятоллой Хаменеи) в обмен на гарантии более или менее честной избирательной кампании. Прецедент победы кандидата, не обладающего серьезным административным ресурсом, в современном Иране есть — в 1997 году реформатор Хатами выиграл выборы у поддержанного большинством чиновничества тогдашнего спикера парламента Натег-Нури. Впрочем, существовал и еще один негласный принцип, соблюдавшийся с 1981 года: президент избирается на два срока, причем вторая избирательная кампания является для него во многом формальной, по сути превращаясь в плебисцит.

 

Сейчас ситуация изменилась. Значительная часть иранского истеблишмента и модернизаторски настроенные слои общества оказались заинтересованы в уходе неуправляемого Ахмадинежада, они опасаются, что его безрассудные действия могут привести к конфликту с международным сообществом и, следовательно, к изоляции Ирана. Вместо плебисцита прошла реально конкурентная избирательная кампания, в начале которой реформаторской оппозиции удалось выдвинуть сильного соперника Ахмадинежада, получившего шанс на успех. В этих условиях президентская сторона тоже начала ломать традицию, массированно используя административный ресурс для обеспечения победы своего кандидата. Речь может идти о самых «грязных» выборах за всю историю современного Ирана. Достаточно сказать, что резкое повышение явки было выгодно Мусави — на избирательные участки пошли молодые люди, женщины, представители национальных меньшинств, рассчитывавшие на реальное изменение политического курса. Низкая явка в Иране традиционно выгодна консерваторам (их дисциплинированный сельский электорат всегда приходит на избирательные участки), высокая — реформаторам. Сейчас же явка действительно повысилась — по некоторым данным, минимум до 75%, что близко к 80%, достигнутым в 1997 году. Но соотношение голосов в пользу двух кандидатов осталось почти тем же, что и четыре года назад, когда при низкой явке Ахмадинежад во втором туре победил непопулярного и обвиняемого в коррупции экс-президента Хашеми-Рафсанджани, за которого не хотели голосовать многие реформаторы. Иначе, как массированным «вбросом» бюллетеней, подобное электоральное чудо объяснить сложно.

 

Мусави отказался признавать результаты выборов, призвав при этом своих сторонников воздерживаться от насилия. Показательно, что еще до закрытия избирательных участков он объявил о своей победе — такой серьезный, не склонный к политиканству деятель вряд ли сделал бы столь обязывающее заявление без опоры на факты. В ответ на массовые акции протеста власти начали арестовывать видных оппозиционеров, с тем чтобы лишить протестующих лидеров и сбить накал недовольства. Видимо, они достигли своей цели, но стратегически «радостные выборы» вряд ли могут считаться победой Ахмадинежада. Если четыре года назад он добился успеха в честной борьбе и его легитимность как президента не оспаривалась даже самыми радикальными критиками, то сейчас ситуация выглядит принципиально иной. Избиратели Мусави — а среди них немало социально активных жителей крупных городов — чувствуют себя не просто проигравшими, но оскорбленными, считают, что президент украл у них победу. Все это может существенно усилить протестные настроения, и без того подпитываемые негативными экономическими новостями.

Более того, со временем Ахмадинежад неотвратимо превратится в «хромую утку», то есть уходящего президента. Конечно, авторитарные наклонности способны побудить его попробовать переписать конституцию, с тем чтобы остаться на третий срок, но здесь ему придется столкнуться с оппозицией не только реформаторов, но и многих консерваторов, поддержавших его в ходе прошедшей избирательной кампании. На время выборов они объявили своего рода мораторий на критику экономической политики президента, но сейчас ничто не мешает им возобновить ее с новой силой. Некоторые консервативные лидеры уже всерьез «нацеливаются» на участие в выборах 2013 года, и Ахмадинежад объективно становится их конкурентом.

Что касается атомной программы Ирана, то после выборов она будет развиваться в направлении, определенном Ахмадинежадом, — то есть с военной составляющей. Это существенно повышает вероятность эскалации противоречий Ирана с международным сообществом, способных перерасти в серьезный конфликт. Данное обстоятельство является самым тревожным результатом «радостных выборов».

 

 

Автор - первый вице-президент Центра политических технологий