Raskoryachka
Максимально точно описал собственное и коллективное положение правящей группы сам В.В. Путин, парируя пассаж Обамы о «двух ногах». Вольно интерпретируя слова нацлидера, попытаемся реконструировать выбор возможных сценариев для Путина и его ближайшего окружения. Учитывая, что наиболее существенные гарантии нашим героям приходится приискивать исключительно на Западе (капиталы – там, собственность – там, дети – там), то и латиница заголовка статьи этим более чем объясняется.
Опыт крушения авторитарных режимов – как в Европе, так и в Латинской Америке – убеждает, помимо всех прочих аргументов, в определенной закономерности и необратимости хода исторических событий, ведущих к неизбежному финалу всякой узурпационной власти. Кризис последних месяцев стал грозным предзнаменованием надвигающегося конца нынешнего режима. Бессмысленно гадать о сроках, но власти следует задуматься о «плане отхода». Причем, от выбора инструментов такого плана будет зависеть конечный результат. Или дальнейшее «сдавливание», что, конечно, несколько отсрочит неизбежную развязку (и, добавим, сильно затуманит перспективы благополучного «отхода»). Или все же «послабление» и плавный спуск в демократические процедуры. Последний вариант рискован своей некоторой непредсказуемостью, но, в общем, не трагичен.
Из всего множества примеров авторитарного правления наиболее подходящими для российской власти представляются следующие.
Генералиссимус Франсиско Франко, при всех его заслугах по предотвращению левой угрозы на Пиренейском полуострове, был весьма жестким диктатором на протяжении всего своего правления. На все предложения о существенном смягчении режима он отвечал отказом. Тем не менее, Франко пользовался известной поддержкой Америки и Британии, имея некоторый карт-бланш, поскольку во время Второй мировой войны Испания сохраняла нейтралитет и даже обеспечила неприступность Гибралтара. После войны, несмотря на бойкот большинства европейских стран, Франко тесно сотрудничал с НАТО и допустил в страну американские военные базы. Рынки Испании при Франко были открытыми, что и позволило стране после смерти диктатора в 1975 году быстро вернуться к демократии и ускоренно интегрироваться в европейскую политико-экономическую и военную инфраструктуру.
Таким образом, Франко являет собой пример несговорчивого диктатора, и в целом его опыт можно признать в личном плане удачным – умер в покое и почете. Правда, о коррумпированности Франко говорить не приходится, да и сама Испания на мировую политику не влияла, так что судьба диктатора и его режима, по большому счету, мало интересовала Запад. Не то Россия – у наших властителей гонор в мировых делах и, как говорится, пробы ставить негде.
Добровольно отдавать авторитарную власть обществу порой не только трудно, но даже опасно. Генерал Пиночет тому наглядный пример. Спасая Чили от коммунизма, Пиночет, став во главе заговора высших чинов армии, захватил власть в стране (несомненно, при поддержке ЦРУ). Надо сказать, что именно к генералу Пиночету была у советских чекистов особая неприязнь, и не только по указанной выше причине. В ходе операции по захвату власти в Сантьяго по его приказу было убито большое число не только кубинских военных советников, но и несколько представителей советских спецслужб, находившихся при правительстве Альенде.
Однако президенту Пиночету удалось путем непростых и неоднозначных реформ вернуть экономическое благополучие Чили, утраченное после социалистических экспериментов левых.
В дальнейшем, добровольно вернув стране демократию, генерал Пиночет был «награжден» судебными преследованиями – как в самой Чили, так и за её пределами.
Следовало бы, конечно, посмотреть на обширную практику африканских диктаторов от Иди Амина (Уганда) и до Менгисту Хайле Мариама (Эфиопия), но нам придется столкнуться со столь неповторимыми континентальными особенностями этих монстров (вплоть до каннибализма), что совесть не позволит искать общее в их судьбе с судьбой нацлидера и его окружения. Люди они, все же, не кровожадные.
Будь-то Милошевич или Хусейн, Перон или Салазар – их опыт свидетельствует лишь о неминуемости конца. Отсрочка чревата как народным бунтом (не дай Бог!), так и военным переворотом. В последнем случае это будут наши доморощенные рабоче-крестьянские совслужащие, склонные к совсем уж некультурным проявлениям («ларёк и паёк»). Пиночет благородно предлагал Сальвадору Альенде покинуть страну, но тот предпочел застрелиться. Военные в Гондурасе пару недель назад отстранили от власти президента Селайя и выслали в Коста-Рику. Ну а как поступят с «нашими царями» обозленные так называемой реформой российские военные, догадаться нетрудно.
Даже Лукашенко, выбирая между дальнейшим «закручиванием гаек» и постепенным смягчением режима, предпочел второе. По-видимому, не только по причинам экономического кризиса в Белоруссии, но и по соображениям разумной достаточности давления на подневольное население (дальше ведь только массовые расстрелы), Александр Григорьевич решил договориться с Западом. Участие в этой трансформации английских политических консультантов (того же лорда Белла) и, по слухам, Березовского представляется лишь частной предпосылкой в общем движении восточноевропейских стран в сторону неизбежной демократии и европейской интеграции.
Разумеется, анализ вариантов дан самыми общими мазками – без существенных деталей и серьезных сопоставлений. Впрочем, это и не так важно. Десятки авторитарных режимов возникали и исчезали в мире, зачастую уходя в небытие вместе с людьми и явлениями, их породившими. С точки зрения нынешней авторитарной власти, все варианты негодны – определенно «раскорячка». И все-таки политическому истеблишменту рано или поздно придется договариваться с Западом о своей безопасности и сохранении присвоенного капитала, возвращении власти обществу, а монополий рынку. Из событий прошедшего саммита в Москве сложилось самое первое впечатление, что российским начальникам удалось обаять (во всяком случае, Медведеву) заморского гостя. При самых разных внутриполитических раскладах отдельные лица из властного нобилитета могут рассчитывать на благосклонность «дяди Тома».
