200 - 213 день процесса

После недельного перерыва процесс возобновился, и на арене появились так называемые свидетели обвинения: бывший глава ЗАО «Волна» Андрей Крайнов, проходивший в качестве обвиняемого и осужденный на пять лет условно по первому делу Ходорковского-Лебедева, и бывший управляющий компании East Petroleum Евгений Рыбин, в покушении на которого были обвинены бывший сотрудник службы безопасности ЮКОСа Алексей Пичугин и бывший вице-президент ЮКОСа Леонид Невзлин. Рыбин долго и пространно рассказывал о всевозможных грехах обвиняемых и других представителей ЮКОСа, хотя отношения к обвинению это не имело никакого. О допросе свидетелей и поведении председательствующего на заседаниях по просьбе «Ежедневного журнала» высказался адвокат Платона Лебедева Константин Ривкин:

«Происходит то, чего мы ожидали: ни одного свидетеля обвинения в полном смысле слова противная сторона пока не представила, и мы думаем, что таковых просто не будет. Был установлен факт, что когда свидетеля Крайнова допрашивали в ходе предварительного следствия, органы следствия его, по сути дела, вводили в заблуждение относительно тех фактов, которые, по их мнению, имеют существенное значение для обвинения. Это было документально установлено в процессе допроса.

Мы далеко не всем удовлетворены в поведении председательствующего. Например, когда мы просим приобщить к материалам дела документы, которые считаем существенными для достижения истины, нам в этом отказывают, причем регулярно. Когда то же самое делает прокуратура, все безропотно выполняется. Однако во время допроса свидетелей особой необъективности со стороны председательствующего я не наблюдаю — напротив, видна попытка разобраться в том, что собой представляет специфика нефтедобычи, нефтепереработки и так далее. Более того, в ряде случаев, когда прокуратура возражала против действий, связанных с разъяснением у свидетелей тех или иных вопросов, председательствующий говорил, что это необходимо выяснить, в том числе для того, чтобы ему самому в этих вопросах разобраться. Такой подход мы можем только приветствовать».

Смех в зале

Как-то вроде стало чуть веселее в зале суда.

Закончились тягостные, как температурный бред, монотонные бормотания текстов, напиханных каббалистическими числами и эзотерическими аббревиатурами. Началась какая-никакая драматургия. Во всяком случае, сценическая ремарка «смех в зале» и ритуальные судейские угрозы в адрес неуместных весельчаков появляются все чаще.

Смех — это хорошо, это признак жизни.

Но это только нам с вами так кажется. Сторона обвинения реагирует на смех с поистине стародевической обидчивостью, принимая все на свой счет. Впрочем, правильно делает, что принимает. Чуть что, обвинение гневается: «Просим удалить из зала того, кто смеялся. Это уже не первый раз». На что вечно сонный судья вяло реагирует: «А я не заметил, кто смеялся. Пристав, кто там хохотал? Ну-ка, разберитесь!»

Судья вообще старается не выходить из роли страдающего сомнамбулы, явно не понимающего, зачем, за какие такие грехи он попал в этот зал. Эта роль представляется особенно эффектной на фоне традиционных представлений о роли судьи как носителя вечных истин и вершителя человеческих судеб. Этот судья — продукт драматургического новаторства, сопоставимый по силе убедительности лишь с судьей Ляпкиным-Тяпкиным.

Вот, к примеру, маленькая мизансцена:

Лахтин: «А другие встречи были?»

Краснов: «Это наводящий вопрос».

(Крайнов смотрит на судью)

Судья: «Валерий Алексеевич, давайте говорите что-то, уточните вопрос, а то свидетель смотрит на меня, а я на вас».

Прелесть просто!

А вот пара характерных судейских реплик:

«Слушайте, Валерий Алексеевич, да оставьте вы свидетеля в покое-то! Сколько можно?! Так, все. Суд удаляется… то есть фу, нет, суд не удаляется — пять минут перерыв! Вот теперь суд удаляется на вынесение решения по ходатайству!»

Или:

«Ничего же не слышно! Это просто издевательство. Давайте, может, начнем работать со свидетелем. А завтра послушаем эту запись, надо подготовиться. Найти шнур к диктофону».

Все роли стали уже привычными. Судью по-прежнему все время жалко. Подсудимые все время выглядят как судьи. А обвинителей все время хочется отправить домой, чтобы они все-таки выучили роль и не так запинались.

Впрочем, появились и новые роли, а вместе с ними и новые интриги. Это свидетели. Двое. Эта парочка продумана драматургически грамотно, ибо на фоне вялого, невыразительного, ничего не помнящего и ни на чем не настаивающего свидетеля Крайнова, свидетель Рыбин — резонер и обличитель похлеще Чацкого — выглядит довольно ярко. Вот, например, чем не Чацкий: «Если Ходорковский выступает в роли спасителя отечества — я бы не хотел жить в таком отечестве!»

Тут бы самое время возникнуть овации, а вместо этого бездушный протокол констатирует все тот же «смех в зале». Что за публика, ей богу!

Леонид Самоцветов

Художник АЛЕКСАНДР КОТЛЯРОВ

Выпуск 1
Выпуск 2
Выпуск 3
Выпуск 4
Выпуск 5
Выпуск 6
Выпуск 7
Выпуск 8
Выпуск 9
Выпуск 10
Выпуск 11
Выпуск 12