Так получилось, что всю прошлую неделю я была в отъезде и могла лишь издалека следить за тем, что происходит в России. И это очень хорошо, потому что уже не раз и не два замечено, что на расстоянии гораздо рельефнее видишь то, что не замечаешь за ежедневной рутиной.

Всю прошлую неделю во Франции вспоминали Анну Политковскую. Ее убийство, как и  убийства других наших журналистов и правозащитников, которые произошли за эти три года, воспринимаются французами как что-то из ряда вон выходящее. Каждый раз, разговаривая с ними, я ловила себя на мысли, что для нас, россиян, эти преступления уже стали обыденностью. Мы ходим на похороны, на митинги, пишем статьи, возмущаемся тем, что следствие не находит убийц. Но мы пасуем перед государством.

Поэтому развитие ситуации вокруг «казуса Подрабинека» кажется мне очень важным.

Тот факт, что на защиту журналиста встала Элла Памфилова, свидетельствует о новом этапе в развитии нашего общества. Я не знаю, была ли согласована реакция Памфиловой с кем-то из чиновников президентской администрации. Честно скажу: мне очень бы хотелось, чтобы демарш Эллы Александровны против «Наших» был  вызван естественным протестом против крайне опасного маразма, в который пытаются всех нас погрузить люди, руководящие «нашистами». Но даже если Памфилова и испрашивала разрешение на критику травли Подрабинека и получила «добро» — это все равно хороший знак и сигнал для других. Смотрите: сегодня позволено выражать свой протест и защищать инакомыслящих.

Жаль, что другая не менее значительная история, касающаяся тяжбы Рамзана Кадырова с «Мемориалом», не вызвала такого сильного протеста ни у журналистов, ни у официальных защитников прав человека.

Это понятно: в случае с «Нашими» речь идет о нецивилизованной форме борьбы с инакомыслием. В случае с судебным процессом по иску президента Чечни против Олега Орлова — все вроде бы цивилизованно. Допросы свидетелей, прения сторон, решение суда, апелляция. 

Доказывая правоту ответчика, «мемориальцы» зашли очень далеко. То, что они говорили на суде о режиме, построенном в Чечне, о невозможности работы правозащитников, об угрозах, которые Наташа Эстемирова получала от Кадырова — все это, произнесенное вслух в столь «концентрированном виде» в присутствии адвоката Кадырова, очень опасно для них.

Нет сомнений: решение судьи Тверского суда было прогнозируемо. И все-таки оно в очередной раз показало: российская власть продолжает покровительствовать Кадырову. Обрадованный успехом, его адвокат уже заявил, что подает в суд на «Новую газету».

Если так пойдет и дальше, то Кадыров вполне может догнать московского мэра, который, как известно, выигрывает все судебные процессы в столице.

К сожалению, похоже, слова самого Кадрова , неоднократно оскорбившего память Натальи Эстемировой, так и останутся безнаказанными. По закону, только родственники могут отстаивать в суде честь и достоинство убитой. Очевидно, что дочь Наташи не станет этого делать. Как не станут делать и другие Наташины родственники.

Впрочем, «мемориальцы» на суде говорили о последних интервью чеченского президента и приводили судье цитаты с нелицеприятными высказывания в адрес Наташи. Судья не обратила на это должного внимания.

Самое страшное, что на последнем заседании суда со стороны ответчика выступили чеченские правозащитники.

Они фактически поддержали иск Кадырова и дезавуировали заявления «мемориальцев», доказывая, что для работы правозащитников в Чечне нет особых препятствий со стороны власти. За день до выступления на суде эти же самые борцы за права человека в Чечне опубликовали заявление, в котором осудили Олега Орлова.

«Любой правозащитник, без всяких на то оснований обвиняющий человека, сам уподобляется бандиту», — заявила одна из чеченских правозащитниц.

Я  не могу осуждать этих людей. Они сказали то, что были вынуждены сказать.

Они боятся за свою жизнь и жизнь своих близких. А те, кто руководит спецоперацией против «Мемориала», умело восстанавливают их против «варягов» — «мемориальцев». Впрочем, их и не надо особо «науськивать» на «Мемориал». Они и сами прекрасно понимают, откуда и куда дует ветер.

Как изменить эту ситуацию? Как заставить людей преодолеть страх?

Нет ответа.

Мы, гражданское общество, в очередной раз потерпели поражение.

Ощущение поражения очень опасно.

Каждый раз, когда оно возникает, нужно вспоминать историю с Василием Алексаняном, переведенным из тюремной больницы в гражданскую, историю со Светланой Бахминой (где гражданский протест наверняка сыграл свою роль). Если поискать, можно найти еще несколько случаев «гражданских» побед. Но их ничтожно мало.

Здесь во Франции люди, интересующиеся Россией, как правило, задают три вопроса.

«Находится ли в опасности журналист, заявляющий о нарушениях прав человека в России? Получает ли он угрозы? Может ли он спокойно, без проблем ездить на Запад и возвращаться в свою страну?» И на Западе понимаешь, насколько умело устроена имитация демократии в России.

Если на два первых вопроса довольно просто ответить, то третий, «Почему большинство людей в России терпит то, что там происходит?», как правило, застигает меня врасплох.

Меня не устраивают ответы типа: российское общество апатично, депрессивно, люди не верят в то, что могут что-то изменить в своей стране.

Мне кажется, что подобные объяснения уже пора забыть.

Нужно преодолеть страх и подставить плечо тем, кто этот страх уже преодолел.

Я не верю, что можно перестрелять всех смелых журналистов в России и убить всех правозащитников, которые не хотят молчать.

Нас очень много. И мы должны победить.

Ведь в отличии от тех, кто сегодня борется с «новыми диссидентами», нам нечего терять.

Мы уже почти все потеряли...

Фотография РИА Новости