ОГФ уволил своего исполнительного директора — Марину Литвинович. Их внутреннее корпоративное дело. Вопить по этому поводу «Так вот какие вы демократы!» очень глупо — раз у этой организации есть свои цели, а исполнительный директор с ними не согласна, то ее и увольняют. При чем тут «демократия» или ее отсутствие — я не понял.

Ливинович — человек опытный, профи-политтехнолог — отлично понимала, какую реакцию статья вызовет. Так что полагаю, сделала это с каким-то смыслом, «расчетом» — а уж оправдался расчет или нет, со стороны не оценишь.

Но этот корпоративный конфликт, конечно, имеет более широкое значение.

Вот дискуссия Милова с Литвинович на «Эхе».

Суть позиций проста. Я изложу ее как понял. Хоть и не буквально, но, надеюсь, не искажая смысл.

Милов: «Мы — ОППОЗИЦИЯ. Не бутафорская. Мы — ПРОТИВ власти, а не сдуваем пылинки с башмаков Медведева. Призывы «войти в «медведевское большинство» — призывы покончить с собой. Мы этого делать не хотим. Если же речь идет о том, чтобы «давить на власть», мы это и так делаем как умеем. Если речь идет о том, чтобы «возглавить модернизационный процесс», то это вообще ерунда какая-то — ну, что это ПРАКТИЧЕСКИ значит?! Демагогия почище официальной!».

Литвинович: «Ни черта у нас не получилось. И при нынешней тактике не получится. Мы — в гетто. Ну, приходит на митинги до 100 человек, одних и тех же, одних и тех же… И ЧТО? Это — «оппозиция»? Это — СИЛА? Ну, читают наши материалы, кто ухмыльнется, кто поохает… И что? Так еще 20 лет промыкаться? Тоска-тощища, жизнь пройдет мимо… Значит, надо менять хотя бы тактику. Дать людям ПОНЯТНЫЕ им лозунги».

Дальше Милов резонно объясняет, что приходит так мало людей, потому что нет желающих, чтоб их дубинками отоварили по башке, а «дать лозунги» они не могут, ибо не пущены на ТВ. На что Литвинович могла бы возразить (но вроде не сказала): «Ну и вывод? Так ведь и дальше будет! Так мы и останемся кучкой диссидентов, которые друг другу объясняют, как плоха власть».

В общем, грубо говоря — теперь уже без ссылок персонально на Милова/Литвинович, этот диалог мог бы звучать так. «Инда еще побредем...» — «Да бредите вы… лесом! А я молодая, я жить хочу».

Понятно, что ОБА ПРАВЫ.

Раствориться в толпе холуев, «жадною толпой» стоящих у трона? Так кто хотел — давно там. А кто не хочет, тот и не пойдет.

Но если вы выбрали путь ВНЕСИСТЕМНЫЙ, то рассчитывать на РЕАЛЬНОЕ ВЛИЯНИЕ просто глупо. Система вас и дубинками огладит, и на ТВ не пустит. А если Система сама собой (кризис, раскол верхов, да хоть нашествие марсиан) падет, то И ТОГДА ВЛИЯНИЯ НЕ БУДЕТ — как не было никакого реального влияния у советских диссидентов после падения Советской власти. Кто из правительства, окружения Ельцина, скажем, имел ХОТЬ КАКОЕ-ТО ОТНОШЕНИЕ к диссидентам? Гайдар? Бурбулис? Чубайс? Козырев? Волошин? Собчак? А может — Полторанин? Коржаков? Березовский? Грачев? Татьяна Дьяченко, наконец? С гигантской натяжкой к «полудиссидентам» можно отнести разве что Немцова — «в разгар советской власти» он диссидентом не был, но на излете прикоснулся… И — заметьте! — он же ЕДИНСТВЕННЫЙ из правительства Ельцина, кто ныне может считаться диссидентом. И очень неплохо, как видно, себя в этом виде спорта чувствует! А вот Михаил Михайлович попробовал ногой воду пару раз — да и отошел в холодок. Мораль: Немцов (уверен, он это и сам знает) не имеет НИ ЕДИНОГО ШАНСА вернуться во власть — никогда. А вот Касьянов при перемене власти микроскопический шанс — имел бы… 

И кто из диссидентов имел при Ельцине ХОТЬ КАКОЕ-ТО ВЛИЯНИЕ? Новодворская? Пономарев? Боннер? Якунин? Буковский? Подрабинек? Ковалев? Молоствов? Несколько человек побывали депутатами Думы — не имеющими ни малейшего влияния, никаких административных и иных возможностей… Ба! Это ж Павловский — представитель диссидентов-во-власти! Как я мог забыть…

Да. Скрещивания пород не случилось. Оно и невозможно.

Птицы певчие остались певчими, а птицы ловчие — ловчими. И если кто и перепутает стаю (бывает!), то быстро разберется — или его быстро разберут и вытолкнут к «своим».

Диссиденты как были диссидентами при «совке», так и остались ими в 1990-е, тем более в 2000-е — хотя при Ельцине им иногда давали ТВ-трибуну. Диссидент — это не политика, это характер. Судьба…

Любопытный пример — Каспаров. Диссидентом он не был, член КПСС, член ЦК ВЛКСМ. Но не был и человеком Системы, как не был им сверхлояльный Ботвинник или «шалопут» Таль, как не были ими любимцы всех советских начальников (как и всего народа, конечно!) Лев Яшин или Валерий Харламов, и даже… Анатолий Карпов! Это все — люди штучные, полностью поглощенные собой, своим спортом, часто «необычные» (Алехин, Фишер, Власов). И если «вдруг» решат заняться политикой (а не просто посидеть в Думе — Третьяк, Карелин), то и заниматься будут как хотят…

А чиновник, человек власти, человек Системы — это НЕ ВЗГЛЯДЫ. Нет, это тоже физиономия и физиология. Образец — г-н Зюганов. Оппозиция Его Величества, чиновная служба — по оппозиционному департаменту.

Вопрос, как обстоит дело на Западе, не обсуждаю. Не владею материалом. По разрозненным впечатлениям есть и там свои диссиденты, из разряда ультралевых профессоров в США, вроде Хомского, которые сроду во власти не были и не будут, в отличие от профессоров Киссинджера, Райс, Тэлботта или Саммерса… Но это — совсем особая тема.

Что же касается наших диссидентов, то их стремление «идти в народ» традиционно — и традиционно бессмысленно.

Опять же — разные породы обезьян.

Вовсе не просто «глупостью энд тупостью» народа объясняется ПОЛНОЕ неприятие диссидентских лозунгов огромным большинством.

Просто у диссидентов и «обычных людей» РАЗНЫЕ ценности.

При Советской власти список претензий хотя бы частично пересекался. Например, диссиденты требовали свободы слова — и миллионы хотели… ну, смотреть «Эммануэль». Диссиденты требовали открытых границ — и десятки миллионов людей мечтали побывать «там». Диссиденты отрицали «коммунистическую идеологию» (кстати, были и диссиденты-коммунисты) — и народ тошнило от партсобраний и всей этой ахинеи. Ну и главное желание людей — колбасы! Диссиденты к этому сюжету были абсолютно равнодушны, но поддержать все-таки могли.

А сейчас?

Перечисленные выше диссидентские лозунги выполнены и перевыполнены.

Где точки пересечения?

Я даже опускаю демагогию про «агентов влияния Запада», «проплаченных грантоедов», густой антисемитизм, который почти неизбежен при разговорах о «несогласных» и т.п.

Сдуем всю эту вполне густую пену.

Оставим только СОДЕРЖАТЕЛЬНУЮ сторону.

Что предлагают диссиденты, выходя за пределы своего круга?

«Свободные выборы», «право избирать и быть избранным»? Абсолютно не колышет избирателей. «У вас украли ваши голоса! У нас не выборы, а маразм!» — «Не выборы, а маразм — это верно… Но и не больно жалко, пусть их… У нас и голоса-то никакого не было».

Людей раздражает — чем дальше, тем больше — ТВ-лизоблюдство и брехня, которая уже из ушей течет, это верно. Но раздражает даже не до такой степени, чтоб выключить ТВ — что уж тут говорить о «выходе на площадь»!

НЕНАВИСТЬ к Путину-Медведеву, которая для многих диссидентов превратилась прямо в манию, чуть не в смысл жизни? Ну, нет этого в народе! Поутихли взрывы любви к «национальному лидеру», это верно, «за нами Путин и Сталинград» как-то совсем не звучит сейчас… Но в общем, отношение к Путину-Медведеву скорей положительное. Как минимум вполне терпимое. И неспроста. Как мне объяснил один старичок: «А Вы чего хотите? Вы сравните с теми, кто был раньше!» И тут он выдал такие народные аттестации Ельцину-Горбачеву-Брежневу-Хрущеву, что я их повторить не могу. Ленина мой старичок не застал, но сведения о «зверствах большевиков» его как-то мало трогают, про Сталина он говорит: «Страх-то был, да, но была и уверенность, цель какая-то», а к Андропову относится неплохо — «честный был и не воровал» (т.е. есть «честные», которые все-таки «и воруют»…). Редкий старичок, скажете? По-моему, так совсем нет.  

Что сегодня может максимально раздражать народ?

Тяжелое экономическое положение? Да, но большинство твердо знает, что им лично в 1990-е было только хуже! Что ж им рваться — из огня да в полымя? «Но мы зовем вовсе не в 1990-е!» — «А куда же? И с чего я вам поверю?»

Ментовской беспредел, взятки? Опять тот же ответ: «А в 1990-е что, легче было? Еще и бандиты, сейчас хоть их поменьше, одни менты остались». Заявления, что «без свободы СМИ» не будет борьбы с коррупцией, тоже не вызывают энтузиазма — на Украине свободы выше крыши, но коррупции столько же. А в Белоруссии свободы куда меньше, но, вроде, и взяток меньше и беспредела. И — снова и снова! — «А в 1990-е?! Чем и кому помогла свобода?»

В общем — не пересекаются.

Свобода САМОЦЕННА. Она не средство, она — цель.

Вот это — ЧЕСТНЫЙ разговор.

Для определенной категории людей.

К которой БОЛЬШИНСТВО никак не относится. В России — точно.

А попытки представить свободу как «необходимое условие» для чего-то другого (обобщенно — для «колбасы») встречают сопротивление, иногда демагогическое, иногда вполне аргументированное.

Договориться — невозможно.

Что ж, диссиденты могут признать себя «другими», могут это отрицать. Но только это так и есть.

И за пределами своего круга им ловить — нечего. И обижаться — не на кого. «И те, кому мы посвящаем опыт, до опыта еще приобрели черты». И эти черты с ними и останутся.