Трейдеры сталинизма
«Нет, Сталин не сдался.
Считает он смерть поправимостью.
Мы вынесли из мавзолея его.
Но как из наследников Сталина Сталина вынести?»
Евгений Евтушенко.
«Наследники Сталина», 1962 год
Наивность в очередной раз посрамлена, «несмышленышей» ткнули физиономией в «реальную политику» и еще раз объяснили на пальцах: не верь, не бойся, не проси. Не верь, что Медведев всерьез озаботился антисталинизмом, не бойся давно разложившегося трупа, не проси каких-то несбыточных перемен.
Да я и не очень верю в последовательную, принципиальную политику по выкорчевыванию сталинизма, я тоже не являюсь московским мечтателем, но вот Дон Кихотом, борющимся с ветряными мельницами, власть тоже не считаю. Сталинизм — не ветряные мельницы, не страшилка для взрослых, не какой-то давно исчезнувший призрак, растворявшийся по мере того, как тело вождя-тирана истлевало.
Нет, он растворился в нашей крови, он присутствует: у кого-то в виде страха, у кого-то в виде тоски по прошлому своему величию или по порядку, который это величие обеспечивал, у кого-то в виде комплекса неполноценности, а у некоторых молодых — в виде иллюзии справедливости.
Так или иначе, но сталинизм — это не просто «террористическая диктатура тирана». Достаточно просто, чтобы выглядеть правдой, но слишком упрощенно, чтобы в это поверить.
Сталин умер, и зеркала занавесили. Прошло немного «положенного» времени, и их открыли — людям же надо на себя смотреть. И оказалось, что Сталина нет, а зеркала все те же — кривые. Их не разбили на счастье.
Сталинизм — это искаженные представления о жизни и смерти, о человеке, о смысле бытия.
Сталинизм — это психология недограждан.
Сталинизм — это «суверенная охлократия», время от времени использующая интеллектуалов как рабов строя, власть посредственности, комплексующей из-за собственной незначительности и творящей во успокоение свой миф.
Сталинизм — это, в первую очередь, наследство вождя, это его наследники.
При Хрущеве произошла первая девальвация этого наследства, а во времена Горбачева-Ельцина — сильнейшее обесценивание, что зафиксировано аудитом социологических опросов того времени.
А потом наступили другие времена, и акции сталинизма снова поползли вверх. Кто-то стал играть на повышение…
К слову, на бирже те, кто играет на повышение, называются «быки», а те, кто на понижение, — «медведи». Медведев, созвучно своей фамилии, сыграл на понижение сталинизма. И это хорошо для всех, кроме «быкующих» наследников разных оттенков, толпящихся вокруг в ожидании своего «звездного часа».
И когда они придут, никаких «медведей» не будет, да и биржу закроют. Ибо сталинизм — это всегда безальтернативность. И как это ни странно, но те, кто предлагает нам сегодня смириться с безальтернативностью русской исторической традиции — неважно, рады они этому, сокрушенно вздыхают или брезгливо от нее отворачиваются, — играют на то же повышение ставок по вкладу «Сталин».
