«Нашизм» как дедовщина
Вместо этого акция обнаружила неожиданную способность публики к солидарности. Урок вышел боком: повадка государственных жлобов, прессующих отдельные группы граждан, в то время как прочие рукоплещут и ждут своей очереди, была узнана и встретила сопротивление. Постсоветская действительность оказалась чуть-чуть умнее советской. Это «чуть-чуть» симптоматично: давно не били.
Даже самые робкие признаки солидарных действий – хоть наподобие всепокорнейшего думского протеста – есть нарушение канона и крамольный соблазн. Перед властью развилка – или к террору, цензуре и прочим методам социальной кастрации, или…
Что, собственно, «или»? Или вертись, как Марков с Сурковым, восхваляя победу на фальсифицированных выборах. Понемногу возмущаются автомобилисты, пенсионеры, милиционеры, бизнесмены, футбольные менеджеры, вазовские рабочие…
Надо бы придавить. А не получается. Нет сталинского восторга и органичности тотального насилия, которое было не столько средством, сколько целью и высшим кайфом. Страна «чуть-чуть» другая.
Облом с Подрабинеком настолько очевиден, что обозначилось раздражение на самых верхах: тоже мне, юннаты! Дела не знают, а берутся. Наполучав пинков сверху и снизу, они делают вид, что так и надо. В чистом виде совок, когда провал подается как очередное завоевание на пути к светлому будущему. Действительность и пропагандистский звон расходятся все дальше.
Кроме вдумчиво организованного насилия и всепобеждающего звона в совке было мало чего интересного. Пытаясь реанимировать его ценности, «Наши» всего лишь подпирают старый звон с помощью нового. Конструкция так себе. Долго не продержится.
Сказка как быль
Ведь какова действительность? Их, мягко говоря, послали. Они в ответ с победным шумом свернули пикеты, обещав вернуться через год. Будто мы не помним, как устрашали Эстонию; потом еще наш министр иностранных дел ходил на поклон просить им визу. Свернули, потому что сообразили, что попадают прямиком под статьи 23, 24, 25 и 29 Конституции РФ. В частности, в ст. 24 запрещается «сбор, хранение, использование и распространение информации о частной жизни лица без его согласия». Сведения о местожительстве гражданина Подрабинека, очевидно, подпадают под понятие о частной жизни. Где взяли? Любой ответ, кроме «сам дал по личному согласию», прямиком ведет к статье.
Есть разница между адресом казенной конторы, которая существует на деньги налогоплательщика и потому обязана быть прозрачной и открытой для критики, и адресом частного человека, который эту контору содержит и потому вправе требовать, чтобы она оградила его от гопоты под окнами. Отсюда чисто юридическая разница между пикетами.
«Наши» ее искренне не понимают. Как и значительное число нормальных советских людей. Для них все наоборот: государевы опричники всегда и везде правы, а смерд – что свеколка. Выдернули, да забрали. «Забрали» – очень советское слово.
Вымученные рассуждения про легальность пикета, который, де, разрешен то ли префектурой, то ли районной прокуратурой – знак конфликта между звонко-крылатой душой совка и приземленной правовой реальностью. Если разрешение есть – тем хуже для выдавших его структур. Его легко оспорить в Конституционном суде. Если его нет (что более вероятно) – налицо привычное пустозвонство.
Вслед за пикетом юные герои стеснительно потерли со своих сайтов пафосные угрозы выдворить Подрабинека из страны (ст. 27 Конституции – «каждый имеет право выбирать место пребывания и жительства»), превратить его жизнь в кошмар и добиться извинений (ст. 29 – «никто не может быть принужден к выражению своих мнений и убеждений или к отказу от них»). Вместо этого они грустно врут, что «диссидент извинился перед ветеранами и «Нашими».
А что еще делать? Сурово брови насупив, обещают наказать г-на Подрабинека через суд. Отлично. Именно этого требовал президентский Совет по правам человека: на текст отвечать текстом, на сердечную обиду жаловаться правосудию. В суде им мало что светит, ибо задействованная активом статья 152 ГК целиком посвящена защите чести и достоинства конкретного гражданина, но отнюдь не группы граждан (в данном случае ветеранов) или общественных объединений. Даже если журналист, допустим, унизил достоинство людей, склонных ассоциировать себя с палачами и вертухаями, в суде им придется доказывать, что нехорошее выражение типа «наши лекари неучи, коновалы и мздоимцы» нанесло невыносимый личный ущерб конкретному доктору по фамилии Иванов, Петров или, к примеру, Долгих.
Возможно, удастся доказать. А возможно, и нет. В любом случае выяснится, что степень вины и вид наказания для гражданина РФ определяет все-таки суд, а не стая патриотически озабоченных недорослей.
Получается, что и здесь послали.
Операция прикрытия
Утеревшись, они для сохранения лица разворачивают операцию прикрытия. Изъять облом из центра внимания и замутить рядом что-то отвлекающее. Собственно, это и есть замаскированное признание поражения. Те, кто вчера раздувал скандал, сегодня негодуют: зачем так много внимания какому-то пасквилянту?
Технологическая сторона знакома со времен Пастернака и Солженицына. Однако размах уже не тот. Целью избрана глава президентского Совета по правам Э. Памфилова. Она, стало быть, отщепенец в семье кремлевских народов, льет воду на мельницу, кощунствует на святынях и получает за это сами-знаете-что-от-сами-знаете-кого.
Прочим членам Совета, естественно, надлежит «стоять-бояться». И снова, как на зло, не проходит! Отвращение, как во времена Синявского, чисто стилистическое. Но уже не в индивидуальном, а в довольно-таки массовом порядке. В ответ на наезд Совет единогласно (возможно, при одном воздержавшемся – его позиция не прояснена) поддержал Памфилову. Солидарность только укрепилась.
Мудрено было не поддержать: уж больно мерзко выглядела операция.
Во-первых, Памфилову гнобили отдельно, будто речь не о коллективном обращении, а о злонамеренной частной инициативе, предпринятой сами-знаете-с-какими-целями.
Член Общественной палаты Ольга Костина режет правду-матку на «Независимой газете»: «Госпожа Памфилова уже сделала заявление от имени совета, которое оказалось – будем называть вещи своими именами – подложным. Потому что оно не было согласовано со всеми членами совета. А уважать мнение большинства гражданка Памфилова, видимо, не считает для себя возможным».
Ах, мадам, не мерьте других по себе. Никому не возбраняется зайти на сайт Совета и ознакомиться с регламентом. Там ясно сказано, что решения принимаются простым большинством голосов. Из 35 членов текст первого обращения поддержали 29. Да, были несогласные. И слава богу – Совет все-таки не парламент, в нем еще есть место для дискуссий. Так что неуважение к мнению большинства и подлог (а точнее – будем называть вещи своими именами – вранье с признаками клеветы) если и имеет место, то вовсе не со стороны гражданки Памфиловой.
Во-вторых, старое доброе шельмование. Директор Центра политической конъюнктуры России Алексей Чеснаков, до недавнего времени работавший в Администрации президента под руководством В.Ю. Суркова, считает, что намерение Памфиловой обратиться в прокуратуру для проверки законности действий «Наших» «…очень напоминает традиционное стукачество и является не чем иным, как рудиментом совкового, какого-то обкомовского менталитета…».
Высоко ценя профессиональное суждение г-на Чеснакова о стукачестве, все же уточним, что публичное обращение в учреждение, специально созданное для защиты законности и права, чем-то неуловимо отличается от тайного доноса в органы, чрезвычайно далекие от законности и каких-то там прав. Или уже не отличается? Невысокого же мнения о российской прокуратуре шефы патриотической молодежи.
В-третьих, работа по наезду на полномочия и статус Совета. Источник в Кремле, за которым многие видят фигуру того же В.Ю. Суркова, недоумевает в «Интерфаксе»: «Совет, который должен представлять интересы разных спектров гражданского общества, помогать им находить решения в спорных ситуациях, занял позицию одной из сторон конфликта… Попытки использовать угрозу обращения в прокуратуру как аргумент в споре, мягко говоря, мало напоминают открытую дискуссию, за которую так ратует Памфилова».
Более конкретную форму эти филиппики обретают у политолога Виталия Иванова в «Известиях»: «Совет не принимал никаких решений по «делу Подрабинека»... Этот сугубо консультативный орган в принципе не вправе давать какие-либо оценки общественным конфликтам, а тем более вставать в них на чью-либо сторону. А Памфилова… фактически присвоила себе право высказываться от имени Совета… Уж совсем непристойная жалоба на «Наших» в прокуратуру…По-видимому, Памфилова воображает себя неким «министром гражданского общества».
Раззадорившийся А. Чеснаков, быстро позабыв о своем прогрессивном менталитете, непринужденно переходит в контратаку через ту же прокуратуру. Не с непристойной жалобой, а с вполне солидным руководящим указанием: «…Прокуратуре в первую очередь стоит разобраться именно с заявлением совета, который явно превышает свои полномочия».
Здесь, в-четвертых, должно бы воспоследовать всенародное осуждение с гиканьем и свистом. Но опять кишка тонка.
Проклятый интернет много знает о людях. Это правильно, особенно если речь о публичных фигурах, получающих содержание из кармана налогоплательщика. Так вот по странному стечению обстоятельств на бывшем месте Алексея Чеснакова в Администрации ныне трудится Константин Костин, уважаемый супруг той самой Ольги Костиной из Общественной палаты и близкий сотрудник того же В.Ю. Суркова. Политолог же Виталий Иванов известен как заместитель г-на Чеснакова по Центру политической конъюнктуры. Сам же Центр, в свою очередь, известен близостью (конъюнктурной или бюджетной – не нам судить) все к той же центральной фигуре президентской Администрации. А уж как к ней близки «Наши» и говорить нечего.
У них что – семейная ферма по выращиванию боевых страусят? Почему такая келейность? Где огневая агитация в трудовых коллективах и возмущенный голос шир. нар. масс? Узок круг этих страусоводов, страшно далеки они от народа. Врут как-то приземленно, без воображения. Не по-сталински.
А не врать, бедняги, не могут. Совок!
Совет таки принимал решение – это медицинский факт. Оно обсуждалось и редактировалось в соответствии с поступающими от членов Совета поправками – тоже медицинский факт. Совет вправе делать подобные заявления и давать оценки – медицинский факт номер три. Да, забыли спроситься у г-на Чеснакова с г-ном Ивановым: мол, молодые люди, не превышаем ли полномочия? Не будет ли Совету отчасти неловко иметь независимое суждение в эти нелегкие для Отчества дни, когда следует с небывалой силой сплотиться вокруг любимого Центра политической конъюнктуры…
Короче, вопрос с полномочиями решен помимо глубокоуважаемых вагоноувожатых. Медицинский факт номер четыре.
Каждому, кто читал обращение, очевидно, что Совет вообще воздерживается от разбора позиций сторон конфликта. И тем паче не занимает одну из них. Если там и есть слова о журналистской позиции г-на Подрабинека, то, скорее, осуждающие. Совет, как ему и положено, рассматривает вопрос с точки зрения прав человека. Медицинский факт номер пять.
Человеку можно высказать свою (допустим, ошибочную) точку зрения? Можно. Конституция и законы РФ это разрешают. Человека можно за это выживать из страны, «превращать его жизнь в кошмар», оплевывать, выстраивать пикеты под окнами, дергать жену и соседей, лезть в почтовый ящик? Нельзя. Конституция РФ и законы этого не разрешают. Еще вопросы есть?
Как завещал великий Ленин: лечиться, лечиться и лечиться. От совка, как от сифилиса.
Место в истории
Вот и вся история, которая выеденного шашлыка не стоит. Речь не о позициях, а о законе. Президентский Совет, вопреки юным натуралистам и их шефам, как раз помогает сторонам конфликта найти решение в спорной ситуации: ступайте-ка, милые, в суд. Но не пытайтесь в порядке патриотической инициативы самоуправно выносить приговор и приводить его в исполнение.
Вам не нравится такая логика? Вас не устраивают суд (даже Басманный) и прокуратура? Немного странно слышать такое из Администрации президента, который многократно осуждал правовой нигилизм.
Чтобы не оставалась никаких сомнений, все точки над «i» расставил комиссар «Наших» Глеб Крайник: «Все те, кто поднял этот крик о том, что Подрабинека «травят» – это люди, которые защищают свою систему координат… Они призывают на слово отвечать словом. Им это выгодно – по этой системе они сколько угодно могут оскорблять нашу страну, наших ветеранов, переписывать нашу историю за милость западных грантодателей и в ответ получать слово или, максимум, судебный иск».
Во как. А что, собственно, еще, кроме слова и суда, требуется юному дарованию для отстаивания своих единственно верных исторических воззрений? Да самой малости: стать выше закона. Кнута, может, не хватает? А еще лучше маузера.
Возьмем доступный пернатой пехоте пример. Если среди личного состава возникает свара, по уставу надлежит обратиться к командиру. Я внятно излагаю? К командиру. А на гражданке – в суд.
– И – все?!
– И все.
– Не-а. А как же «деды»? Кто же салабонов научит Родину любить?! Ведь ни по морде, ни «велосипед»… Ишь ты – «максимум, судебный иск»! А сортир зубной щеткой?! Без этого ж… Чистой воды диверсия! Глумление над священными традициями. Кощунство за милость западных грантодателей…
Правильно понимаете, товарищ комиссар: есть разные системы координат. Свою на примере Подрабинека Вы довольно ясно обрисовали языком прямого действия. С неудовлетворительными результатами. Но есть и другая система. Ее еще принято называть правовой. Она действительно выгодна – прежде всего, России. А вот «дедам» разного ранга, которые снова хотят сделать из страны казарму-кормушку, – нет, категорически невыгодна. Так что весьма справедливо изволите гневаться и тревожиться.
В правовой системе люди могут в рамках закона высказывать сколь угодно спорные точки зрения, не опасаясь, что им заткнут рот портянкой. Благодаря чему нация («салабоны» или «лохи» на языке державной дедовщины) довольно быстро взрослеет и учится говорить с властью на равных. Власти это обычно не нравится. А что делать? Либо терпеть и договариваться, либо попирать собственные законы, врать и чморить, опираясь на произвол больших и малых «дедов». В этом случае нация, наоборот, быстро деградирует. Под торжествующий звон пропаганды мрет с голодухи, эмигрирует, гниет в окопах, спивается и колется. Отвязавшиеся силовики начинают путаться кого, где и почем мочить. Коррупция неудержимо расцветает. На поверхность всплывают плохо переваренные продукты позавчерашнего застоя. Такое, например, матерое человечище, как кандидат в члены Политбюро, секретарь ЦК, лично товарищ… Ну, ладно, не будем. Новые плавучие продукты ничем не лучше. Эпоху суверенной демократии их пахучая смесь характеризует вполне исчерпывающе.
Чтобы ничего такого не нюхать, правовую систему поддерживают все без исключения развитые страны. Они ценят конкуренцию идей и вследствие этого обладают инновационным потенциалом. Портянконосцам там действительно тяжело – примите соболезнования. В развитых странах их вежливо посылают. И всегда будут посылать. Что ж, таков нелегкий геостратегический выбор этих простых и мужественных людей: назад, в совок. Где так вольно дышит человек с кнутом или маузером.
Что же касается России, то даже после десяти лет дедовского ренессанса у нее еще остается шанс. «Чуть-чуть» – на самом деле не так уж мало. Уж точно больше, чем во времена первых ритуальных плясок на гражданине Подрабинеке. Важно только не бояться. Ну и, само собой, не верить, не просить.
Фотографии www.nashi.su
