Дмитрий Медведев высказался по поводу сталинского режима и незаконных репрессий, которым подверглись тогда многие невинные люди. Он назвал тот режим преступным, причем невзирая на его экономические успехи или эффективность государственного механизма. Реабилитация лиц, причастных к преступлению, не может быть возможна, сказал президент, добавив, что «власть должна быть честной, а честность власти заключается и в том, чтобы определенные исторические события, которые уже имеют глубокий анализ, назывались абсолютно понятным правовым языком». То есть успехи в одной области не могут перекрывать собой преступления в другой, и не экономика или бюрократическая машина являются целью государства, а люди, их защищенность и качество жизни. 

Я бы уточнил, что власть должна быть честной всегда, в том числе по отношению к событиям сегодняшнего дня, по отношению к своему народу сегодня, к действующему закону. И главная задача любого президента заключается в том, чтобы обеспечить честность власти, заставить ее подчиняться законам, добиться того, чтобы каждый чиновник, который является представителем этой власти, был честен и законопослушен.

Президент отвечает за каждого российского чиновника, ибо является главой исполнительной власти страны. Честный чиновник укрепляет легитимность президентской власти и личный авторитет главы государства. Нечестный чиновник сразу делает в широком общественном мнении нечестным и самого президента, подрывая его легитимность или вызывая сомнения в искренности мотивации при принятии тех или иных решений и, естественно, в способности очистить свой аппарат от коррупционеров. Такой чиновник является прямым врагом президента, государственным врагом, наносящим огромный политический вред. Именно это происходит сегодня в России. Медведев, являющийся главным чиновником страны, как никто другой должен бы быть заинтересован в том, чтобы его подчиненные действовали в рамках закона и уж тем более не были заподозрены в коррупции. Однако этой заинтересованности мы у президента пока не видим.

С финансовой коррупцией, как показывает мировой опыт, можно бороться усилением уголовной ответственности, финансовой прозрачности, контролем за доходами чиновников и т.д. Но есть еще один вид коррупции — административный, то есть давление на другого чиновника или судью с тем, чтобы побудить последнего принять определенное решение по тому или иному делу, «забыть» факт или «потерять» бумагу в процессе делопроизводства и т.д. Если при попытке взятки есть возможность обратиться к представителям закона или просто дать понять, что решение нельзя купить, то в случае административного давления у чиновника или судьи выбора практически нет. В этом виде коррупции Россия явно идет на рекорд среди развитых стран. Почувствовав, что возможности прямого воровства или денежной коррупции уменьшаются, российские чиновники сегодня делают все, чтобы поставить себе на службу законы. Административно-правовая коррупция в стране приобретает устрашающие размеры, усиливается контроль не столько над финансовыми потоками, иссушенными кризисом, сколько над судопроизводством. Произошла чиновничья  приватизация закона, а также институтов их интерпретации, то есть судов и судей. Это уже не старая путинская, а новейшая медведевская коррупция. Закон из инструмента правосудия все чаще становится в России инструментом политического преступления.      

Недавний доклад Центра политических технологий показывает, что главной проблемой отечественного правосудия стала высокая зависимость судов от чиновников. Такое впечатление, что закон в России окончательно стал инструментом чьих-то политических карьер, амбиций или даже мести. Массово возникают «показательные» дела, главные следователи страны уверенно демонстрируют свой профессионализм по телевидению, делая бодрые доклады президенту. О реформе системы правосудия идут постоянные споры. Одни говорят, что надо резко увеличить количество судов и судей. Другие считают, что надо искать альтернативные варианты: от реформы института арбитражных заседателей и возрождения института судебного приказа до внедрения обязательной досудебной медитации для некоторых категорий дел. Идет дискуссия о возможности внедрения в судебную систему «электронного правосудия» и об открытости судов для институтов гражданского общества. Кстати, хороший пример здесь показывает Верховный суд России, очистившийся от ряда одиозных фигур, но сохранивший в крайне тяжелых условиях свою высокую профессиональную репутацию.

На этом фоне, например, Московский городской суд продолжает неприятно удивлять страну и мир. Безусловно, к нему как к суду центральному, столичному и внимания больше. Однако, с другой стороны, он работает рядом с президентом, которому неплохо бы приглядеться, как там идет судопроизводство. И как это влияет на репутацию и легитимность самого Медведева. Можно, например, вспомнить одно из самых показательных дел, которое тянется еще с начала 2000 годов, о контрабанде мебели, известное как дело о «Трех китах». Им в свое время интересовался президент Владимир Путин, некоторые эксперты именно с этим делом связывают смерть журналиста Юрия Щекочихина. Дело уже второй год безрезультатно слушается в суде. Там же находятся другие громкие дела последних лет, в том числе заместителя министра финансов Сергея Сторчака, в отношении которого Генеральная прокуратура недавно отказалась утвердить обвинительное заключение, и т.д. 

Профессиональность и справедливость суда — один из критериев цивилизованности общества. Без эффективного суда, способного отстоять верховенство закона, модернизация страны невозможна, ибо тогда в ней так и не будет никогда ни гарантий личной безопасности человека, ни гарантий права собственности предпринимателя или инвестора. Если Дмитрий Медведев решит задачу создания такого суда в России, то он заложит основы ее эффективного развития вне зависимости от мировых цен на энергоносители. Более того, появится шанс, что кто-то из будущих президентов не назовет преступным время правления самого президента Медведева.

Коллаж ЕЖ