Очень хочу, чтобы Россия и США до 5 декабря – дня, когда истекает срок действия Договора о сокращении стратегических наступательных вооружений (СНВ-1), подписали новое соглашение. Однако сознаюсь, что не без удовольствия прочел сначала стенограмму брифинга высокопоставленного сотрудника администрации США Майкла Макфола, а потом заявление представителя родного МИДа «Интерфаксу». Оба чиновника допускали возможность того, что новый договор к 5 декабря подписан не будет. Оказывается, и в Москве, и в Вашингтоне уже всерьез подумывают о некоем «переходном соглашении», которое могло бы продлить срок действия уже истекшего договора на то время, пока идут переговоры по новому соглашению и пока происходит его ратификация (еще недавно наш МИД решительно заявлял, что Россия не заинтересована в продлении Договора СНВ).

Дело в том, что в какой-то момент я ощутил себя героем сказки про платье голого короля (каюсь, во втором тексте подряд использую одно и то же сравнение – увы, какая жизнь, такие и сравнения). С одной стороны, президенты США и России твердо заявляют, что они намерены подписать новый договор. А с другой – отлично видно, что согласие может быть достигнуто только, если одна из сторон пойдет на попятный. Что довольно трудно себе представить.

Хоть стороны договорились не сообщать никакой конкретной информации о ходе переговоров, усилиями высоких договаривающихся сторон в прессу просочилась информация о том, что есть две точки преткновения. Одна – предельное количество средств доставки ядерных боеприпасов: ракет, стратегических бомбардировщиков, атомных подводных лодок. Другая – вопрос о правах контроля американцев над российскими подвижными ракетными комплексами.

Моментом истины здесь является, конечно, вопрос о стратегических носителях. Напомню, что заявление, принятое по итогам визита Обамы в Россию, фиксировало немыслимый разрыв в допустимом количестве – от 500 до 1100 носителей. По сути дела, это была констатация решительного несогласия. Москва, чьи ядерные арсеналы стремительно стареют, вынуждена снимать с боевого дежурства значительное количество ракет и без всякого соглашения. Очевидно, что возместить их за счет новых никак не удастся. Уже сегодня в составе российских стратегических сил всего 608 носителей, а у американцев все те же 1200. Чтобы обеспечить равенство по договору, на котором настаивает Москва, американцы должны ликвидировать несколько подводных лодок, которым далеко до списания по старости. Практически невозможно, чтобы такой договор получил одобрение американского Сената. Но России, которая поставила себе целью добиться равенства с США хоть в чем-нибудь, согласиться на то, что у американцев будет в полтора раза больше ракет, чрезвычайно трудно.

Впрочем, как мне представляется, Москва уже озаботилась тем, чтобы сохранить лицо в случае, если придется отыгрывать назад по вопросу носителей. Вдруг в самое последнее время всплыл вопрос о том, что США обладают особыми правами по контролю над российскими подвижными ракетными комплексами. Дело в том, что при разработке Договора СНВ-1 предполагалось, что подвижные ракетные комплексы будут иметь обе стороны. По понятным причинам их труднее контролировать, нежели ракеты, находящиеся в стационарных шахтах. Посему были разработаны специальные меры контроля. Они включали, например, создание постоянных инспекторских пунктов у заводов, где производят подвижные ракетные комплексы. Для того чтобы уже на проходной сосчитать количество произведенных ракет (а то ведь ищи их потом на бескрайних просторах СССР и США). Кроме того, предполагалось, что по семь раз в году по требованию другой стороны пусковые установки будут выгонять из ангаров для пересчета.

Штука в том, что в какой-то момент американцы отказались от производства подвижных ракетных комплексов. А у нас на них была сделана ставка: сначала было изготовлено немалое количество комплексов «Тополь», а потом начали делать подвижные «Тополь-М». В результате США получили односторонние преимущества в области контроля, включая американских инспекторов, размещенных в Воткинске, чье присутствие чрезвычайно раздражает российских начальников. При том, что количество ракет с тех пор решительно сократилось, а возможности их производства в России хорошо известны, эти меры контроля и проверки представляются избыточными. Американцы смогут от них легко отказаться. Но в итоге получится, что Москва успешно обменяла превосходство США в сфере стратегических носителей на отказ от избыточного контроля.

И здесь надо сказать главное: нынешние переговоры, будущий договор не имеют ровно никакого отношения к безопасности России и США. Обеим сторонам давно понятно, что равенство по боеголовкам и носителям, возможности контроля не имеют никакого значения. Все дело в том, как определять неприемлемый ущерб, который вы можете причинить потенциальному противнику (согласно теории сдерживания, потенциальный противник, осознавая возможность причинения такого ущерба, откажется от агрессии). В 50-е годы прошлого века профессор Роберт Макнамара (будущий министр обороны США) попытался рассчитать этот самый ущерб. Получилось, что при любых обстоятельствах нужно обладать способностью уничтожить четверть населения и половину экономического потенциала. Жизнь вскоре опровергла профессорские выкладки. Во время Карибского кризиса американцы знали, что СССР не может причинить им такого ущерба. А США могут причинить его Советскому Союзу. По теории нужно было атаковать. Однако Кеннеди решительно отказался от этой идеи. С той поры во всех кризисных ситуациях разум брал верх. Никто никогда не решился проверить на практике правильность формул Макнамары.

Представим себе, что американцы получили некое превосходство по носителям. Допустим даже, что это превосходство столь значительно, что у США появляется шанс уничтожить все ядерных средства России при первом ударе. При том, что неприемлемым ущербом сегодня является одна-единственная боеголовка, взорвавшаяся на американской территории, ясно: ни один американский президент никогда не рискнет проверить на практике правильность этих формул. По крайней мере, в самые крутые моменты «холодной войны» (не будем забывать, что ядерный паритет был достигнут только во второй половине 70-х) американцам, обладавшим превосходством, в голову не приходило нанести первый удар.

Тем более невозможно это представить сегодня, в ситуации, когда между двумя странами не существует неразрешимых противоречий.

И вот в этих-то условиях переговоры по СНВ, в общем и целом бессмысленные с точки зрения безопасности, оказались важнейшей темой российско-американских отношений. Дело в том, что ядерные вооружения – единственная сфера, где Россия равна США. В Вашингтоне решили, что атмосфера взаимного равенства поможет перезагрузить отношения во всех остальных областях. Думаю, что такой расчет – ошибочен. Путинский режим отнюдь не заинтересован в быстром заключении СНВ. Ему выгодно, чтобы переговоры длились бесконечно, подтверждая то, что Россия равна самой могущественной стране на планете. Очевидно, что в российско-американских отношениях стратегические вооружения превратились сегодня в предмет политических игр. Может, оно и к лучшему. Очевидно, что никто не предполагает использовать это оружие по назначению. Однако из этого следует, что и переговоры будут длиться вечно.   

Фотографии РИА Новости